Каста Неприкасаемых (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Наевшись, я уже было решил завалиться на кровать, но тут неожиданно приоткрылась дверь, и в появившейся щели показалась голова Кабура.

– Я войду? – Он притормозил, но, получив мой кивок, проскользнул вовнутрь.

Надо сказать, что разрешение войти, у меня спрашивали первый раз в жизни, и я кивнул скорее от растерянности, чем осознанно. Пока я обдумывал это странное событие, мой незваный гость уже открыл рот и по обыкновению начал нести всякую хрень о том, какое грандиозное событие произошло сегодня в моей жизни, и о том, как правильно было бы отметить мою победу чаркой хорошего вина. Тут он замялся и, наконец, выдал истинную цель своего прихода.

– Твою невероятную победу просто грех не отметить. И можешь не сомневаться, если бы я мог, то не пришел бы к тебе с пустыми руками, а притащил бы изрядный бочонок вина. Эх, как бы мы с тобой повеселились, но, к сожалению, у меня совсем нет денег. – Для убедительности он развел руками, демонстрируя свои пустые розовые ладошки.

Делаю вид, что совершенно не понял его намека, и Кабур, состроив умильную рожу, добавляет.

– У тебя же есть, Юни, я знаю! В такой день грех не проставиться! Я мог бы сбегать за кувшином вина в ближайший трактир.

Меня на такой мякине не проведешь. С какого хрена я должен поить этого болтливого шута?! Он мне не друг, и вряд ли искренне радуется моей победе.

По лицу Кабура видно, какое чудовищное разочарование вызывает у него мое молчание. Видимо, он был настолько уверен, что ему удастся выудить из меня парочку медяков, что мысленно уже выпил купленный на них кувшинчик вина и теперь отказаться от этого у него просто нет сил.

Погрустневшая на миг физиономия Кабура внезапно расплывается, осененная идеей.

– Послушай, Юни, я же вижу, что тебе обрыдло постоянное одиночество и запертые камеры. Я знаю, тебе хочется выйти в мир, повеселиться, подцепить веселую подружку на ночь. – Он заговорщицки подмигнул и вновь просиял во всю ширь своего лица. – Только скажи, могу помочь.

Предложение настолько невероятное, что я лишь скептически хмыкаю в ответ.

– Помочь?! А Парс то в курсе?!

На мой скепсис Кабур совсем распетушился.

– А что мне Парс! Я сам решаю что можно, а что нельзя! Мой хозяин – молодой господин, а не какой-то там Парс.

– Что-то ты больно смелый стал, – бросаю недоверчивый взгляд на Кабура, – ведь Парс с тебя кожу живьем сдерет!

Тот, словно увидев воочию мое предупреждение, испуганно оглядывается на дверь и резко сбавляет тон.

– Ладно, давай начистоту! Парс со своими отправился в кабак, а меня оставили тебя стеречь. Я знаю, до утра они не вернутся. Поэтому предлагаю взаимовыгодную сделку, я веду тебя в трактир, а ты платишь за нас обоих. Естественно, к утру возвращаемся и Парсу ни слова. Ну что, по рукам?!

Прищурившись, смотрю ему прямо в глаза. Вижу, не врет, и реально ему так хочется выпить, что готов шкурой своей рискнуть.

Усмехнувшись, решаю его немного пугнуть.

– А не боишься? Вдруг сбегу?

– Э-э-э! – У Кабура оторопело округляются глаза. – Ты это чего?!

Глядя на его ошарашенную физиономию, мне вдруг становится смешно. Этот человек рискует своей жизнью ради кувшина вина и даже не желает задумываться о последствиях! Решив больше не мучить бедолагу, изображаю широкую улыбку.

– Ладно, не боись! Шучу я!

– А-а! – Кабур предпочел не вдаваться и поверить. – Так и чего, пошли что ли?

Сомневался я недолго. С одной стороны, это нарушение договоренности с Лирианом, а с другой, я ведь не сбегаю, а всего лишь иду в ближайший кабак. Думать о том, что со мной будет, если кто-нибудь обнаружит, что рядом с почтенными горожанами сидит неприкасаемый, или вдруг мою отлучку обнаружит Парс, мне не хочется. Моя природная осторожность побеждена страстным желанием пойти, и в этом я напоминаю самому себе Кабура с его желанием выпить. А что делать, я никогда не был ни в одном кабаке, не пробовал настоящего вина, да и вообще никогда не сидел в обществе полноправных людей. Запретное манило самой возможностью нарушить запрет. Поднявшись, я шагнул к кровати и вытащил из-под матраца спрятанные динары.

