Горькое дыхание джунглей (СИ) - "Ортензия"

Глаза Дэйо расширились, вполне нормальная реакция на блондинку. Можно голову дать на отсечение — такой цвет кожи дочка великого вождя никогда не видела. Дженни, растолкав нас, забралась в салон и уселась на стеллаж напротив аборигенки.

— Алекс, спроси, сильно болит?

— Говорит терпимо.

Дженни слегка надавила на грудь рядом с раной и, увидев, как девушка скривилась, покачала головой.

— Завтра осмотрю нормально, а сейчас нужно сделать укол, Элен, подогрей макароны, а то Алекс так засмотрелся на её прелести, что забыл предложить чего-нибудь пожевать. Наверняка голодная, — Дженни хмуро посмотрела на меня.

Разглядываю. Да понятное дело. Но больше удивляюсь, каким образом девчонки батутси получились такими хорошенькими? Ну не от ослов с бегемотами. На мамочек поглядеть бы, потому как Абубакар не выглядел эталоном.

— Есть хочешь? — обратился я к раненой девушке и, получив молниеносный ответ, нахмурился.

Ну да. Разговорами развлекаю, сиськами восторгаюсь. Она же больше суток ничего не ела.

— Пусть ляжет на правый бок, — сказала Дженни, постукивая по шприцу и выпуская из него воздух.

Я объяснил Дэйо, что от неё требуется, и девушка с готовностью выполнила, только с испугом глянув на меня, когда наш лекарь, слегка шлёпнула её по попке, после чего вонзила иглу.

Есть своего рода плюс у местных женщин. Безоговорочное выполнение мужских приказов. Хотя, помнится, Ния немного артачилась, самую малость.

— Кстати, — внезапно пришло на ум, — вы рёв стада на зелёной воде слышали?

Девчонки оторопело уставились на меня, после чего синхронно кивнули.

— Дженни, — я перевёл взгляд на чернокожую милашку, — и что это было?

Девушка пожала плечами.

— Я не знаю, но Мобуту сказал, что это маленькое животное и бояться не нужно, а ревело, словно стадо быков. А ты у Нии спрашивал?

— Спрашивал, — подтвердил я, — то же самое сказала.

Про пескоешку, которая пожирает этих ополо, я решил не распространяться, а то до утра будут охать и ахать. Просто махнул рукой и сказал:

— Ладно девочки, кормите, укладывайте спать нашу гостью, а я на отдых. Устал.

— Я давно тебе сказала лечь, — отозвалась Элен, — и непонятно, почему до сих пор здесь болтаешься.

Я, не ответив, чтобы не вступать в очередную перепалку, забрался в кабину и, подложив под голову рюкзак с вещами, мгновенно отключился.

Наверно меня можно поздравить с почином. Первый сон после переноса. Может, были другие, но я их не помнил, а этот, он вернул меня на какое-то время в прошлое. В реальное прошлое.

Говорят, что сны — это тема, которую можно обсуждать бесконечно. С тех самых пор, как физиологи и нейробиологи занялись изучением ночных приключений нашего разума.

Если смотреть с эволюционной точки зрения, можно смело заявить, что сон проверяет нас в сценариях, которые в будущем помогают выжить в сложной ситуации, поэтому во многих снах мы сражаемся с врагами или спасаемся бегством от нападения.

Вот только о чём предупреждают сны, которые крутят нам картинки из прошлого, роясь в наших воспоминаниях?

Это был третий день. Мы как проклятые пёрли через джунгли, прокладывая себе дорогу большими тесаками, отдалённо напоминающими мачете. Проводником был пятнадцатилетний мальчишка, сын местного старосты, которого подкормили двумя банками тушёнки и зелёным фантиком с изображением Эндрю Джексона. Для нас это было практически ничего, а для негров в такой глубинке целое состояние. Вёл нас короткой дорогой, потому как уже опаздывали более чем на сутки, но благодаря нашему молодому следопыту рассчитывали наверстать упущенное время. Надежда рухнула в одночасье, когда внезапно выскочили на крутой обрыв, у подножья которого бурлила речка шириной шагов в пятнадцать. Вроде ничего непроходимого нет, не однажды приходилось форсировать водные преграды, но здесь, поверхность рябило от толстых окостеневших пластин огромных тварей. Словно единый огромный организм, река дрожала и пульсировала.

— Ого! Сколько кожгалантерейных изделий плавает, — с чувством произнёс Кудряш и, поправив головной убор, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, — и как теперь на ту сторону?

