Росомаха (СИ) - Третьяков Андрей

— Были такие, — тяжко вздохнул командир. — Всех за стеной схоронили. Слишком крутой боец был. Всех в страхе держал.

— Ну, теперь, — хмыкнул я. — Ляжет рядышком. Надеюсь, при перерождении его соседи по могилам помогут ему обрести то посмертие, которого он достоен.

— Но это, я всё равно должон тебя задержать. Смертоубийство всё-таки. Так, и всё запростоколи… запрудико… блин, записать всё надобно.

— Не вопрос, пиши! — усмехнулся я. — Было нападение группы лиц на одного охотника. Самый тупой из них бросил топор. Благодаря родовому артефакту удар был отражён, и несостоявшийся убийца был убит своим же оружием и своим броском, вернувшимся к нему. Всё. Поправки нужны?

— Экий ты быстрый! — поморщился вояка. — Так не работает. Мне вопросы задавать положено, вам — отвечать. Ещё писаря пригласить надобно, для протоки… простоколи… записывал чтобы, вот!

В общем, промурыжили меня целый час. А после отвели в комнатку метров шести с железной дверью, типа, временный арест. Нет, я легко мог вырваться и уйти, тем паче, что оружие и котомку у меня не отобрали, как ни странно. Врагов здесь, кроме главного охранника, у меня не было. Но смысла не видел. Свидетелей было много, из охраны в том числе. Так что, удобно уместившись на топчане, он просто уснул. Сна много не бывает.

Разбудили меня ещё засветло, но уже дело шло к закату.

— Выходи! — буркнул старший охранник. — Тебя оправдали. Много свидетелей видело и вашу ругань, и этот бросок топора. Так, прикинь, некоторые вообще утверждали, что ты его со спины поймал и обратно отправил. Где ты таким полезным артефактом разжился, там ещё таких нет?

— Родовой, — не принял я шутку. — И в нём всего два заряда осталось, что детям передавать буду? Убил бы сам гада, что заряд потратил, но он уже сдох. Я свободен?

— Ну так-то да, ты полностью оправдан, — протянул мощную ладонь охранник. Я её пожал. — Так, я же говорил, будь моя воля, ещё и премию тебе выписал бы. Без своего главаря его шайка ничего не стоит, хоть бойцы и сильные. Может и остальные им теперь отпор давать начнут! Так, ежели чего, всегда обращайся, чем сможем, поможем. Я серьёзно. Мы туточки многое могём.

Я выспался, и потому, несмотря на плотные сумерки, бежалось мне легко. Даже ногу ни разу не подвернул, несмотря на коряги в лесу и ямки на лугах, тело уже реагировало на неожиданности как надо.

Но, настроение было испорчено. Денег не заработал, команда покалечена. Послушался «коллективного мнения», блин! Ведь чуял же, что поход надо прекращать. С такими мыслями я добежал до усадьбы и решил заскочить к Зорке. Собаки привычно махали хвостами и повизгивали при виде меня.

Я ещё не добежал до клеток, как услышал мягкий мурлыкающий голосок:

— Папа! Как я рада тебя видеть! Что у тебя случилось, почему ты грустный? И почему ты так долго не приходил?

И тут я увидел её. Алиса заметно подросла, глазки полностью открылись. Она, слегка пошатываясь, стояла на крохотных лапках прямо возле калитки из железной сетки. В отличие от остальных щенков, которые боролись за соски матери, в её глазках светился ум. А ещё она была крупнее. Это что же из неё вырастет, если она уже сейчас по размерам больше щенков гончей?

— Да всё хорошо, милая, — я открыл калитку и взял крохотное тельце в ладони. — Мелкие неприятности, не обращай внимания. Лучше о себе расскажи. Еды хватает? С братиками-сестричками не ссоритесь?

— Да нет, пап, они прикольные. Только говорить не умеют до сих пор. Как и мама. Поэтому бывает скучно. А похожие на тебя говорить умеют, но меня не слышат, не понимаю, почему. Я хотела поговорить с теми, кто еду маме приносит, не слышат! А ещё смотри, как я научилась!

По тельцу прошла волна света, и вдруг оно уменьшилось раз в десять, став похожей на брелок или статуэтку. Легкая дрожь — и она снова стала нормальной по размеру.

