Костоправ. Книга 3 (СИ) - Небокрад Максим

— Ничего не значит? — Рогнер подался вперёд, угрожающе понизив голос. — Мой сын мёртв, а ты говоришь — ничего не значит?

— То, что ты предлагаешь — безумие, и ты это знаешь.

— Я знаю только одно: тот, кто убил моего сына, должен ответить. Он и все, кто ему помогал.

— А если никто не помогал? Если это была месть одного человека?

Рогнер отвернулся, не желая слышать очередные предположения.

— Теперь слушай меня внимательно. — Адам подошёл ближе, в его голосе зазвучала сталь. — Отныне ты не выйдешь из особняка без охраны из десяти магов. Никаких выездов без крайней необходимости. Никаких появлений на публике.

— Ты осмеливаешься отдавать мне приказы? — тихо спросил Рогнер.

— Я пытаюсь сохранить тебе жизнь. Кастволк убил Ганнера, преодолев все твои защитные рубежи. Как думаешь, насколько сложнее ему будет добраться до тебя?

Рогнер застыл в долгом молчании, уставившись в пустоту перед собой.

— Ты меня слушаешь? — не выдержал Адам.

— Я этого так не оставлю, — прошептал он наконец. — Не оставлю… Клянусь кровью всех Бьердов.

— Тебе нужно успокоиться и поразмыслить…

— Довольно! Мне надоел этот разговор!

Адам поглядел на него так, словно видел впервые, и, не проронив больше ни слова, покинул спальню. Рогнер медленно выдохнул и опустился на край стола. Вдруг снова пришла мысль, острая как кинжал: он остался один. Совершенно один. Жена умерла, не пережив зимней лихорадки. Дэн сложил голову на восточной границе. Теперь и Ганнер… Никого не осталось. Никого, кто носил бы его кровь с гордостью. Рогнер жаждал выплакаться, но слёзы не приходили. Что-то иссохло в нём давным-давно, обратившись в холодный пепел.

Он вспомнил лицо Ганнера в детстве — светлое, с ямочками на щеках, когда тот заливался смехом. Как давно он перестал замечать эту улыбку? Когда последний раз говорил с сыном не о делах Дома, не о политике, не о врагах, а просто… говорил? На мгновение нечто похожее на раскаяние шевельнулось в глубине души, но тут же потонуло в привычной ярости. Нет. Всё, что он делал, было единственно верным.

Очередной стук в дверь нарушил тишину. Раздался голос слуги:

— Господин Рогнер, к вам прибыл господин Вальмиор Хофрод.

Вальмиор… Пожалуй, единственный, кого он мог назвать другом — насколько это слово вообще применимо к таким людям, как они.

— Пусти его, — вяло отозвался он.

Через несколько минут Вальмиор вошёл в спальню. В отличие от других, в его глазах читалось что-то похожее на тень сочувствия.

— Рогнер, — кивнул он. — Я был за городом. Пришёл, как только узнал.

Он прикрыл за собой дверь и подошёл ближе. Несмотря на лишний вес, его шаги были тихими, выверенными, как у человека, привыкшего ступать осторожно и незаметно.

— Прими мои соболезнования. Это тяжёлая утрата для всего Оикхелда.

— Не для Оикхелда, — сухо поправил его Рогнер. — Для меня. Всем остальным плевать.

Вальмиор не стал спорить и спросил:

— Что ты намерен делать?

— Что я намерен… — процедил Рогнер сквозь стиснутые зубы. — Мы сотрём род Костволков с лица земли! Каждого, кто носит эту фамилию!

— Что ж… Для начала нужно дождаться ответа из Клинкарака. Необходимо подготовиться к возможному столкновению у границ Карнмейра. Сейчас не время для…

Рогнер обрушил кулак на столешницу:

— Пусть этот Клинкарак во тьме вечной скитается! Мы соберём все наши силы! Я хочу видеть земли Вотрийтана в огне!

— Мы все должны мыслить стратегически. Мы не можем…

— Я прекрасно знаю, что мы можем! — оборвал его Рогнер. — Соберём все силы и уничтожим их! Каждый вотриец заплатит за смерть моих сыновей!

— И чего нам это будет стоить? Ты хотя бы представляешь масштабы?

— Не учи меня воевать!

— Ясно… — покачав головой, произнёс Вальмиор. — А ведь Малей предупреждал нас о возможном ответном ударе.

— Что ты сказал?

Вальмиор встретил его взгляд, не отводя глаз:

— Я сказал, что, возможно, стоило ожидать ответного удара.

