Последний реанорец. Том IX (СИ) - Павлов Вел

‒ МЕРЗАВЕЦ! ОТНЫНЕ ТЕБЕ НЕ ЖИТЬ! ‒ рявкнул он, а аура света вновь продолжила свой рост и напор и стала напоминать колоссальных размеров пульсирующее сердце живого организма.

Но на все проклятия и показуху церковника я в очередной раз безумно расхохотался.

Тёмные потоки Реанора… Эфир первозданной тьмы… Область кромешного мрака…

В тот же миг весь зал погрузился во тьму, начиная успешно противостоять пульсирующему и едкому свету. За долю мгновения огромный зал храма разделился на два лагеря. От увиденного патриарх невольно замешкался и отступил назад. Грань света сместилась дальше, и защищенный светом всё еще неподвижный второй апостол оказался на тёмной половине храма.

От приятного осознания улыбка моя стала шире. Сомневаюсь, что её можно было увидеть в клубящемся первозданном мраке, но старик всё же смог что-то почувствовать. Тот попытался сделать усилие над собой, чтобы сместить границу обратно. Взгляд его резко сместился вправо, где и находился светозарный в окружении тьмы, подобно светлячку в безлунную ночь. И единственное, что сейчас защищало воителя, был покров из белоснежного пламени патриарха. Лицо святоши внезапно ожесточилось, обнажая морщинистую физиономию до неузнаваемости, а изо рта вырвался яростный вопль:

‒ НЕ СМЕЙ, ИСЧАДИЕ!!! Иначе я тебя УНИЧТОЖУ!!!

‒ Я тебя предупреждал, но теперь уже поздно, старик. Слишком поздно, ‒ прошипел равнодушно я, и мой голос зазвучал под сводами уцелевшего потолка без какого-либо веселья. ‒ Зуб за зуб. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь…

Комбинация потоков Высшей речи…

Эфир молнии и тьмы… Пагуба до ма Нор-Ата… Разрубающий вал…

В клубящемся кромешном мраке вдруг отчетливо зазвучал рокочущий треск и следом за ним среди тьмы стали проскакивать всполохи яростной тёмно-багровой молнии. В ту же секунду на глазах рассерженного старика жидкий огонь стал ослабевать, а когда ослаб окончательно, тело светозарного разделилось на две равные части. Перед самой смертью в глазах у мужчины были отчетливо видны страх и мольба, обращенные к патриарху. Однако сила Высшей речи оказалась непоколебима. Кровь в очередной раз обагрила храм господнего света, а в воздухе стала витать вонь палёного человеческого мяса.

‒ ТЫ ТРУП, ЛАЗАРЕВ! ‒ заревел что было сил церковник, приходя в бешенство и в абсолютное неистовство, даже свет стал выплёскиваться из него подобно извергающемуся вулкану. ‒ ТРУП! БОЛЕЕ НИКАКОЙ ПОЩАДЫ!!!

‒ Пощады? ‒ хмыкнул холодно я, а мои шаги, словно набат стали эхом отдаваться от стен храма, а миг спустя, с плотно закрытыми глазами мой силуэт оказался прямо перед гранью тьмы и света. ‒ Лучше забудь это слово, мразь. Не тебе говорить о пощаде. Ты обычный старый дед, который в данный момент вкусил толику боли. Перед тем, как сдохнешь, советую тебе обернуться назад и посмотреть на ту, кто посмела стать моим врагом. Я даже давал ей шанс. Она, правда, оказалась пустоголовой дурой и не пожелала меняться, да и сути дела это не меняет. Враг есть враг.

Взгляд патриарха неуловимо дрогнул и тот скосил взор на тихо хрипящую Ульяну, что находилась уже почти при смерти. Светозарную всё также били беспощадные конвульсии, но не такие сильные, как в самом начале, а разряды алой молнии продолжали блуждать по её телу.

‒ Ты умрешь, Лазарев, ‒ отчеканил сквозь зубы святоша, отводя взгляд от девицы, а его напор силы света стал вновь нарастать. ‒ Я не знаю, кто ты. Я не знаю, откуда у тебя такая сила, но ты умрешь! ‒ выпалил он. ‒ Клянусь церковью господнего света. Совсем скоро люди узнают, кто т…

‒ Достаточно, ‒ пресёк расслабленно я церковника, а тьма за моей спиной вдруг резко забурлила. ‒ Я устал от подобных воплей. Наши игры подошли к концу. Ты оказался не таким могущественным, как я предполагал. К тому же мне уже известны твои слабости. Хотя вынужден признать, что из всех, с кем я сражался на Земле, ты оказался сильнейшим…

От произнесенных слов тело старика вздрогнуло, и тот расширил глаза.

