Барышня с подвохом или любовь дело тонкое (СИ) - Ос Ксения

В порядок наследник привел себя быстро. Было необычно, что на полочках стояло много баночек разного предназначения, от которых он отвык, пока вел кочевой образ жизни, но память его не подвела.

А еще, немного ныла рана, но не острой болью, а словно застарелым отголоском внутри отдавалась, да кружилась голова от слабости, но на последнее обстоятельство он, постарался внимания не обращать, лишь облокотился о ближайшее кресло при особо сильном приступе.

Когда первостепенные дела были закончены и Иван раздумывал, что предпринять, поскольку выходить в халате было-бы неприлично, дверь в комнату отворилась, застав его отпрянуть от неожиданности.

— Ну, как у вас дела, Ваше Величество? — спросила молодая голубоглазая блондинка, осматривая его внимательным взглядом, — да вы смотрю в себя пришли? Рановато, однако, учитывая, сколько крови потеряли! Ну, да Единый с вами. Спустите халат, я хотела бы осмотреть рану и просканировать организм на внутренние воспаления. Это недолго и не больно. Ну, укладывайтесь же в кровать, — постучала девица ногой нетерпеливо.

Иван, забыв, что он царевич, и вообще главный самец, как в трансе, выполнил требуемое и лишь, потом спохватился.

— А вы вообще кто? — спросил он минуту спустя, когда нежные пальчики пробежались по спине, вызывая дрожь и неконтролируемые, забытые желания.

В какой-то момент, парень даже порадовался, что лежит вниз лицом и не светит неприлично проявившимися желаниями. Не видя, но словно кожей, он почувствовал, как тонкие плечи дернулись в неопределенном пожатии.

— Меня зовут Олька и я лекарь, — сказала девчонка, продолжая свои манипуляции, — Надежда Константиновна забрала нас с братом с улицы несколько лет назад, ввела в род и теперь мы тоже Иворовы.

Иван вздрогнул и сжал кулаки, комкая одеяло от злости, когда представил, что могло бы случиться с такой красивой девочкой. Осознание вызвало приступ злобы и он, забыв о волнующих впечатлениях, замер в недоумении. Что с ним происходит? Откуда появились эти эмоции?

— Вот и все, Ваше Величество, вы практически здоровы, — отстранилась тем временем Олька, вызвав острое сожаление, что все закончилось, — советую вам полежать еще пару дней, ну и принимать отвары, что восстановят кровопотерю. Я оставлю их в комнате через час.

Девушка легко поднялась и с доброжелательной улыбкой посмотрела на наследника. — Всего хорошего вам, Ваше Величество!

Допустить, что девочка сейчас уйдет, Иван не мог при всем желании.

Подскочив, он подхватил Ольку за руку и, потянув вверх, с наслаждением прижал ее к своим губам.

— Не уходите, — прошептал парень интимным голосом, — мы могли бы познакомиться поближе и обговорить ваше будущее. Вы же понимаете, что можете иметь намного больше, чем может дать вам ваша глава?

Голубые глаза девушки потемнели, а пухлые губы поджались недовольно.

— И что же вы можете дать, Ваше Величество? — спросила она насмешливо, — родовой перстень жены для безымянной сироты? О, это так мило и щедро с вашей стороны!

Иван, не ожидавший отпора от нежной девушки, тем более, что женитьбу-то он не подразумевал, открыл рот в изумлении, но ответить ничего не смог.

Олька же посмотрела на него понимающе и усмехнулась уже совсем не нежно.

— Я знаю, что вы хотите мне предложить, — сказала она спокойно, — но вынуждена отклонить ваше «щедрое предложение». С некоторых пор, благодаря нашей главе, в роду Иворовых гаремы не приветствуются. Думаю, мне проще остаться старой девой, чем, как говорит Надежда Константиновна, в очереди на мужские ласки стоять. Я предпочитаю сама строить свою судьбу. Прощайте.

Девушка кивнула и легкой походкой вышла из комнаты, а гроза всех врагов и дамский угодник Иван Николаевич, будущий царь всей Руссии стоял, смотрел вслед и кажется, впервые в жизни, не знал, что сказать.

— Стерва, — пробормотал он, имея в виду Надежду, — сама женщина неправильная, а еще и других с пути правильного сбивает.

