Тьма. Том 3 (СИ) - Сухов Лео

Не убирая «пушка», я тоже развернулся и побежал в сторону училища. Просто не стал выбираться на дорогу, где меня было бы видно, как на ладони.

Пока бежал, успел обдумать ситуацию. И, по здравом размышлении, решил никому о произошедшем не говорить. Если сообщу — приедет полиция, выслушает меня, покивает… Может, даже поверит… А затем следователь увидит напротив моей фамилии пометку, что меньше двух недель назад Фёдора Седова, хоть и оправдали, но судили за убийство обычных… И даже будь он добрейшей души человек, но факты-то против меня, и клеймо «рецидивист» прямо-таки просится на лоб.

Могли ли меня найти, если никому не сообщать? В этом я сильно сомневался. Если бы нападавший умер на месте, тогда сопоставить меня и труп было бы несложно. Но… Улик я на месте не оставил, да и кто найдёт это место, если подстреленный резво убежал в закат? Даже если доберётся до жилых мест и там помрёт — угол глухой. Спишут всё на местных бандюков.

Когда я добрался до ворот училища, то волновал меня уже не голос, а порез на руке. Плетение, мешавшее говорить, и без того растворилось. А вот кровь из пореза по-прежнему сочилась. И это при том, что рана не была глубокой — скорее, царапина. Да и времени прошло достаточно.

К счастью, ворота ещё не были закрыты, и мне удалось тихо проскользнуть внутрь. А потом так же тихо добраться до домика, выделенного под лекарню.

— Здравствуй, Седов! — заметил меня Алексей Павлович. — А ты что тут забыл?

— Да вот, порезался… — признался я, показав руку.

— А пузо где изгваздал? — поднял бровь лекарь.

— Так это… Упал! — тут же нашёлся я. — Бричка сломалась, шёл по темноте — вот и…

Да, знаю: на первый взгляд кажется, что хотя бы в Васильках скрывать правду не стоило. Вот только, во-первых, Алексей Павлович сразу же донесёт Малой. А зачем оно Марии Михайловне? Она и так под угрозой смещения с поста, и лишние проблемы с учениками, пусть и случившиеся за пределами Васильков, ей ни к чему.

Из чего следует «во-вторых». А во-вторых, с проректора станется запретить ученикам, живущим в общежитии, выходить за территорию Васильков. А это никому не нужно. У меня планы, у других — тоже планы.

А обвинят они во всём меня. Мол, напугал проректора, а теперь в Васильках, как сычи, безвылазно сидим.

Смущало, что этот мужик с ножом может опять на кого-то напасть… Но, во-первых, здесь никто, кроме меня, на обычных бричках не катается. Родовитые могут себе позволить более дорогой извоз, где нет места пробитым колёсам. А у кого есть родня в городе — те и вовсе вызывают родовые автомобили.

Во-вторых, нельзя исключать обычное совпадение: водитель ни при чём, а меня просто пытался ограбить или прирезать какой-то местный забулдыга. Артефактным ножом? И что с того, не самая редкая штука… Тем более, вряд ли те же «Без Тьмы» решатся на силовые акции. Они вроде бы предпочитают действовать тихо, в рамках закона.

Значит, скорее всего, это или грабитель, или обычный псих. Существовал и ещё один вариант, самый неприятный. В Ишиме мог объявиться какой-нибудь маньяк. Надо будет, кстати, прошерстить сетевые издания… Так-то я уже несколько дней не заглядывал в новости: не до того было.

Ну а в-третьих, я был уверен, что в любом случае этот тип с ножом не вернётся. Возможно, это он пытался недавно пробраться ночью в училище. И, дважды получив отпор, решит развлекаться в другом месте. А уж если это были разные люди, тогда и вовсе не о чем волноваться.

— Осторожнее надо! — Алексей Павлович, тем временем, осматривал мою левую руку. — А когда это было?

— Да вот, почти дошёл до училища… — снова соврал я.

— Садись… Сейчас обработаю, подлечу, и катись отсюда! — лекарь явно сомневался в моём экспромте, грозно хмуря брови: — Но смотри у меня! Если узнаю, что подрался с кем-то из учащихся!..

— Да с кем, Алексей Павлович? Уверен, они бы плетения использовали! — нашёл оправдание я. — А тут или стекло, или металл какой-то…

— Это да… Это похоже… — согласившись, кивнул лекарь.

Через пятнадцать минут я, уже без пореза, шагал по дорожке к жилому корпусу. И хотя бояться вроде было нечего, однако нервишки по-прежнему пошаливали.

