Наследник огня и пепла. Том IХ (СИ) - Добрый Владислав

Он взглянул на меня, и в его взгляде не было сожаления. Только усталость и хорошо прикрытая настороженность.

Огонь потрескивал. За окнами разливался густой синий вечер. Мне было спокойно. И одновременно — чуть тревожно. Эти люди были умны, амбициозны и — каждый по-своему — опасны. Но именно такие нужны мне сейчас.

Я подлил себе вина.

— Вы знаете, — сказал я, — иногда мне кажется, что Караэн и сам когда-то был таким городом, как ваши. Городом, где знание даёт власть. Может быть, мы снова сделаем его таким.

Фарид тихо усмехнулся.

— Тогда берегитесь собственных студентов, мой сеньор.

Бруно всё-таки набрался. Потянулся за водой, чтобы разбавить вино, и опрокинул кувшин — прямо на Фарида.

Тот небрежно взмахнул рукой, и вода, вместо того чтобы облить его с головы до ног, повисла в воздухе плотным комком мелкой взвеси. Невозмутимый слуга подошёл и, словно черпая снег, начал аккуратно собирать её кубком.

— Кстати, сеньор Фарид, — сказал я, — вспомнил тут. Когда тот идиот поджёг бумаги на столе… Почему вы тогда не собрали воду точно так же?

Я давно уже понял: законов магии в привычном смысле здесь не существует. Маги буквально создают усилием воли — из чего-то, с чем-то, во что-то. Главное, чтобы это «что-то» уже содержало в себе магический потенциал. Исключение — элементальные маги. Их дар сродни инстинкту, оружию природы. Даже врождённую способность метать огонь можно со временем развить — скажем, в пылающую пчелу, что пронзает плоть и обугливает изнутри.

Но во мне всё равно говорил человек другого мира. Я искал закономерности, как будто надеясь заполнить недостающие кусочки в головоломке.

— Вы нарываетесь на лекцию по прикладной магии, сеньор Магн, — усмехнулся Фарид. — Но если коротко: тогда я просто не мог. Сейчас я действовал инстинктивно. Не знал, получится ли, но попробовал — и вышло. Возможно, в следующий раз уже смогу это повторить осознанно. В этом и суть обучения в Университете. Как только один что-то сделает, другой обязательно повторит. Если, конечно, его магические склонности совпадают…

Он взглянул на меня с легкой настороженностью. Вспомнил, что мои «склонности» ближе к презренному крестьянскому делу выращивания брюквы, чем к академическому совершенству управления стихиями. И ловко сменил направление разговора:

— Например, я не могу обратить воду в пар, или лёд в воду. Хотя пробовал. Как, впрочем и другие одаренные аналогичными талантами. Почему? А это — загадка, над которой бьются лучшие умы.

— Потому что это алхимия, — фыркнул Каас. — Только алхимия может изменять вещество. Сделать его твердым, жидким или газообразным. Азы! С них начинают все, кто не хочет умереть глупым.

— Но я же могу превратить её в лед, — ехидно заметил Фарид.

— Нет! Вы заменяете ей льдом! И я это докажу! — вскинулся Каас.

— Лед занимает больше места, чем вода. Оттого горшок в котором замерзла вода, лопается, — вспомнил я школьные уроки.

— Вот! — Каас ткнул в меня пальцем. Спохватился. — Благодарю за поддержку, сеньор Магн!

Фарид взял кубок, внимательно посмотрел на него, и вытряхнул на стол кусок льда цвета вина. Задумчиво повертел его в руках, отгрыз кусочек.

— Все еще вино, сеньоры. То же таэнское, хоть и холодное, — и ещё более ехидно посмотрел на нас.

Я ничему не удивился. Это как квантовая физика. Надо просто принимать её такой, какая она есть.

— Сеньор Магн, — наклонился ко мне Бруно. — Раз уж вы теперь один из нас, самое время открыть вам пару секретов. Например, один забавный способ обучения студиозов…

— Реторта магистра Гвидо, — подсказал Фарид с облегчением, радуясь, что разговор ушёл со скользкой темы.

Глава 20

Пф-ф-ф

— На вид — простой медный сосуд. Туда наливается вода, — пояснил Каас. — Стоит даже самому безалаберному, неусидчивому и невнимательному из студиозов хоть на долю секунды проявить усердие — и пффф…

Он взмахнул руками.

