Деревенщина в Пекине 2 (СИ) - Форд Крис

— Почему?

— Твой личный уровень в определённых иерархиях — специфические компетенции, — отгибаю от кулака мизинец. — Личные отношения со мной, — безымянный. — Которые позволяют получить честный и достоверный ответ без обиняков и оговорок. — Средний.

— О личных отношениях я бы не была столь категоричной.

— Переформулируй, — предлагаю. — Под словом обычно понимают чуть иное, но я лучше не скажу.

— Ладно, считается. Хорошо, я тебя услышала. Давай тогда для начала потенциальную рентабельность. Какие там показатели?

— Около двадцати процентов, — хрипло отвечает До Тхи Чанг на корявом, но вполне узнаваемом китайском.

— То есть двести тысяч чистоганом на каждый вложенный миллион в месяц… — китаянка не сводит взгляда с вьетнамки. — С одной стороны, с учётом криминального характера бизнеса, высокие риски вполне очевидны. Но с другой — и выхлоп более чем соответствующий. На банковских депозитах таких процентов не заработаешь.

— А кто сказал, что это вообще криминал? — неожиданно резко вскидывается вьетнамка, спрыгивая с подоконника и подходя ближе.

В её глазах вспыхивает возмущение.

— У тебя есть другой термин? — парирует Бай Лу.

— Криминалом обычно называют то, что напрямую причиняет кому-то вред. Например, грабёж, вымогательство или там бандитизм всякий с применением насилия. А тут, если начистоту, единственные пострадавшие — налоговые ведомства двух стран. Простым людям мы точно плохо не делаем, скорее даже наоборот. Вся наша продукция — высочайшего качества по вполне себе приемлемым ценам.

— То есть о государстве своём ты не думаешь? — модель саркастически выгибает бровь.

— Я не знаю, как оно у вас, великих китайских патриотов. Но во Вьетнаме государству и без таких как мы прекрасно хватает мест, откуда взять деньги. На мелочь вроде нашего бизнеса сейчас просто не обращают внимания, — вьетнамка упирает руки в бока.

— И всё же? — китаянка напирает.

— Государство — это ни разу не человек, если ты вдруг не в курсе. Простым же людям мы наоборот регулярно отстёгиваем часть прибыли — на благотворительность. Что касается государства… — вьетнамка осекается. — Предлагаю в этом месте остановиться: если продолжим — будем ссориться о политике, а собрались совсем по-другому поводу. Если конкретный бизнес тебе неинтересен, давай не будем тратить твоего драгоценного времени.

Бай Лу на этапе тезисов о государствах напряглась. В комнате виснет напряжённая, звенящая тишина. Кажется, ещё чуть-чуть — и действительно вспыхнет нешуточная ссора, причём по пустяковому поводу.

— Я лишь озвучила сугубо личное мнение, как гражданка своей страны, — До Тхи Чанг пытается разрядить обстановку. — И никому его, разумеется, не навязываю.

— Ладно, проехали. Действительнон е будем углубляться в бессмысленные политические споры, — усталая модель небрежно отмахивается. — Хотя во многом я с тобой категорически не согласна!

Вьетнамка сжимает губы:

— У тебя серьёзные проблемы с элементарной математикой!

— Объясни, что не так? — равнодушно интересуется китаянка.

— Двадцать процентов, твои слова?

— Да. И?

— Я следила за твоим лицом, ты «забыла» уточнить — это не в месяц, а с одной партии.

Чашка в руке Бай Лу застывает в трети метра от рта.

— Если ты не имеешь опыта и клиентской базы, оборачиваешь всего одну партию в месяц — тогда да, двадцать процентов в месяц. А теперь представь отлаженную бесперебойная цепочку поставок, неснижаемые остатки на таможенных складах, пограничных терминалах, СФРХ. — До Тхи Чанг хмуро смотрит на собеседницу.

— Допустим.

— Если ты умеешь оборачивать партию за неделю, сумма профита значительно меняется.

Мысленно прикидываю озвученные цифры и впечатляюсь открывшимися масштабами. Тут же возникает закономерный вопрос в адрес своей соседки по комнате:

— Погоди, До Тхи Чанг, а куда вы тратили такие суммы⁈

— Ну-у, во-первых, это всё-таки грязными, — вздыхает та. — Для начала, вычитаем из кассы затраты — то же оформление документов, всякие там взятки-поддержалки. Плюс до половины уходит местным — на благотворительность в провинции, откуда родом наши ветеринары и пограничники.