‒ На Земле? ‒ выдал яростно он. ‒ Я ПОДОЗРЕВАЛ ЭТО! Ты…

‒ Плевать, кто я такой. Я обещал тебе показать тебе силу первозданной стихии. Я поклялся своей покровительницей, ‒ голос мой вдруг стал еще тише. ‒ Но раз обещал и поклялся, то смотри внимательно. Я казню такую падаль, как ты твоей любимой стихией!..

Приди и явись на мой зов ослепительная стихия света. Я приказываю тебе…

Световые потоки Реанора… Эфир света… Область сияния…

Световые потоки Реанора… Эфир света… Первозданная карающая плеть…

И впервые за всё время битвы я открыл свои глаза из которых хлынул нескончаемый сияющий поток.

По мановению ладони прямо за моей спиной кромешный мрак стал меняться на силу яркого светила, а в руке начал формироваться кнут из первозданной материи. Первостихии с трудом поддаются даже реанорским приказам, к тому же я сейчас лишь на первом обороте, но на минуту меня должно хватить.

‒ НЕТ!!! ‒ вдруг неверяще завопил дрожащим голосом патриарх, отшатнувшись прочь, а в его глазах заплескался ужас от увиденной в моих пальцах карающей плети и света позади.

‒ Ну, так что, старикан? ‒ вдруг осведомился я, а вся скопившаяся за всё время ненависть выплеснулась наружу. ‒ Что ты скажешь теперь, двуличная прогнившая падаль? Я тоже должен податься в церковь? Я ТОЖЕ ТВОЙ АПОСТОЛ?! ‒ невольно перешел я на крик. ‒ Я ТОЖЕ СВЕТОЗАРНЫЙ! ПРИШЛА ПОРА ПЛАТИТЬ ПО ДОЛГАМ…

‒ НЕТ! ‒ пуще прежнего завопил он, а взгляд его резко ужесточился. ‒ ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! НЕТ! ТЫ ДЕМОН, ЛАЗАРЕВ! ДЕМОН!!! ТЕБЯ НАДОБНО ИСТРЕБИТЬ! НЕМЕДЛЕННО! Я ЗНАЛ ЭТО! УМРИ!

Силуэт повелителя вновь вспыхнул неподвижным первозданным жидким пламенем, за спиной стало формироваться массивное копьё из всё того же едкого света, однако на потуги старика я лишь разочарованно покачал головой.

‒ Глупец. Ты уже проиграл, просто этого еще не понял. Но раз ты такой дурак, то я открою тебе одну тайну. Знаешь ли ты, кто будет победителем в схватке между двумя магами света, которые орудуют первозданной стихией?

Взмах плети был молниеносным и неуловимым. И в момент, когда копьё светозарного должно было сорваться в свою последнюю атаку, мой кнут с лёгкостью и без какого-либо препятствия прошел сквозь жидкое пламя и полоснул по груди патриарха.

Старческий вопль был пронзительным. Крики Ульяны по сравнению с воем повелителя были тщедушными скрипами умирающей птицы. Зияющая рваная широкая рана простёрлась от левого плеча до самого правого бедра и жидкий огонь начал медленно смешиваться с хлынувшей из груди кровью под неутихающие крики старика.

‒ Ответ прост: победит тот, ‒ прошептал я, вновь занося кнут для удара, ‒ у кого первозданная стихия окажется сильнее. Слабый свет не может противиться сильному. Прямо, как ты и говорил. Но сейчас я взыскал с тебя лишь первый долг. Осталось еще шесть…

‒ ПОГАНАЯ ТВА…

‒ Второй долг!

Однако возглас вновь преобразился в душераздирающий вой, удар вышел перекрестным, а на груди у патриарха стала расцветать самая настоящая и по-своему прекрасная ярко-красная реанорская роза. Эти цвета всегда любили феи Зеленвальда, когда я им их приносил.

‒ Третий долг!

Крик стал неузнаваем и перешел в звериный рык. Сам церковник вдруг пошатнулся и приземлился с грохотом на колени. Голова его была запрокинута назад, а кулаки крепко сжаты. Его вой мог пробрать до костей любого разумного. Первостихии не поддаются человеческим описаниям.

‒ Четвертый долг!

Следующий удар хлыста пришелся на лицо и вопли стали нечленораздельными громкими хрипами, а изо рта стали извергаться лишь кровавые омерзительные сгустки о ошмётки плоти. Свет на его теле уже не был ярким, а лишь блеклым подобием.

……

‒ Пятый долг!

……

‒ Шестой долг!

Шестая атака пришлась уже на спину визжащего, хотя к этому мигу старческая туша более напоминала кусок иссеченного и разорванного мяса, плоти и сломанных костей. В момент, когда повелитель должен было свалиться изувеченной физиономией в пол, седьмой замах плети ловко обвил шею, не дав тем самым патриарху упасть. Лишь кровь медленно стекала вниз нескончаемым ручьем.