Где моя башня, барон?! Том 3 (СИ) - Панарин Антон

— Ха! Да мы только что чуть не сдохли, Саня! А так мы хотя бы знали, что на нас нападут! И были бы готовы! — выкрикнул Васян, распалившись. — Это куда лучше, чем сидеть без оружия и ждать, пока снесут головы!

— Рот закрой, — холодно произнёс я и, подхватив Васяна под руку, поставил его на ноги. — И пошли за мной.

Охотники ошалело уставились на меня. Даже Шишаков удивился. Я между тем отвёл Васяна в подворотню. Из тени тут же появилась когтистая лапа, протянувшая мне мешок с головой Бакая.

— Это то, о чём я думаю? — пробормотал Васян.

— Это твои пять тысяч рублей, — подчеркнул я. — Мою долю раздашь. Тысячу рублей бойцам, которых сегодня ранили, четыре отдашь хозяину кабака.

— Так это, — алчно улыбнулся Васян и, шмыгнув носом, показал мне пару дырок на руках, куда вошла дробь. — Меня ж тоже ранило.

— Я же сказал, раздай всем, — вздохнул я. — Себя тоже не обижай.

— Ага. Понял. Сделаю, — довольно улыбнулся Васян, а в следующую секунду дёрнулся и обернулся.

— Вы чё тут шушукаетесь? — спросил Шишаков, показываясь из-за угла.

— Кто? Мы? Да так. Володька долг мне вернул, — затараторил Васян и попятился к выходу из подворотни. Сделав пару шагов, он остановился. — Слышите?

У чёрного входа кто-то стонал от боли. Шишаков тут же направился к болезному. Им оказался мужик лет сорока пяти. Невнятные татуировки на плечах, всё тело в колотых ранах, а ещё подрезаны сухожилия на руках и ногах. Он словно червь пытался отползти от чёрного входа в кабак. Но получалось у него скверно.

Шишаков ухватил ублюдка за волосы и со всего размаха шваркнул об асфальт. Подранок тут же затих.

— Через пару минут приедет дядя Петя. Поможешь погрузить раненых и вот этого, — сурово сказал Шиша, смотря на меня, а после обернулся: — И тебя это тоже ка… Васян, сука. Уже свалил… Ладно, хрен с ним. Идём ко входу.

— Пару минут, — остановился я. — Соберу трофеи и подойду.

Услышав мои слова, Шишаков лишь осуждающе покачал головой. Да, когда твои товарищи ранены, думать о трофеях плохой тон. Но он ведь не знал, что мне эти трофеи и даром не нужны. Как только Шиша свернул за угол, я призвал Гоба.

— Если потребуется переверни весь Дальний Восток, — обратился я к нему, — но найди мне того выродка, кто причастен к нападению.

Кулак зеленомордого с указывающим вверх большим пальцем показался из тени, а затем вновь скрылся.

Как и сказал Шишаков, дядя Петя приехал через пару минут. Ох и воя было от него. Намного больше, чем от раненых.

— Ребята, вот газетка. Подстелите в кузове, — деловито распорядился водитель. — А то кровь натечёт, мне потом отмывать. А что Михалыч скажет?

— Дядь Петь, хватит ныть. И делай, что велено, — нервно произнёс Шишаков, едва сдерживаясь, чтобы не влепить водиле затрещину. — С твоим начальником уже всё оговорено.

— Ну отлично. Оговорено у них, — надувшись, пробурчал водила. — Вы-то оговорили, а мне потом снова кровь отмывать.

Погрузив раненых в кузов, мы отправились в СОХ, где нас уже ждали лекари с носилками.

— Тяжёлых в операционную! — выкрикнула Дарья, помогая спуститься раненым.

Люди в белых халатах носились туда-сюда словно снежинки. Подхватывали окровавленных людей и уводили в больницу. Я же просто наблюдал за всем этим, жалея лишь о том, что не сумел сразу прикончить Тесака. Вышиби я ему мозги в тот раз, всего этого не случилось бы.

Последним из машины выпрыгнул Шишаков, но сперва он вышвырнул из кузова пленного бандита. Полёт уголовника был красив, но недолог. Рухнув мордой на асфальт, он прокатился по нему, ободрав кожу, и из-за острой боли очнулся.

— Пойдём пообщаемся, — сухо бросил Шишаков, схватил уголовника за ногу и потащил в сторону администрации.

— Сучары! Вам всем хана! Мамой клянусь, перережем всех до единого! — орал уголовник, но недолго. Шиша замедлил шаг и, не глядя, пнул того в пах. — У-у-у! — жалобно завыл пленник.