— Ты оправдываешь?..

— Я пытаюсь найти выход, — ответил Вальмиор, сделав глубокий вдох. — Может, сейчас самое время для переговоров. Костоправ потерял отца. Ты потерял сыновей. В конце концов, именно ты приказал уничтожить семью Кастволков при вторжении в Волноломные земли. Теперь вы… квиты. Если донести до них эту мысль, то…

— «Квиты»? — Рогнер выплюнул слово так, словно оно обожгло ему язык. — Я не ослышался?

— Мы могли бы передать вотрийцам предложение о…

Рогнер не дал ему закончить. В гробовом молчании он поднялся, схватил статуэтку всадника и замахнулся. Вальмиор лишь в последний момент успел отклониться — статуэтка пролетела в сантиметрах от его плеча и ударилась в стену.

— Испугался, что и до тебя доберутся⁈ — взорвался Рогнер! — Трус!

— Ты сошёл с ума от горя! И в этом безумии ты погубишь всё, что осталось!

— Убирайся из моего дома! — взревел Рогнер, хватая со стола тяжёлый подсвечник.

Вальмиор не стал дожидаться, когда тот полетит в его сторону. Он стремительно покинул спальню, с грохотом закрыв за собой дверь.

— Предатели… Сборище предателей…

Не успел он перевести дух, как из коридора донёсся робкий голос слуги:

— Господин Рогнер.

— Что ещё⁈

Дверь слегка приоткрылась:

— Прибыл отряд магов, посланных господином Адамом Холебнефом.

— Пусть дежурят на улице! Так им и передай!

— Слушаюсь, господин.

Слуга хотел было уйти, но Рогнер остановил его:

— Подожди… Что там с… Ганнером?

— Омовение завершено, тело господина Ганнера уже облачили в погребальные одежды. Если желаете, солнцепровождение можно провести уже сегодня, пока светило не скрылось. Мастера погребальных ритуалов ждут в гостевой комнате.

— Нет… — выдохнул Рогнер. — Завтра в полдень… Сегодня я не готов.

— Как пожелаете, господин. Могу идти?

— Иди.

Следующий день пронёсся как в тумане. Погребальный обряд, как и положено, когда отца настигает горе хоронить собственное дитя, прошёл в строгой уединённости. Лишь мастера погребальных ритуалов стали свидетелями последнего прощания, что делало одиночество Рогнера ещё более пронзительным.

Он надеялся, что жгучий комок в груди со временем начнёт таять, но ненависть с каждым часом лишь крепла, словно вызревающий в тёмном подвале яд. Лишь богам ведомо, каким усилием воли он сдержал крик, рвущийся из горла, когда землю бросали на лицо Ганнера.

Никто не осмелился тревожить его покой в последующие дни, не заходил с визитами, не присылал посыльных с вестями. Одним утром, не выдержав гнетущей тишины, Рогнер велел служанке позвать Фоймира — слугу, отличавшегося особой расторопностью. Когда его фигура возникла на пороге спальни, Рогнер отрывисто бросил:

— Отправляйся к Аркисту. Предупреди о моём визите и выясни, когда он сможет меня принять.

Фоймир кивнул, почтительно склонив голову:

— Будет исполнено, господин.

Фоймир вернулся к подаче завтрака. Рогнер едва притронулся к дымящейся яичнице, когда тот появился в дверях обеденного зала:

— Господин Рогнер, господин Аркист покинул Гилим.

— Что? — нахмурился Рогнер. — Куда он уехал и когда?

— Слуги лишь сказали, что он покинул Гилим позавчера, господин. Я выяснил, что он улетел на эволиске.

— И не сказал, когда вернётся?

— Нет, господин.

Рогнер затих на миг, а затем резко ударил по столу, опрокинув бокал и заставив Фоймира вздрогнуть.

— Твою ж мать!

Аркист не мог уехать из города в такой момент просто так. Значит, ответ из Клинкарака уже пришёл, и он отправился на переговоры с вотрийцами — иначе и быть не могло. И ведь никто не предупредил…

— Соним, — подозвал он другого слугу.

— Да, господин?

— Вели приготовить эволисков и охрану к полёту.

— Куда именно отправляетесь, господин Рогнер?

— В Карнмейр.

Глава 29

На протяжении всего полёта я следил за главным трактом, где подобно ручьям, стекающимся в реку, тянулись воинские колонны. Чёрные точки пехоты, отряды конницы, длинные хвосты обозов — всё стремилось в Карнмейр. Оикхелд не просто готовился к очередному столкновению — он готовился к решающей битве.