Системный Творец (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич

Горст замер на мгновение. Его лицо стало абсолютно бесстрастным, маской полководца, принимающего смертельный вызов. Он обвёл взглядом всех присутствующих. Все мелкие дрязги, все споры за собственность, всё это мгновенно обесценилось, превратилось в пыль перед лицом настоящего апокалипсиса.

Потом он резко рванулся к двери, на ходу отдавая приказы, его голос гремел, заполняя всё пространство, сметая все сомнения.

— Боевая тревога! Поднять все гарнизоны! Закрыть все ворота! Оповестить все отряды дозора — отходить к городу, прикрывать отступление гражданских! Все на стены! Все, кто может держать оружие! Сержант, немедленно доставить бабушку в безопасное место! Макс — со мной!

Он уже был в дверях, когда обернулся и бросил на меня последний взгляд. В его глазах не было ни страха, ни паники. Была лишь холодная, беспощадная решимость.

— Твоё первое настоящее испытание начинается, новобранец.

Глава 16

Адреналин, острый и знакомый, ударил в виски, заглушая на мгновение всё — и гул города, и отзвуки только что одержанной, но такой хрупкой победы в стенах управы. Капитан Горст ринулся вперёд, я бросился следом.

Мы не бежали, мы летели по городу. Мирная, хоть и бедственная, повседневность умерла. Её место занял хаотичный, животный ужас. Из распахнутых настежь дверей кричали дети, какой-то старик безуспешно пытался впрячь в телегу взбесившуюся от страха клячу. Воздух был густ от пыли, пота и одного-единственного слова, которое висело на всех устах, звучало в каждом крике: «Идут!»

Мы вырвались на главную улицу, ведущую к воротам. И тут я увидел то, от чего кровь действительно стыла в жилах.

Ворота были ещё открыты, но перед ними кипела другая битва — битва за жизнь. К воротам, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, бежали люди, что работали на дальних полях, за пределами относительной безопасности стен. Их одежды были изорваны, лица залиты грязью и ужасом. Их отчаянные, хриплые крики сливались в один сплошной, душераздирающий стон.

Стража на стенах металась, офицеры кричали что-то, пытаясь хоть как-то организовать этот поток, чтобы они не затоптали друг друга.

Горст замер на мгновение, его стальное лицо выдавало лишь легкое подрагивание скулы. Он оценил ситуацию с одного взгляда.

— Твой отряд должен быть на сборном пункте у северной башни! — бросил он мне, не глядя, его глаза уже искали в толпе своего сержанта. — Иди! И не подведи, новобранец!

Он ринулся в сторону командующего у ворот, и его властный голос тут же перекрыл общий гул. Я остался один, затерянный в этом аду. Но ненадолго.

— Макс! Какого чёрта ты тут стоишь⁈

Я обернулся. Из боковой улочки, ведя за собой наших, вынырнул Эдварн. Его лицо было мрачным, но собранным, островком спокойствия в этом море паники. На нём уже был полный доспех, на плече — тяжёлый боевой топор.

— Капитан сказал… — начал я.

— Знаю, что сказал! — отрезал он, хватая меня за плечо и решительно таща за собой. — Мы последние. Все уже экипируются. Двигай!

Мы протиснулись сквозь толпу, оставив позади вопли и давку у главных ворот. Возле северной башни, в тени высоких стен, царила уже иная, деловая суета. Здесь строились другие отряды дозора, получали припасы и оружие ополченцы. Воздух звенел не от криков, а от звона металла, отрывистых команд и тяжёлого дыхания людей, готовящихся к смерти.

— К складу! Быстро! — Эдварн толкнул меня в сторону низкого каменного здания, у входа в которого суетился оружейник с табличкой в руках.

Это был мой первый раз. До этого я был стажёром и сражался тем, что было при мне. Теперь же всё было по-настоящему. Оружейник, угрюмый и плечистый, окинул меня оценивающим взглядом.

— Имя, отряд?

— Макс, четвертый отряд.

— Четвёртый дозор? Новенький? — уточнил он, сверяясь со списком.

— Так точно.

Мне вручили комплект. Кожаный нагрудник, прошитый пластинами из невероятно плотной, почти стальной, древесины. Наборные поножи на кожаной основе. Тяжёлые, но удобные сапоги. И — отдельно — стёганый поддоспешник, пропитанный чем-то пахучим, отталкивающим влагу.