— Допустим, — киваю я. — А остальное куда девали?

— С какой целью интересуешься?

Мне просто любопытно, откровенно говорю об этом вслух.

— Не задумалась специально, денег много не бывает… Наверное, жили на широкую ногу, ни в чём себе не отказывали, — вьетнамка оживляется. — Ты вообще знаешь, сколько сейчас квартиры во Вьетнаме стоят? Стандартные апартаменты в закрытых жилых комплексах на юго-восточном побережье?

— Нет, конечно. И сколько же?

— Двести-триста тысяч долларов.

— Две-три тысячи за один квадратный метр⁈ — врезается китаянка.

— Да, причём это не предел. Иногда даже под полмиллиона встречаются, если совсем люксовые решения и верхние этажи.

— Да ладно? Почти как в Лос-Анджелесе⁈

До Тхи Чанг отвечает раздражённым взглядом и демонстративным закатыванием глаз:

— Если не веришь, залезь в интернет, смартфон под рукой. Забей в поиске сайты наших агентств недвижимости, включи онлайн-переводчик. Бери сразу побережье.

— Хм…

— Увидишь сама, цены на приличное жильё в том месте действительно начинаются где-то от двух тысяч за квадрат. Сотка элитки — это уже четверть ляма. А в новомодных умных домах вообще по три с половиной за метр квадратный просят, ценовой стандарт текущего дня.

— Почти как Гонконг… Да, у вас ситуация на рынке недвижимости совершенно иная. Видимо.

— В смысле⁈

— Ценообразование, мягко говоря, удивляет: в Китае тоже полно шикарных морских курортов, но цены на порядок ниже.

— Курорты у нас — просто загляденье, ваши в подмётки не годятся, — ровно заявляет До Тхи Чанг. — В отличие от пресловутого Хайнаня, нас почти не топит во время дождей и тайфунов в сезон куда меньше. Климат такой же мягкий, а кое-где и получше, чем в Таиланде. Плюс расположение. Цены на недвижимость выше ваших по совершенно объективным причинам.

Бай Лу медленными глотками пьёт остывший чай:

— Кажется, ты слабо представляешь, сколько на самом деле стоит квадратный метр на Хайнане. Советую воздержаться от поспешных выводов и громких заявлений, — она аккуратно ставит чашку на столик и поднимается с кресла. — Резюмирую: обещать ничего конкретного не могу, но к сведению приняла. Лян Вэй, я поговорю на эту тему с кем надо, обдумаю, взвешу.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Апартаменты семьи Ван.

Ван Мин Тао возвращается домой с очередной деловой встречи и практически бесшумно поднимается по лестнице на второй этаж. Проходя по коридору в сторону своего кабинета, он слышит телефонный разговор дочери. Ничего необычного, Япин постоянно с кем-то болтает.

Стоит бизнесмену коснуться ручки двери, как до его ушей долетают слова:

— Слушай, может, покалечим хотя бы? — звенит из-за стены голос дочери, в котором сквозит неприкрытое злорадство. — Начало учебного года на носу. Вот пускай деревенщина приедет в универ на инвалидной коляске! Будет знать, как отбирать у меня моё!

— Если ты действительно этого хочешь, я постараюсь всё устроить, — отвечает ей по громкой связи Хоу Ган, бойфренд. — Хотя-я, я бы лучше подкинул ему что-нибудь такое… Ну, ты понимаешь. Не хочу говорить вслух.

Ван Мин Тао замирает у двери, не веря своим ушам.

— Это ты сейчас про наркоту, что ли? — удивлённо переспрашивает Япин, в её голосе слышны ноты неподдельного интереса. — Хм, мысль! Чтоб он там сгнил за решёткой, осознавая, где его настоящее место. Хотя нет. Как-то слишком просто, что ли. Я бы хотела сполна насладиться зрелищем, как этот нищеброд будет падать всё ниже и ниже, пока не окажется на самом дне. Страдая и мучаясь при этом по полной, ха-ха!

— Закрыть его мы теоретически всегда успеем, — задумчиво тянет Хоу Ган. — Но можно убрать и другими способами. Например, сделать так, чтобы во всём Китае никто не захотел иметь с ним дела.