Хозяйка дома воздушных шаров (СИ) - Андреева Регина

Мне оставалось только сидеть в кресле и иногда подавать признаки жизни.

– Правильно? – Лиза глянула на меня, смахнув выпавший локон и измазавшись в тесте. – Я первый раз готовлю.. а что это?

– Оладьи, – сдержанно улыбнулась.

– Из этой жижи?

Девочка недоверчиво помешала тесто, но мою просьбу выполнила. Лизу плита слушалась хорошо – и скоро по кухне расплылся запах оладий.

Позже на запах сбежались демонята, которых визуально стало на одного больше. Хм… Ну-ка, рассчитайсь!

Правда же, четверо! Не знаю, как Демиан их плодил, но за эту ночь одним демоненком стало больше.

Взмахом руки я позвала их к столу, наложила целую тарелку оладушек со сметаной.

Лиза ела скромно, может, ещё не привыкла к странным соседям. А может, думала о брате. О том, где он, всё ли с ним в порядке, здоров ли он, есть ли у него еда и ночлег.

Мысли о похищенных детях взбодрили лучше крепкого чая. Мы должны найти их, обязательно. Им страшно, они скучают по маме, по семье. Их похитил психопат, и не известно как он с ними обращается. Я видела, как Винсент готовил целую гору еды. Хочется верить, что он хотя бы кормит детей, а не съедает всё в одиночку.

В дверь неожиданно постучали. Это был почтальон со срочной посылкой от Демиана.

"Без меня не вскрывайте", – передал он листок с посланием.

А сразу за ним – маленький конверт в прозрачном пакете.

Письмо из редакции!

Доротея Глоу написала ещё одно стихотворение. Про Севу.

Я чувствовала себя надсмотрщиком за самыми отчаянными преступниками. Лиза с такой надеждой смотрела на меня, на письмо, что я несколько раз порывалась нарушить запрет. Но… Нельзя. Вскрывать.

– Я придумала.

Девочка умчалась к себе, а вернулась уже с книгой, которую я ей подарила. О великих женщинах мира.

– Будем снимать отпечатки пальцев! Хоть один должен принадлежать Винсенту или Доротее Глоу.

В создании порошка для снятия отпечатков Лиза была намного увереннее, чем стоя за плитой. Смешала сажу, крахмал для выпечки, поднесла конверт к лампе и восторженно выдала.

– Попался!

Ей удалось выделить сразу три отпечатка, по-видимому, Доротеи, Винсента и почтальона. Хотя эту версию пока что ничего не подкрепляло. Мы все еще не знали, что находится внутри.

Темной тучей на кухню ввалился Демиан. Прислонился к дверному косяку и сжал губы.

– Я же просил не вскрывать без меня.

– Мы и не вскрывали, – нашлась Лиза. – Я подумала, что старушка Глоу не смогла бы сама дойти до почтового ящика. И если письмо она запечатала сама и внутри ее отпечатки, то снаружи могут быть отпечатки Винсента. Потом, когда вы его поймаете, мы сравним пальчики. Если они совпадут, письма и стихи можно будет приобщить к делу.

Брови Демиана взлетели вверх.

– Это она от тебя понабралась? – посмотрел в сторону моего кресла.

– Не-ет.

– Я сама по себе умная! – воскликнула Лиза. – А еще очень хочу найти брата. И на всю жизнь посадить того, кто его похитил.

– Ладно, Лиза. Я не виню тебя за рвение и желание помочь. Давайте к делу.

Ловким движение руки он вскрыл письмо. Мы столпились вокруг.

Серенький мышонок жалобно пищит.

Глазками большими сквозь окно глядит.

Ждёт мышонок маму, смотрит на луну.

Малыш не пугливый, не даст слабину.

Мышонок – это, выходит, Сева? На лице Лизы выступили слезы.

– Это про него! Это про Севу. Он только кажется маленьким и слабым, но на самом деле он очень стойкий.

– Луна, окно… – перечитывал строки Демиан. – Это можно сказать о любом доме. Ничего полезного, хоть бы одна зацепка.

– У нас есть отпечатки!

– К сожалению, они сейчас бесполезны. Их всё равно пока не с чем сравнить. Мне надо работать. Сворачивайте тут всё.

Мужчина в ожидании уставился на меня, мол, идешь?

– Я.. – снова струсила, – помогу Лизе.

Он пожал плечами.

