— Вот это да, — выдохнул Ур. — Как же врут наши карты! После того, как мы убьем демона, я выпрошу у наместника Табита людей, чтобы исследовать нашу землю. Горная гряда состоит не из трех гор, плодородные земли Варавии намного уменьшились, а самое опасное и непроходимое болото высохло. Что же будет дальше? Мужчины станут женщинами и начнут носить платья?
— Ты уже носишь платья, — усмехнулась Назифа.
— Это не платье!
В первое время они шли, проверяя землю, прежде чем наступить. Друзья не забыли о зыбучих песках, поглотивших верблюдов. Однако вскоре привыкли и перестали проверять.
— Я в одном свитке вычитал, что если умыться мочой в затмение, то годков десять можно сбросить, — сказал Ур.
— Ересь какая, — фыркнул Гриша.
— Ты думаешь, сколько мне лет, а? — хитро сощурился он.
Юноша внимательно посмотрел на библиотекаря и отметил глубокие морщины на лбу и между бровей, паутину мелких возле глаз и губ, дряблую шею, худощавое тело и потемневшие зубы.
— Ну-у, скажем пятьдесят пять – шестьдесят, — прикинул Гриша, но увидев ошарашенный взгляд тут же исправился. — Вернее, около пятидесяти пяти. Не больше пятидесяти пяти… Пятьдесят три?
— Мне сорок два! — возмущенно воскликнул Ур и зашагал вперед, бормоча себе под нос.
Назифа осуждающе поцокала языком и покачала головой:
— Мог бы и сорвать.
— И так соврал! — зашептал он. — Я вообще-то думал, что ему под семьдесят.
Девушка хмыкнула. Дальше они шли молча и опустив головы. Знойное солнце плавило песок и мозги путников.
— Сабли нет, поэтому тебе надо научиться метко бросать кинжалы, — через пару часов сказала Назифа.
Она ехала на коне, а Гриша шел рядом.
— Да, жалко саблю. И кистень твой тоже.
— Нет смысла жалеть о прошлом. На, возьми, — она протянула ему кинжал, переливающийся радугой на солнце. — Видишь, вон то высохшее деревце? Смахни с него последний листок.
Гриша недоверчиво посмотрел на девушку и рассмеялся:
— Очень смешно. Если я попаду в ствол, это уже будет очень хорошо.
— Ну попади хотя бы в ствол, — раздраженно выдохнула она.
Юноша остановился, прицелился и, задержав дыхание, бросил кинжал. Тот пролетел мимо деревца и воткнулся в песок.
— Это я только руку разминал, — он сбегал за кинжалом и бросил снова.
— Ну-у, уже немного лучше, — сказал Ур. — Ты снова попал в песок, как и хотел.
Гриша цыкнул на него и сходил за кинжалом.
— Тебе надо тренироваться, — нравоучительно сказала Назифа. — Постоянно ставь себе цели и пытайся попасть. Демон – не маленькое деревце. Если он будет близко, то ты обязательно попадешь. А если далеко, то…
Она покачала головой.
«Жаль, у них нет ружья. Вот из него я бы точно не промазал».
Когда начало темнеть, они остановились на ночлег. Назифа достала из мешка Куна и Садики, фруктовый пирог и жареное мясо. Ур налил свежей воды в кружки.
— Коню тоже надо дать воды, — сказал Гриша.
— Еще чего! Потерпит.
— Он не верблюд, — юноша отобрал у возмущенного Ура бурдюк, подошел к коню и начал понемногу лить в рот. Бонапарт сначала зафыркал, но вскоре понял, что он него требуется, задрал голову и стал пить, словно жеребенок молоко кобылы.
— Ты знаешь, как с ним обращаться, — похвалила Назифа.
— Я с пяти лет езжу на лошадях. Сначала с батюшкой или Васей, а потом уж сам. Сейчас у меня белогривый Пепел. До него была Зорька. А самого первого звали Бонапарт.
— Поэтому ты этого водохлёба так назвал? — усмехнулся Ур. — Чтоб дом напоминал.
— Да-а, — Гриша грустно вздохнул и засунул в рот коню кусок пирога. — Лучше дома ничего нет. До того, как сюда попал, только и думал о том, как бы вырваться из Вольгино и уехать в Петербург, например. Надел бы свою форму, отрастил усы, ходил бы по балам и игровым домам. А теперь понял, что милее дома – ничего нет. Банька, охота, ярмарки – красота!
— Вот прогоним демона и вернешься, — Назифа нарезала пластинками мясо и отправляла в рот.