Следующий час из подвала администрации доносились жуткие вопли. Никитич вместе с Шишаковым, похоже, пытали пленника. А я ждал неизбежного разговора. И он таки состоялся.

Из администрации вышел Шишаков с окровавленными руками, одарил меня злым взглядом и коротко бросил:

— Тебя Гвоздев зовёт.

Кивнув, я вошел в здание, прогулялся по длинному коридору и спустился в подвал, в котором пахло сыростью. Тусклое освещение ламп создавало дополнительное ощущение жути. Как будто войдя в этот подвал, обратно уже не вернёшься. Но я видал места и пострашнее.

Никитича я нашёл по звуку плача. Пленник рыдал, тихонько позвякивая цепями, на которых был подвешен.

— Дверь закрой, — холодно сказал Никитич, даже не удостоив меня взгляда.

Стальная створка захлопнулась, и Никитич без замаха ткнул пальцем в глаз пленника.

— А-а-а! — заорал от боли железнодорожник.

— За кем вы пришли? — сухо спросил его Гвоздев.

— Да я же говорю, — пробормотал пленник. — За вот этим щеглом! Тесак приказал его убрать!

Как только Гвоздев услышал всё, что хотел, он подошел ближе и сломал шею пленнику. Повернулся ко мне, хрустнул пальцами. А дальше…

Кулак Гвоздева врезался в моё лицо, затем ударил в челюсть. Потом он, рыча, отошёл в сторону, кое-как сдерживая свою ярость.

Мой глаз сразу же заплыл гематомой. Кажется, я лишился и зуба.

Никитич подскочил вновь и хотел ударить меня ещё раз, но я отвёл его удар в сторону. Всё, достаточно. Я ему не груша для битья.

— Владимир, ты идиот! — зарычал Гвоздев мне в лицо. — Совсем заигрался в вершителя судеб⁈ Да, ты барон, да у тебя есть артефакты, ты второй раз живёшь и в столь юном возрасте чертовски силён. Но для нас эта жизнь первая! Понимаешь⁈ — рявкнул он, отчего по подвалу загуляло эхо. Он вытер рукой испарину, выступившую на лбу, и снова заговорил: — Из-за твоих необдуманных действий сегодня могли убить моих людей.

Он собирался сказать что-то ещё, но я вклинился в этот монолог.

— Никитич, я всё понимаю. Но если моя задумка удастся, город избавится от всех этих банд разом, как и от Мышкина, — меланхолично сказал я и, запихнув пальцы в рот, вытащил выбитый зуб. — Держи. Твой трофей.

Гвоздев шутку не оценил и шлёпнул по моей руке, отправляя зуб в полёт. Он смотрел на меня со злобой, может, даже с ненавистью. Рычал, глядя в глаза, и сжимал кулаки до белых костяшек.

— И что, легче тебе стало? — усмехнулся я, вытирая кровь, сочившуюся из носа. — Вот ты говоришь, что охотники защищают людей от монстров. А преступники, которые грабят, насилуют, убивают? Это ли не монстры в людском обличье? И если да, то какого хрена вы всё это терпите?

Мои слова нашли отклик. Лицо Гвоздева исказилось от внутренней боли и накопившейся злобы. Он понимал, что я прав, но так привязался к своим подопечным, что боялся бросить их против банд и гвардии Мышкина. Понимал, что жертвы среди своих обязательно будут.

Эх, Никитич, Никитич. Я водил в атаку сотни тысяч бойцов, и кто тебя может понять, как не я?

Конечно, у меня сейчас также душа болела за охотников, за своих, как это было и в прошлой жизни. Но иногда зло нужно давить несмотря ни на что. И сейчас ставки слишком высоки. На кону жизни многих тысяч жителей Хабаровска.

К тому же я очень рад, что в Гвоздеве осталась та самая человечность, которая и отличает людей от жестоких хищников. Именно за это я его и уважаю.

— Никитич, у тебя в городе куча друзей. Помоги найти Тесака, и всё закончится. Очень быстро закончится, — сказал я и заглянул в глаза главы союза охотников.

— Пошёл отсюда, — процедил он сквозь зубы.

— Я-то пойду. Не переживай, — направился я к двери. — А ты подумай над моими словами.

Я открыл дверь, и услышал Никитича:

— Не забывай, что вечером ты проводишь тренировку. Опоздаешь, высеку перед строем.

Я лишь улыбнулся и ничего ему не ответил. Выйдя на свет божий, потопал к воротам. По пути мне встретилась группа охотников, которые увидели моё лицо и тут же набросились с расспросами: «Как же так случилось?»