— Вода превращается в пар.

— Это сложное зачарование, — подхватил Бруно, — но не имеющее прямого отношения к алхимии. На сосуде нанесены символы. Они близки к тем, что мы использовали для усиления огня в битве с нежитью.

Бруно оживился, как всегда, когда речь заходила о тонкостях.

— Как и где магистр Гвидо открыл эти знаки — до сих пор загадка, терзающая умы.

Я вежливо продемонстрировал удивление. Ставлю ченти против дуката, что он их просто выдумал. Главное ведь — вы знали, что делать, и какой будет результат. А так как вы, сеньоры маги, сами по себе ходячий паранормальный феномен, нарушающий законы физики — у вас всё получилось.

Он усмехнулся, как будто прочел мои мысли.

— А теперь представьте: наложить эти символы на медь или золото — металлы, способные удерживать магию… И они мгновенно превращают воду в пар.

— Не вскипятить, — вставил Фарид, подняв палец. — А именно превратить. Это важно, сеньор Магн.

— Пффффф! Такое не забывается! — воскликнул Каас. На этот раз он даже вскочил, изобразил руками нечто вроде взрыва.

Хм… любопытно.

— Вы сможете увидеть это сами — на новых потоках, — засмеялся Бруно. — Это лучший момент. Первый студиоз сидит над ретортой часами. Ждёт, пыхтит, не дышит. А потом — бах! Всё получается. Он кричит. Все радуются.

Он сделал тот же жест, широко взмахнув руками в стороны. Бруно продолжил:

— Второй ученик уже сидит меньше. И спокойнее. Как будто греет воду на костре — ведь он уже знает! Он знает, что это возможно. И всё.

Бруно сделал паузу, улыбнулся.

— А те, кто в конце очереди, тратят на процесс столько же времени, сколько нужно, чтобы выпить бокал вина.

Он показал личным примером — сколько занимает это времени.

— Секрет в чём? — снова заговорил Каас, педантичный, точный. — В том, что на результат реторты не влияет ни сила врождённого таланта, ни его направленность. Только настрой. Только правильное состояние духа. Реторта срабатывает — и всё.

Он помолчал.

— Но отбирать студентов на мой факультет я всё равно предпочитаю лично…

Я уже знал, что одна служанка оказалась талантливей половины его учеников, так что кадровая политика Кааса меня не интересовала. А его болтовня мешала мне сосредоточиться — в голове металась недооформившаяся мысль. Как тень по стене.

— Покажите! — сказал я и резко встал, со скрипом отодвинув тяжёлый стул.

— Сеньор Магн? — настороженно поднял на меня взгляд Фарид.

Глаза растерянные. Я уже знал, убийцы смотрят по другому. С такой ленью во взгляде. Смотрят на тебя как на решенную проблему. Почти решенную. Следят, чтобы проблема сама себя не усугубило. Внимательно. Такое трудно скрыть. Когда у человека в опциях есть выбор «убить», ты это чувствуешь. Просто не у всех есть опыт, чтобы распознать это чувство. Убийц за столом сегодня не было. Вот почему мне нравится проводить время с деканами. Они стараются решать проблемы иначе. Тут я как почти как в моем мире. Я улыбнулся. И уже тише добавил:

— Покажите эту реторту Гвидо. Прямо сейчас. Мне дико любопытно.

Прямо сйчас не получилось, но уже через полчаса мне в руки вложили медный сосуд, обернутый кожей похожий на изогнутую трубу. Внутри плещется вода. Бруно поднёс его с почтительной осторожностью, отвёл в сторону раструб:

— Держите от себя. Пар — штука злая. Может обжечь… Держите за кожу, после того как выходит пар, она становится очень холодной. Холод тоже может обжечь, представляете? Не бойтесь, её не обязательно касаться кожей, можно опосредованно. Это означает… — частил Бруно.

— Теперь, сеньор Магн, — одновременно с ним чеканил Каас, — вы должны закрыть глаза. И чётко, в деталях представить, как струя пара вырывается из отверстия. Представьте это ясно. Как можно четче.

Я не стал закрывать глаза.

На меди был выцарапан простой узор — пересекающиеся линии. Но в моём зрении, в особом зрении, я видел, как в этих линиях пульсирует магия.