О бедном мажоре замолвите слово 3 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

За стенами этой комнаты в самом разгаре шел великосветский прием, который одна из этих немолодых женщин устроила, чтобы хоть как-то примирить и успокоить детей, выбешенных враньем второй. Мы с Аникой желали его использовать для сбора информации. Но вот — мероприятие продолжается, а мы все здесь. С ответами на вопросы, что вот-вот будут даны.

— Вот он ваш воришка, — толкнул я воришку в центр помещения, сам занимая место в кресле ближе к дверям, чтобы перехватить его, если он вздумает бежать.

— Володенька? — потрясенно прошептала Анастасия Ильинична.

Кровь отлила от лица пожилой графине, моментально накинув ей лет десять. Ее старшая сестра только вопросительно вскинула брови, как бы говоря: «Объяснитесь!»

— Давай, Володя, — подбодрил я ассистента. — Их сиятельства просют. Не держи в себе, облегчи душу.

Воронина молча прислонилась плечом к дверному проему. Почему-то в этот момент она показалась мне совсем юной, младше даже возраста, на который обычно выглядела. Едва расцветшая барышня на первом в своей жизни балу — ни дать, ни взять. Которой вдруг сказали, что никаких танцев не будет, и все, к чему она готовилась последние дни, отменяется.

Я незаметно подмигнул ей и она отмерла. Послала в ответ легкую улыбку.

— Я не хотел!.. — залепетал Кузовкин тем временем. — Анастасия Ильинична, без попутал, простите Христа ради!

«Охренеть просто, какие же они все-таки одинаковые, эти воры, — мелькнула в этот момент подумал я. — И в бога сразу верить начинают, и чертей в сообщники записывают. Делать этим бесам нехрен — толкать тебя на кражу. Накосячил — будь мужиком, признай! При чем тут бесы?»

— Не лапачи тут, Кузовкин, — вслух одернул его я. — Толком говори. Подсказываю, как правильно: «Такого-то числа, используя заранее похищенный ключ от сейфа…»

— Да-да, конечно! — закивал окончательно сломленный мужчина. — Это я сделал, да… Но я не специально! Я не знал ни про какие документы.

Далее из него довольно бессвязно полились обстоятельства совершенного преступления. И он — чудо просто! — не соврал. В смысле, с архивами у него случайно вышло. Кузовкин не собирался похищать документы и ничего не знал про секретные архивы Воронцовых. Он искренне считал, что в сейфе графини хранят фамильные драгоценности.

Владимир Кузовкин служил Анастасии Ильиничне уже семь лет. Светская львица заприметила бойкого и говорливого молодого человека еще когда он учился на последнем курсе местного университета. Был тот беден, рассчитывал после учебы сделаться местным тур-оператором, но не имел средств для того, чтобы реализовать свою мечту. А у графини деньги имелись, но ей не хватало времени и усилий, чтобы управлять всеми своими проектами. Как говориться: встретились два одиночества.

Воронцова-младшая намекнула, что может стать спонсором для Кузовкина. Тот взял на себя функции ее всегда готового помощника. И, как это часто бывает в жизни, мечты сдались перед грубой реальностью. Графиня постоянно организовывала какие-то выставки, показы, вечера, салоны и такие вот, как сегодня, банкеты, а ее ассистент крутился, словно белка в колесе, реализуя все хотелки своей патронессы.

Год шел за годом, Анастасия Ильинична обещала вот-вот выделить своему верному Володеньке крупную беспроцентную ссуду на свое дело, но по факту — не хотела лишаться умелого и преданного помощника. Фактически, кормила завтраками, говоря, что вот после этого званого вечера уж точно! Не оставь только старушку, помоги!

Какое-то время морковка перед носом ослика работала, ну а потом Володя стал обижаться. Он уже понимал, что никогда не получит желаемого, и решил взять судьбу в свои руки. Графини богатые, думал он. Они не обеднеют, если он возьмет немного. Только то, что ему и так причитается. Деньги или драгоценности — не важно. Он в любом случае это заслужил. Воронцовы были ему должны!

— Володя!.. — растерянно протянула в этот момент Анастасия Ильинична. — Как же так! Как ты мог?