— Круто, пап! Не знаю, зачем мне это, но мне нравится. И маме тоже, она так смешно пугается, а потом меня вылизывает. А это приятно! А ещё я почти могу бегать, честно-честно. Падаю, правда, иногда, это да… А ещё я мамину еду пробовала. Её сложно кушать, как оказалось. Но она вкусная, молоко тоже вкусно, но по-другому. Вот, вроде всё рассказала!

— Ты же моя умничка! — умилился я.

Плохое настроение таяло, как туман под солнышком. Я получил такой заряд позитива, что сам не ожидал. Внезапно для самого себя я спросил:

— Ты не голодная? Хочешь посмотреть большой мир?

— Конечно, хочу! — обрадовалась малявка. — А что это такое, большой мир?

— Идём, — усмехнулся я.

Мы пошли в сторону лимана, от усадьбы до него было всего пара-тройка километров через деревню. Точнее я пошёл, засунув мелочь в одежду. А ещё точнее, побежал лёгкой трусцой. Та тут же решительно завозилась, высовывая мордашку наружу.

Всю дорогу, занявшую минут десять, она не замолкала, засыпая меня разными вопросами о том, что видела. Ей было интересно решительно всё. Почему цветы пахнут? Почему они красивые? Почему ночные бабочки так неаппетитно выглядят? А их едят? А кусты — это маленькие деревья? А дома — это будки для людей? А большой дом для чего? Там много будок под одной крышей?

Вопросы лились нескончаемым потоком. К моей гордости, знаний хватало, чтобы ответить почти на всё.

Наконец, мы оказались на берегу. Я не был любителем воды, всю свою жизнь я её видел только в стакане и в бадье для мытья. Но вид был и правда красивым. Противоположный берег лимана скрывался в вечерней дымке, луна построила красивую лунную дорожку на водной глади. Пахло морем и цветами. Вдали стрекотал одинокий сверчок, разбавляя абсолютную тишину. Было видно место, где река Ея впадала в огромный залив под названием Ейский лиман.

Я аккуратно достал малышку и опустил в траву. Луна была почти полная, и света хватало её разглядеть. Сам же плюхнулся прямо на траву, сорвав одну травинку и засунув в рот. А Алиска просто утонула в высокой для неё растительности. Тявкнув, она прыгнула, запуталась в траве и рухнула, обиженно заскулив.

Я сделал вид, что не заметил. Пусть сама учится преодолевать мелкие неприятности! И мелочь не подвела. Встав на дрожащие лапки, она снова прыгнула, и снова упала. Третий прыжок у неё получился. Счастливая от своей победы, она начала нарезать круги вокруг меня, радостно потявкивая. При этом охотясь на ночных летающих насекомых.

От неё шёл такой поток восторга, что я закайфовал. Растянувшись на травке, я смотрел на лунную дорожку на воде, слушал сверчка и нюхал солёный воздух с привкусом луговых трав. На хлопание крыльев большой птицы я даже внимания не обратил.

— Папа! Больно! — ворвался в мой мозг истошный крик Зоры.

Я вскинулся и увидел, как большая птица, уносит мою малявку в кривых когтях. Я не орнитолог, но вроде это был филин. Выдернув меч, я кинул его в похитителя и рванул следом, готовясь поймать малышку. И… промазал! Точнее, птица неведомым мне образом уклонилась от совсем не метательного оружия, ей лишь слегка повредило крыло.

Скорость филина, будем звать его так, сразу упала, высота тоже, он летел между веток, заполошно махая раненым крылом, но не падал. Я видел кровавую пыль, которая вырывалась из-под его оперения. Теперь я точно от него не отстану. Вот только когти там совсем не тупые, и я боялся, что они сильно поранят щенка.

А она уже не плакала, она храбро грызла ближний к ней палец птицы. Точнее мусолила, зубов у неё ещё не было. Но, сам порыв и боевой настрой меня восхитили.

Минуты через три сильно ослабленная от потери крови птица, наконец, упала на землю, сделав с десяток кувырков. На втором щенок выпал из её когтей и улетел в сторону. Но малявка даже не пискнула, встав на лапки, она, как думаю ей казалось, грозно зарычала на врага. Боец растёт, настоящий.

Я нежно подобрал Зорку. Хорошо, по темноте ничего себе не сломал, когда ломился сквозь кусты и бурелом. Повезло. Осталось найти меч, он действительно был хорошим.

— Как ты, мелкая? — ласково спросил я. — Он тебя сильно поранил?