– Пошли! – Кивнув просиявшему Кабуру, я одернул смявшуюся тунику и двинулся к двери.

***

Низкие закопченные своды нависают над двумя десятками людей, сидящих за грубыми прямоугольными столами. Несколько светильников, подвешенных к потолочным балкам, дают свет только в центре, скрывая углы таинственной чернотой.

– Сядем вон там! – Показываю Кабуру на пустой стол в дальнем углу и направляюсь в ту сторону.

Моему спутнику абсолютно все равно где, лишь бы долгожданный кувшин появился, наконец, в его руках.

Расположившись на лавке, я сдвинулся к дальнему краю, прячась в тени. Кабур сел напротив, но тут же вскочил и замахал рукой стоящему за стойкой трактирщику.

– Гульдар, нам пару кувшинов и пожрать!

Одарив недобрым взглядом слишком шумного посетителя, тот все же оторвался от протирания деревянной столешницы и подошел к нашему столу.

Вместо здрасте, его спрятанный в густой бороде рот процедил почти угрожающе:

– Чего орешь! – Узкие прищуренные глазки под скошенным лбом с голубой кастой с ходу оценили нашу платежеспособность, и в грубом голосе проскользнула презрительная нотка. – Дешевого пива уже нет. Вино будете брать?

Не обращая внимания на полное отсутствие радушия, Кабур засветился от счастья. Откинувшись на лавке, он почти по-царски провозгласил:

– Неси, и самого лучшего!

В глазах трактирщика вспыхнула искра интереса, но одних слов ему было мало. Его грузная фигура продолжила стоять у стола, а требовательный взгляд остановился на лице Кабура.

Я смысла этой сцены не понял, а вот мой приятель сразу сообразил в чем дело. Ткнув меня в бок, он прошептал:

– Покажи деньги.

Пошарив за поясом, я вытащил кошель и выудил оттуда одну серебряную монету. Покрутив перед глазами, молча кладу ее на стол и прижимаю указательным пальцем. Прежде чем расстаться с целым динаром, я хочу точно знать, что я за него получу.

Хозяин заведения понял мой жест совершенно правильно и, уважительно крякнув, изрек:

– Пять кувшинов отличного кандурского вина. – Поскольку мой палец продолжил твердо впечатывать монету в доски стола, он тут же добавил: – Пожалуй, могу еще пожарить цыпленка и нарезать сыра.

Кабур бросает на меня нервозный взгляд, мол чего ты, отличное предложение, но я по-прежнему держу паузу и все также прижимаю серебряный кругляшок к доскам стола. Я не знаю истинной цены серебра, но тот, кто вырос в квартале отверженных, торговаться умеет. Там каждый знает, что раньше третьего предложения соглашаются только дураки, да и по глазам трактирщика видно – из него еще можно что-нибудь выжать.

И точно, зыркнув из-под мохнатых бровей, хозяин покачал головой, а потом, усмехнувшись, добавил:

– Хорошо, и бонус за счет заведения.

Не знаю, что там за бонус, но вижу, это предел, большего не добиться. Вместо слов, щелчком отправляю монету на другой край стола, и она, не долетев до кромки, пропадает в цепкой волосатой лапе хозяина.

Едва мрачный владелец трактира вернулся за стойку, как откуда-то из глубин заведения вынырнула грудастая девица с двумя кувшинами в руках. Бухнув их на наш стол, она, одним взглядом оценив обстановку, плюхнулась на лавку рядом с Кабуром и весело провозгласила:

— Вот и бонус! Повеселимся, мальчики!

Кабур тут же сграбастал ее в объятия и без слов жадно приложился к наполненной глиняной кружке. Сделав пару изрядных глотков, он утер рот рукавом и вцепился поцелуем в сочные губы соседки.

Все это напомнило мне попойки в поселке неприкасаемых, и я уже было разочарованно вздохнул, но, попробовав из своей кружки вино, сделал вывод, что разница все-таки есть. Сладковатая, темно-бордовая жидкость отдавала незнакомым мне пряным ароматом. В отличие от прогорклого вкуса дешевого пива, вкус этого вина мне понравился, и я даже не заметил, как приговорил свою кружку. Кабур со своей бойкой подружкой уже взяли все хозяйство в свои руки, и стоило моей таре опустеть как они тут же наполняли ее вновь.