Паладин. Свет и Скверна II (СИ) - Романов Илья Николаевич

Оказавшись снаружи, вдохнул полной грудью чистый воздух с нотками хвои и поправил рукава костюма. Стандартное одеяние для этого мира, именуемое тройкой. Тёмная ткань пиджака и жилетки, белая рубашка. Никакого галстука, который мне хотела нацепить Света. Не люблю удавку на шее, у меня с ней неприятные воспоминания о Безликих. Пытался меня один из этих чертей как-то раз удушить во сне. Разумеется, ничего у него не вышло, а потом капеллан Ордена с братьями зачистили настоящий рассадник этого гнилого братства, обнаружившийся в соседнем с крепостью городе.

К массивным двухстворчатым дверям по ступеням вела красная ковровая дорожка. Света довольно быстро взяла меня под руку, вновь улыбнулась и мы двинулись к особняк. Там нас уже ждали, точнее на самом крыльце. Хозяин дома, а это был именно он, я заранее выяснил в интернете его внешность, вышел поприветствовать гостей.

Что можно сказать об этом человеке? Силён, но слабее Кутузова или Екатерины. Чувствую от него энергию ветра, но сдерживаемую, он хорошо контролировал свой дар. Всполохов почти нет, а остаточные следы едва заметны. Сам граф был невысок ростом и коренаст. Эдакая табуретка на ногах, словно в его предок согрешил с гномкой и та дала потомство. В чёрной аккуратной бороде виднелись седины, как и на висках. Нос картошкой, крупный лоб, густые чёрные брови. И правда, с гномами у него сходства очень много. Особенно в ладонях, что будут подобны двум молотам, если граф сожмёт кулаки. Одет он был в самые обычные холщовые штаны, сандалии и широкую белую рубаху. Ворот и рукава её украшали красная вышивка.

— Виктор Константинович, Светлана Константиновна! — радушно улыбнулся он и развёл руки в стороны, будто отец, что давно не видел своих детей и наконец-то встретил. — Рад, что приняли приглашение и не отказались приехать в этот чудесный вечер!

Как-то я иного ожидал от затворника, но не подобного приветствия.

— Благодарим за приглашение, Лев Иванович, — взяла слово сестра, заметив, что я спокойно рассматриваю этого человека и не тороплюсь с ним здороваться. — Ваш сад как всегда прекрасен!

— Стараюсь, — довольно кивнул мужчина, сосредоточил взгляд на мне. В уголках его глаз прорезались морщины. — Наслышан о ваших достижениях, Виктор Константинович! Слухи о князе, что в одиночку сражался, закрывая прорыв в одном из районов Хабаровска, а затем возглавил атаку на крепость и тварей Зоны, облетели весь Екатеринбург! Даже до моих ушей они успели дойти! Достойные подвиги!

Завершая свои слова он протянул мне свою широкую, мозолистую ладонь. Это не рука аристократа, а труженика и воина.

— Я делал то, что должно, — невозмутимо произнёс я, отвечая на рукопожатие. — Сестра права, ваш сад действительно хорош.

Вот только мы посмотрели на него снаружи, а не изнутри, но плевать.

— Ох, что это мы на пороге стоим⁈ — опомнился он, когда наши ладони расцепились. — Заходите скорее в дом! Часть гостей уже прибыла, а другая будет очень скоро! Советую попробовать гребешки в сметанном соусе, — подмигнул он мне и гордо добавил: — Моя жена сама приложила к ним руку!

Дом этого человека был под стать ему. Простой, уютный, без каких-либо изысков и блеска богатства. Внутри пахло деревом и хвоей, на стенах висели портреты, а в нишах располагались вазы с растениями. Возникло ощущение, словно я попал в самую обычную избу, но раз в пять больше, особенно из-за потолков. Те были неестественно высокими, будто у хозяина боязнь узких помещений.

Валевский лично решил сопроводить нас до места приёма, а не стал поручать эту задачу слугам, которых было достаточно много. Тут и там мелькали женщины с мужчинами в униформе, но никаких молодых дев или юношей. Все в возрасте, что бросилось в глаза.

— Знаете, ваша светлость, я по натуре своей тот ещё домосед и даже вести о вас донес до меня старший сын, — с улыбкой завёл Лев беседу. — Он видел нарезки видео, когда вы сражались с тварями в Хабаровске и спасли женщину с дочерью. Теперь вот, в Егеря хочет пойти.