Впрочем, в словах своих царевич уверен не был, поскольку встретил уже вторую девушку, что не была похожа на других и главное, ровнять их на гаремных дам, казалось глупостью и кощунством.

— Надеюсь, они здесь не все такие, — буркнул он, когда дверь снова отворилась, а в комнату заглянула еще одна, молодая, смешливая девица.

— Вау! — воскликнула она и, не стесняясь, осмотрела наследника в халате, — ну, не Александр, конечно, но тоже ничего! О, а что это за чешуйчатое чудо у вас на плече? Какая прелесть! А можно я поглажу его?

42. Во дворце

Парадный царский дворец. Бывшие царские покои Николая Васильевича.

Леонид Федорович Юрьевский раздраженно оглядывал опочивальню бывшего царя и недовольно хмурил густые, чуть подернутые сединой брови, кривя губы в презрительной усмешке.

— Что за убожество? — рявкнул он на не вовремя подвернувшегося под руку слугу, — это не покои, а ночлежка какая-то. Где позолота и зеркала? А мебель резная где? Или вы прикарманить все решили, а будущего регента и царя всей Руссии в хлеву поселить? Нееет, так дело не пойдет. Все вернете до последней подушки и переделаете, как положено!

Голос у Юрьевского, несмотря на крупную комплекцию, был неприятным по причине писклявости и проскакивающих визгливых ноток.

Вздрогнув, камердинер покойного царя склонился в поклоне, да так и замер не разгибаясь.

Леонид Федотович усмехнулся высокомерно и довольно, но тут же отвлекся от недостойного слуги.

— Так, мебель всю поменять, — приказал он всем находившимся в покоях слугам и одновременно никому конкретно, — и шторы на приличные заменить. Что это вообще за тряпка прозрачная? Никакого понятия о комфорте и удобстве будущего царя.

Слуги и несколько сопровождающих Юрьевского подпевал, посмотрели на тончайшую кружевную занавесь, что стоила как небольшое поместье в пригороде и переглянулись недоуменно, но Леонида Федоровича уже несло по волнам маячившей на горизонте власти.

— Балдахин заменить. Пусть будет более роскошный, — тыкал он сосиска — образным пальцем, украшенным огромным рубином в сторону кровати, — а зеркало из приемной, что у тронного зала принести. То самое, что в костяной резной раме, у входа стоит. А то ишь, смотрятся там разные попрошайки. Нечего голодранцев разных баловать. Важных персон там не держат, а остальные обойдутся, чем попроще.

Спорить со скандальным кандидатом в цари, никто не посмел, только молодой парнишка, затесавшийся непонятно как в толпе слуг, улыбался, подмигивая темными, раскосыми глазами дородной служанке, замершей со стопкой постельного белья, но так и не решившейся приступить к своим обязанностям.

Наконец, Юрьевский утомился. Его возмущения перестали быть такими эмоциональными, хотя ленивые замечания все еще летели из искривлённого привычной гримасой рта.

— Так может вам, Ваша Светлость, в гранатовой комнате поселиться, где Николай Васильевич важных гостей принимал? — подал вдруг голос непонятный парнишка, — или можно женскую половину под вас переделать, — добавил уже тихо и доверительно, — там и роскошно все и даже ангелочки позолоченные имеются.

Предложение слуги звучало как издевательство, но на удивление присутствующих, будущего регента зацепило.

— Что прям так уж и роскошно? — спросил он заинтересованно, поскольку хоть в царских покоях он и бывал пару раз, то женская половина была закрыта для всех кроме доверенных слуг и членов семьи царской крови.

Слуга и тут же закатил глаза в экстазе и закивал головой очень активно.

Леонид Федотович помолчал задумчиво, поскольку селиться в женском крыле было не слишком прилично, но то, что там имеются покрытые позолотой ангелочки, перевесило его сомнения. Проверить освободившиеся помещения хотелось очень сильно.

— Ладно, идем. На крайний случай хоть посмотрю, как там бабы царские жили, да может для меня приличное, что найдется, — кивнул он и нетерпеливо отмахнулся от сопровождающих его прихлебателей — еще чего не хватало, чужих мужиков в будущий гарем тащить.