— Ты так думаешь? — с надеждой спросил он.
— Конечно.
— А когда? Сразу, как он исчезнет, или чуть погодя?
— Мне-то откуда знать. Просто хотела тебя немного успокоить, — она отвернулась в сторону заката. Облака ловили последние лучи солнца и горели оранжевым огнем.
***
На ночь первым вызвался дежурить Гриша. Воспоминания о доме непрерывно проносились в голове. Вот матушка гладит его по голове и поет колыбельную. Свеча горит на столе и роняет крупные капли воска.
— А почему батюшки так долго нет? — тихонько спросил Гришка
— Государеву волю исполняет. Где бы он ни был, знает, что мы его ждем и скучаем. Только бы вернулся живым и здоровым, больше ничего не надо.
— А почему ты плачешь по ночам?
Мама опешила и не сразу нашлась, что ответить:
— Мне сон плохой приснился, потому и плакала.
— Больше не плачь. Хорошо?
— Хорошо, сыночек. Не буду.
Это был их последний разговор. Наутро дворовая девка Фекла нашла ее с перерезанным горлом. Кто-то прокрался в дом и убил жену генерала-лейтенанта Михайловского. Ничего не пропало, даже шкатулка с драгоценностями, которая стояла на столике у кровати. Степан Мефодьевич вернулся домой только через месяц со службы на Кавказе.
Гриша встряхнул головой, отгоняя страшное воспоминание. Затем, чтобы развеяться, начал ходить кругами, прислушиваясь к равномерному дыханию Назифы и тихому сопению Ура. Вдруг Бонапарт фыркнул и вскочил на ноги.
— Что такое? — юноша подошел к нему и погладил по загривку, пытаясь успокоить. — Все хорошо, я рядом.
Но конь продолжал перебирать ногами, дергаться и вертеть головой. Гриша понял, что конь чует опасность. Поэтому схватил из пояса Назифы кинжал и замер, прислушиваясь. Однако вокруг царила тишина. Только ветерок гонял перекати-поле с тихим шуршанием. Конь на время тоже присмирел, но потом снова начал бить по земле передними копытами.
— Эй, ребята, вставайте! — закричал Гриша. — Что-то здесь нечисто.
Назифа проснулась, вскочила на ноги и выхватила кинжал.
— Где он? — зло зашипела она.
— Кто? — не понял Гриша.
— Враг.
— Не знаю. Но Бонапарт беспокоится.
— Может, его муха укусила? — Ур зевнул и потянулся.
— Нет, он боится.
Вдруг, как бы в подтверждение его слов, конь громко заржал и попятился.
— Тише-тише, дружок. Мы тебя в обиду не дадим.
Теперь и Ур поднялся на ноги и обеспокоено начал озираться:
— Надо было костер развести.
— А я предлагала. Но ты же у нас умный. «Зачем привлекать внимание. Пусть лучше никто не знает, что мы здесь», — писклявым голосом передразнила Назифа библиотекаря. — Зато теперь мы не знаем, кто здесь.
Бонапарт резко взвизгнул и встал на дыбы.
— Успокойся! Боня, тише! — Гриша крепко держал его за уздцы, но конь и не думал успокаиваться.
Он без устали брыкался и мотал головой. Юноша погладил Бонапарта по шее, но тут же отдернул руку и отпрянул от коня:
— У него там что-то на шее.
— Что?
— Что-то скользкое и длинное, — его передернуло от отвращения. — И оно извивается.
Конь плясал вокруг себя, мотал головой и испуганно ржал.
Глава 19 На краю жизни
— Боня, Боня, Боня. Стой, дружок! — Назифа пыталась успокоить коня, внимательно всматриваясь в его шею. — Я вижу. Это черная змея.
— Это не змея, — запротестовал Гриша. — Потрогай!
Девушка опасливо протянула руку и дотронулась до извивающегося черного гада.
— Фу-у-у. Ты прав. Это не змея. Оно холодное и в какой-то мерзкой слизи.
Гриша вновь схватил коня за уздцы, а второй рукой попытался смахнуть существо. Но оно крепко вцепилось в животное, а мягкое тело выскальзывало из рук.
— Подожди, я его срежу, — Назифа подошла к коню и подняла руку с кинжалом. — Держи Бонапарта. Лезвие очень острое, боюсь его поранить.
С другой стороны подошел Ур и схватил коня за гриву. Но Назифа вместо того, чтобы совершить задуманное, подскочила и, пронзительно визжа, заметалась по лагерю.