— А чего вы ждали, ваша светлость? — огрызнулся уже немного вернувший себе самообладание Кузовкин, хотя скорее это было отчаяние смертника. — Что я вам буду до старости служить? И верить, что однажды вы все же решите меня облагодетельствовать? Я семь лет на вас горбачусь! Семь лет! Молодость мимо прошла, а вы так и не удосужились выполнить свое обещание!

Бросив взгляд на младшую из сестер, я увидел, как на ее лице промелькнуло выражение вины. Она поняла, что своим бездействием, желанием продлить удобное сотрудничество, она сама толкнула ассистента на кражу.

Вот только я так не считал — никогда не исповедовал принципа о том, что соблазняющий также виновен, как и соблазненный. Своя башка на плечах есть или нет? Отдал власть в руке старушке, а потом обижается, что его использовали! Так ты позволил, але! И нет у тебя никакого морального права брать за это плату.

Вот только люди мало что умеют делать насколько хорошо, как оправдывать свои поступки. Кузовкин, успокоив свою совесть, начал действовать. Для него, вхожего в поместье в любое время дня и ночи, имеющего контакты со слугами, выяснить месторасположение сейфа и ключа от него, не составила никакого труда. Осторожный вопрос тут, намек здесь, случайная оговорка там. Он сумел узнать, что хозяйки редко заглядывают в тайное хранилище, и справедливо полагал, что хватятся похищенного не скоро.

Вскоре, он был готов к краже, осталось лишь выбрать время. И оно настало три недели назад. Вот только к тому, что вместо шкатулки с драгоценностями или перевязанных лентами пачек хрустящих банкнот, внутри сейфа окажется потертая кожаная папка, в которой находятся от руки заполненные листы бумаги и древний даже на вид манускрипт с арабским письмом, вор оказался не готов.

Кузовкин сперва хотел оставить все, как есть. Поискать ценности в другом месте — наверняка ведь графини имеют и другие тайники в таком огромном доме. Надо лишь еще немного поспрашивать. Но потом решил, что абы какие бумаги хранить в надежном сейфе не станут. А раз хранят, то значит они обладают нешуточной ценностью. Нужно лишь найти человека, который сможет за них заплатить.

— Я отнес их одному букинисту, — глухо продолжил он свой рассказ. — Не все, несколько листов, чтобы хоть как-то понять, что оказалось у меня в руках. Тот ничего мне не сказал, попросил подождать консультаций с коллегами… А потом появился он, Клейн.

Тут я подумал, что Роберт Леопольдович не просто посредник. То есть, не рядовой «посланец сил, пославших его», пусть и высокооплачиваемый, а вполне себе самостоятельный игрок. Который не просто способен доставить посылку до адресата, будь она материальна или же всего лишь словесной формой. Он еще и сам создавал сделки. Раскинул свои сети по всей стране, и когда кто-то вроде букиниста начинал задавать вопросы, появлялся, как чертик из коробочки.

Он явно обладал хорошими связями во многих теневых сферах. И на него имели выходы те, кто желал продать или купить то, что в супермаркете или «Товарах для дома» не найдешь. Куда более разносторонний старикан, чем я думал сначала.

— И что? Предложил купить?

— Да, — Кузовкин шмыгнул носом. — Но не купить, а найти покупателя на товар. А потом, через несколько дней, появился здесь, в Ялте, и сообщил, что готов к сделке.

— И бумаги уже у него? — Софья Ильинична впервые за всю нашу беседу раскрыла рот. И задала самый важный вопрос.

— Он сказал, что это стандартная схема, — начал оправдываться Володя. — И деньги за товар, и сам товар находятся у него, чтобы ни у одной из сторон не возникло ненужных искушений. Получив деньги, он забирает свою комиссию и отдает их мне. А бумаги — покупателю.

— И сколько ты запросил за наше семейное наследие? — снова сурово вопросила старшая из графинь.

— Двадцать миллионов, — едва слышным голосом произнес франтик.

— Мерзавец! — тут же припечатала младшая. — Как ты мог!

Не дожидаясь, пока разговор пойдет на второй круг, в котором стороны начнут выяснять кто больше виноват, я быстро спросил.