Я одевался с трясущимися руками, чувствуя на себе спокойные, оценивающие взгляды своих. Никто не торопил. Каждый проходил через это. Кожаный нагрудник лег на плечи непривычной, но уверяющей тяжестью. Последней я пристегнул к поясу свою самую главную ценность — Простой Топор. Рука сама легла на рукоять, и я почувствовал лёгкий, едва уловимый ответный импульс — Мимио был здесь и был настороже.

Эдварн, уже полностью экипированный, кивнул мне.

— Нормально. Не сковывает? Подтяни ремни на поножах, а то на бегу отвалятся.

Я послушно подтянул. Мы построились. Наш отряд, теперь уже официально мой отряд, был готов. Эдварн обвёл нас взглядом — суровым, но полным странной, братской гордости.

— Четвёртый! На выход! Защищать свой дом!

Мы вышли за ворота. Не через главные, где ещё кипела давка, а через узкую калитку, предназначенную как раз для быстрого выхода дозоров. Воздух снаружи ударил в лицо — не свежий, а густой, горький от дыма горящих полей и сладковато-тошнотворный от чего-то ещё, чего я не мог определить.

Наш участок был на небольшом возвышении в полукилометре от стен. Здесь уже располагался импровизированный лагерь. Не палатки, а несколько повозок, поставленных в полукруг, за которыми укрывались лучники и арбалетчики. Перед этим живым щитом, на самой передовой, стояли мы — пехота. Отряды дозора и ополчения, слившиеся в одну неровную, но грозную линию. Встречать врага решено было здесь, на подступах, чтобы не дать ему сразу обрушиться на стены. Это была тактика выжженной земли и упорного сопротивления с последующим отходом.

Мы заняли своё место в строю. Слева и справа от нас встали другие группы — такие же мрачные, такие же решительные. Мы ждали.

Сначала это была лишь туча пыли на горизонте. Затем к ней добавился гул. Не крики, не рёв, а именно низкий, монотонный гул, от которого закладывало уши и ныли зубы. Земля под ногами начала мелко вибрировать.

И тогда они показались.

Из-за холмов выползла армия. Это было воплощение кошмара. Знакомые очертания Лесной Поросли и Лиановых Скользней, но их было вдесятеро больше, и двигались они не разрозненно, а единым, сплошным, бурлящим потоком. Среди корчей и лиан мелькали другие, куда более страшные фигуры.

— Смотри. — хрипло сказал Эдварн, стоявший плечом к плечу со мной. — Видишь их? Справа, в отдалении?

Я всмотрелся. И сердце моё упало куда-то в ботинки. Это были волки. Вернее, то, во что превратились волки. Их шкура была покрыта странными, древесными наростами, из пастей сочилась зеленоватая слюна, а глаза горели не животной, а слепой яростью. Слева, тяжёлой поступью, шёл медведь-урод. Одна его лапа была неестественно большой, когти на ней напоминали острые сучья, а из спины торчали и шевелились, словно щупальца, плети колючей лозы.

— Зараженные. — без эмоций констатировал Эдварн. — Не все твари из Леса рождаются. Некоторые ими… становятся. Травоядные съедают заражённую траву, получая заражение. Хищники — заражённую добычу. И так зараза распространяется по цепочке. Если такой зверь оцарапает тебя — всё. Ты мёртв. Не сразу, конечно. Сначала начнёшь гнить заживо, а потом из тебя прорастёт что-то новое. Много хороших ребят так полегло.

Я сглотнул, чувствуя, как холодеют пальцы, сжимающие топорище.

— Заразиться можно от любой раны монстров? Даже оп Поросли? — спросил я, вспоминая свои первые схватки.

— Нет. — покачал головой Эдварн. — От их ран заразиться нельзя. От ушиба помереть — запросто. А зараза — только от этих тварей. Никто не знает, почему. Так устроено. Просто принимай как данность.

Он помолчал, глядя на надвигающуюся орду. Потом наклонился ко мне так, что его слова услышал только я, заглушив их общим гулом и скрипом доспехов.

— Твоя способность к излечению… — он выдохнул. — Она дороже золота. Дороже всего на свете. Если мы выживаем сегодня… Она может спасти десятки. Сотни жизней. Понимаешь?