Ничего удивительного, что когда на дорожку, расставив руки, выскочила тёмная фигура в капюшоне, я отпрыгнул назад и рванул «пушка» из кобуры.

— Эй! Федя! Ты чего⁈ — возмутилась фигура голосом Васи. — Не узнал?

— Вася, ёшкин кот!.. Да кто же так из темноты-то выскакивает⁈ — возмутился я, убирая пистолет. — А если бы…

— Ты что, темноты боишься? — девушка сделала шаг ко мне, и я, наконец, разглядел, что это действительно Василиса в спортивном костюме.

Тут даже стало обидно: ну как это я, да боюсь? Не боюсь, вовсе нет. И я чуть не поддался этому чувству, открыв рот, чтобы начать с Васей спорить. Но в последний момент опомнился, улыбнулся и ответил:

— Нет, конечно! Просто стреляю на поражение в прыгающую темноту…

— Ой! Чего же тогда не выстрелил? — Вася подошла ближе и дружески толкнула плечиком. — Была бы у тебя знатная добыча! Очень знатная!

— Сплоховал! — признался я и нахмурился. — Но вообще ты лучше не шути так. В девушек надо цветы и конфеты кидать, а не пули пускать… Испугала, блин…

— А-ха-ха-ха! — Вася издала злобный смех, а затем сразу сдвинула брови, ткнув мне в грудь пальцем. — Ты послезавтра идёшь!..

— Куда иду? Послезавтра никуда я не иду! — помотал головой я. — Новый год же…

— Идёшь-идёшь! Новогоднее выступление «Степняков». Все идут, и даже Королева. Отказы не принимаются! — надув и без того пухлые губы, отрезала Вася.

— Чьё-чьё выступление? — не понял я.

— Да «Степняки» же! Ты вообще, что ли, за музыкой не следишь? И за новостями? — Василиса обогнала меня и пошла спиной вперёд. — А ну-ка посмотри мне в глаза, чудовище! Ты серьёзно⁈

Про «Степняков» я слышал. Краем уха. В этом мире увлекаться музыкой было, если честно, скучновато. Когда в твоей голове может прозвучать симфония Бетховена, вальс Моцарта или фуга Баха, которых Андрей, в бытность бизнесменом, наслушался — увлекаться местными «тра-ля-ля» совсем не хочется.

— Нет, слышал, конечно… — ответил я. — Даже слушал… Но, во-первых, за новостями я действительно не слежу в последние дни. Некогда: учёба, дела… А во-вторых, я как-то не очень музыку люблю, если честно.

Ещё бы… Андреевыми ушами я такое слышал, что Вася бы от зависти удавилась. Ну когда попривыкла бы, конечно…

— У-у-у-у-у! — протянула Вася и снова ткнула мне ноготком в грудь. — А ну стой!.. Смотри мне в глаза! Повтори, что ты сейчас сказал!

— «Степняки» — это моя любимая гр… ватага! Ну что ты, Вася! — сразу же нашёлся я. — Конечно, иду, раз все идут!

— Ла-а-адно! Но я слежу за тобой! — Вася с подозрением прищурилась, зато перестала сверлить мне грудную клетку пальчиком. — Значит, послезавтра после ужина будь готов: нас заберут машины моего рода. И чтобы был как штык! Иначе придётся тебя снова заподозрить!

— Никак подозрений! После ужина, как штык! — ответил я. — Кстати, это же считается за празднование твоего дня рождения?

— Лучше! Это и есть подарок от моих! Песни, танцы — всё как я хотела! — радостно отозвалась девушка.

— Слушай, а как вообще…

Я замялся, думая, как бы спросить так, чтобы необидно было:

— Ну, просто это толпа людей, а среди вас много родовитых… Не возникнет ли проблем?

— У нас отдельная ложа! — успокоила меня Вася. — А у ложи будет стоять охрана моего рода. Безопасность отец обещал обеспечить. Он, кстати, вчера вернулся из Покровска.

— Поздравляю! — искренне отреагировал я. — Значит, больше можешь не волноваться.

— Да, как гора с плеч! — ответила девушка, подходя к дверям общежития. — В общем, завтра с семьёй праздную, а послезавтра — с вами!

В общежитии мы с Васей распрощались, она пошла в свою комнату, я — в свою. Нет, конечно, на выступление «Степняков» идти не хотелось: мне в последние дни и вправду жестоко не хватало времени. Даже новости почитать не успевал, разрываясь между учёбой и будущим бизнесом.