— Достойное для мужчины занятие, — коротко кивнул я, а Света расцвела. Нравилось ей, когда меня хвалили, ведь тогда и про род в целом не забывали.

— Согласен с вами полностью, но если позволите, то я хотел бы вас попросить… пообщаться с ним, — как-то сконфуженно продолжил он, подбирая слова. — Вы одного с ним возраста, но уже прошли через схватки и имеете опыт. Своего отца и командира Егерей он слушать не желает, рвётся в Зону…

Я нахмурился, а сестра сжала мой локоть и умоляюще заглянула в глаза. Вообще странно, что Валевский вывалил вот это вот на меня не в личной обстановке. Показал слабость при гостях, невзирая на то, что Света тоже это слышала. И либо этому мужику плевать на наше мнение и на то, что мы можем подумать, либо он действительно простой, как золотой червонец. Душа его серая, с сильным уклоном в свет, так что я думаю всё-таки второй вариант. Просьбу же он озвучил до того, как мы зашли в зал и тут также два варианта, выходящих из его повторившихся слов о моих подвигах. Скорее всего там, куда он нас ведёт, на меня накинуться с расспросами и желанием поговорить, а потому хозяин дома сразу выказал просьбу уделить время. Что ж, в любом случае узнаю позже, но ответить всё же стоит:

— Хорошо, я поговорю с ним.

— Благодарю, — немного расслабился Валевский и кивнул.

Зал, куда он привёл нас, был действительно огромен. Деревянное помещение внушало своими размерами и обстановкой. Прямоугольные массивные столы были накрыты расписной вышивкой тканью, на них огромное разнообразие блюд, от закусок до выпивки всех сортов и видов. На деревянных колоннах горели светильники, под потолком светила круглая большая люстра. Трофеи в виде голов оленей, вепрей и прочей лесной живности висели на стенах, на полу стояли словно живые чучела, среди которых выделялся здоровенный бурый медведь. Тварь высилась на двух задних лапах, угрожающе раскрыв пасть и взирая на людей безжизненным взором. На полу также лежали шкуры, но не хаотично, а с умыслом, добавляя уюта. У дальней стены располагался немалых размеров камин с горящими внутри него поленьями.

— Будьте как дома, дорогие гости, — довольный результатом, который зал произвёл на Свету, заключил Валевский. — Ешьте и пейте! Хорошего вам вечера!

Как и подобает магу воздуха, хозяин особняка исчез столь же стремительно. Мы с сестрой сразу же стали объектом внимания десятков, если не сотен глаз. Разномастный народ, помпезно разодетый в костюмы, фраки и платья всех мастей и видов, обратил на нас свой взор. Эмоции столь большой массы людей вычленить довольно проблематично, но общий коктейль был понятен. Кто-то нам рад, другие исходили тихой злобой, третьи источали безразличие. Обычное, по сути, для меня явление. Часто с таким сталкивался, будучи проездом в каком-нибудь дворце императора или короля.

Но если мне на все эти взгляды было плевать, то Света к такому оказалась не готова. Она ещё сильнее вцепилась в мою руку, лицо её замерло маской, а тело словно одеревенело.

— Пойдём, попробуем гребешки, про которые он говорил, — взял я всё в свои руки, дабы не стоять у дверей. — От всех этих лиц мне захотелось поесть.

Столь несуразная шутка расслабила Свету и та робко улыбнулась, а я потянул её к столам.

— Брат, — не успел я взять тот самый гребешок в сметане, как она подёргала меня за рукав. — Я вижу подруг, не против, если я пойду к ним?

Кутузову и Юсупову в компании других девушек и парней я заметил почти сразу. От двух барышень особенно чётко доносились ранние эмоции, а потому найти их труда не составляло. Среди их группы присутствовал и Всеволод, который нет-нет, но кидал в нашу сторону взгляд, продолжая общаться с каким-то красноволосым юнцом.

— Иди, но помни, что я тебе говорил, — коротко кивнул я, на что получил взгляд изумрудных глаз, полных благодарности.

— Думать перед тем, что говорить, не лезть на рожон и сразу звать тебя, — чётко, будто по инструкции, ответила она. — Я всё помню, брат. Не волнуйся, я не подведу.