Мальчишка-проводник ни слова не понимавший на русском языке, видимо догадался, по какому поводу один из наших товарищей проявил озабоченность и, указав рукой направление, произнёс на своём наречии:

— Мост.

— Это мост? Это мост? — Андрей схватил юного проводника за ухо и указал на то недоразумение, которое свисало над речкой и каким-то чудом до сих пор удерживалось за оба берега утопавших в бурной растительности, — ты же говорил, что он прочный, а это что?

— Похоже на то, — подтвердил Кудряш, — пацан ведь в самом начале сказал, что через речку мостик будет, единственный, которого не снесло наводнением.

Однако было на что возмущаться. С берега на берег было перекинуто пару лиан, а вместо пола тростник небрежно наброшенный. Местами провалы, явно кого-то не выдержала сия конструкция, и неудачник сиганул вниз на радость зелёным. Вон как они насторожились, на нас поглядывая, словно предвкушая обильный ужин. Понятное дело, местные бегают туда-сюда, так в них, прости, Господи, веса килограммов пятьдесят, а мы парни бравые, меньше центнера ни у кого нет, и рюкзаки забиты до — больше уже не унести. Так что на мостик такой ступать опасно, как бы какая оказия не вышла. Наш проводник, оказавшись на свободе, промычал что-то обидное и рванул на другой берег, быстро перебирая худыми ногами, а через минуту его уже и след простыл.

— Вот и убедились, — произнёс Кудряш, — мостик добротный и нас по идее должен выдержать. У кого-то другие идеи есть?

Другие идеи были, дерево потолще завалить, ещё было бы чем. Да и подходящих в округе не было. Жребий не бросали.

Первым пошёл Ванька Клёпа, самый лёгкий из нас, за которым наблюдали с замиранием. Ну а что делать, либо переходим, либо на базу с позором. Вот только никто из нас о таком развитие событий даже не думал. Однозначно переходить, тем более до точки оставалось рукой махнуть.

Выдержал мостик Ваньку и, уже оказавшись на другом берегу, он скинул свой рюкзак на траву и, сложив руки рупором, прокричал нам:

— Честно признаюсь ребята, идти по нему мне очень не понравилось. Так что вы там осторожно.

Подбодрил, ничего не скажешь.

Но, как оказалось, мост местные племена старались поддерживать в исправном состоянии, потому как передвигались они по нему не только налегке, но и перетаскивали разделанные туши животных. Вот и мы, медленно по одному перебрались на другой берег. Последним, наблюдая за нашими телодвижениями, был Дима с позывным «Дарс». Прозвище это он получил ещё лет 15 назад, вернувшись из Мекленбургской бухты. Что он делал на полуострове в Померании, да кто ж его знает. А так как это было первое задание, своего рода экзамен и выполнил его на отлично, то и позывной получил именно благодаря ему.

Весил Дима почти 120 килограмм. Гора переплетённых мускулов. Шварценеггер слюни бы пустил от зависти. И рюкзак под стать. На такую тушу мост явно не был рассчитан, но, судя по всему, в тот день сам Боженька вступился за Диму. В темечко поцеловал.

Лопнули старые лианы, когда Дарс практически уже дошёл до края. Хорошо разорвало — раздался звук ломающихся веток, как при падении спиленного дерева. Каким образом Дима успел отреагировать никто и не понял. Он сделал стремительный прыжок с уже рушившегося моста и повис на одной руке чуть ниже вершины, на которой стояли мы.

Ванька Клёпа, и куда он со своим весом кинулся вообще непонятно, повис над пропастью, ухватив бугая за кисть, и наверняка оба сверглись бы вниз, но тут уж и я отреагировал. Плюхнулся на землю, намертво уцепившись за Ванькины ноги, а в следующую секунду меня едва не раздавил Кудряш, навалившись всей своей массой. Только подумать успел: хорошо, что рюкзак не снял, потому как мог Дима, всех троих утащить в гости к крокодилам. Запросто. Да и с рюкзаком чувствовал, как нас тащит к краю. А Андрей, вперёд прошёл, убедиться, что нас никто не пасёт. А потом над обрывом появилось красное от натуги Димкино лицо, и мгновение спустя его крепкие руки оттащили нас в сторону. И мы ещё минут двадцать лежали не в силах подняться на ноги и негромко посмеивались над Ванькой, который сидел с белым лицом, перепугано хлопая глазами. Не удивительно, висел не меньше минуты в воздухе головой вниз и успел рассмотреть зелёных тварей внимательно. И сердце, небось, ухнуло в самые пятки. Но с тех пор за ним наглухо закрепилось прозвище «Кабан».