– Буду у себя.

Топот на лестнице стих, и я судорожно выдохнула.

– Почему не пошла с ним? – в лоб спросила Лиза. – У вас же вроде любовь-морковь и розовые пони.

– Всё сложно…

Девочка многозначительно подняла брови.

– Он сказал, свет и тень не могут быть вместе. Наши отношения ничего для него не значат.

Слова давались с трудом. Но только высказав их, я поняла, что меня больше всего тревожило. Демиан вел себя как обычно и ни разу не заговорил о том, что будет дальше. Кто мы друг другу? Может, для него ничего не изменилось. Но для меня изменилось всё.

– Ой, сестренка, – вздохнула Лиза, глядя на мои страдания. – Тебя только могила исправит.

Меня как ледяной водой окатило.

– Жена… Могила… Луна… Место, где связь с женой чрезвычайно крепка!

– Ничего не поняла.

– Лиза! Я знаю, где прячется Винсент! Знаю, где дети!

Глава 40

– Склеп, где похоронена жена Винсента? – Демиан вскинул брови. – Ты уверена? Мы рассматривали все дома и помещения, в которых раньше жила его жена, но склеп – это, конечно, очень странно. Формально это не жилплощадь.

– Место, где связь с женой чрезвычайно крепка. Ее последний дом.

Мужчина встал со стула и засобирался.

– Не хочу, чтобы это оказалось правдой. Если он держит четверых детей в склепе – он точно больной.

– Я одеваться.

Метнулась в прихожую, накинула пальто, сапоги. Намотала шарф и повернула ручку двери.

Голос Лизы заставил замереть на месте.

– Найдите Севу, – стоя босиком на деревянном полу, она стойко смотрела на меня. – Он сильный, он не испугается. Подумаешь, склеп? Нам приходилось ночевать в местах похуже.

Откуда она узнала? Подслушивала наш разговор?

Рядом с девочкой испуганно затряслись демонята. Ясно, спелись.

– Будь дома, никуда не уходи, – велела я.

– Я не сбегу, – Лиза потупила взгляд. – Больше не сбегу. Обещаю. Я буду ждать вас здесь. Возвращайтесь вместе с Севой.

Демиан спустился по лестнице уже одетый. Входная дверь хлопнула.

Повозка неслась, преодолевая ямы, ухабы и рассекая плотный туман, который к вечеру осел над городом. Демиан заезжал в участок буквально на минуту, предупредить дежурных. Он до последнего надеялся, что я ошибаюсь. И нет в склепе никаких детей.

Под яркой белой луной мы мчались опровергнуть догадку. От перекрестка – пешком. По извилистой лесной тропке, до железной калитки, мимо косого столба с надписью "Городское кладбище. Фриц".

Отмахиваясь от агрессивных птиц и мерзких комаров, которые одичали здесь без живых людей, бежали по каменной дорожке в поиске того самого склепа.

– Мы уже ходили здесь, – пытался успокоить меня Демиан, когда я на секунду потерялась в одинаковых каменных зданиях. – В ста метрах – склеп деда.

Я покосилась туда, куда указывал Демиан.

Ночью кладбище казалось еще более зловещим. Если раньше пугали только склепы темных с изображением чудищ, то в ночи склепы светлых тоже казались уродливыми. Свет луны падал на пухлые щеки ангела и оттенял впалые черные веки. Страшные крылатые призраки смотрели вслед. Наблюдали за нами. Следили за каждым нашим шагом.

С кривой ветки на нас сорвался ворон. Я едва успела пригнуться. Каркнув, он пронесся над нашими головами и улетел в сторону склепа Ульриха Мор-Госсена.

– Ух, черт! Дед подглядывает, – произнес Демиан. – Нам сюда.

Мы остановились возле небольшого склепа, украшенного вдоль стен каменными цветами. На крыше, вместо привычного здесь крылатого ангела, – дева и младенец.

– Жена Винсента умерла беременной, – прошептала, с тоской глядя на каменное изображение младенца.

– Окна запечатаны изнутри, – Демиан ходил вокруг, бесшумно осматривал входы и выходы.

– Должна быть вентиляция? – предположила я.

Этому я научилась, когда мы изображали пожарных.

– Посмотрю на крыше.

Мужчина ловко поставил ногу на выступ в форме цветка, потом еще на один. Забрался повыше и посмотрел в маленькое решетчатое окно.