Последний реанорец. Том VI (СИ) - Павлов Вел

‒ Ростислав, ‒ вдруг тихим и осипшим голосом окликнула его Прасковья, тревожно переглядываясь с подругой. ‒ Что… что задумал, Захар? Он же не собирается у…

Однако закончить начатое предложение девушка не смогла, потому как гробовую тишину подземелья оглушил яростный рокот молнии, воинственный рёв стражей каземат и приказы офицеров, но некоторое время спустя любые возгласы прерывались утробными криками и пронзительным стрекотом молнии, что был слышен даже через множественные метры подземного камня.

Вой, вопли, различные звуки активируемой магии и непрекращающийся рокот вездесущей молнии продолжались на протяжении минут десяти и лишь по прошествии данного промежутка времени всё затихло, но минуту спустя до ушей боярышень и самого юноши донеслись редкие шаги, а еще пару секунд спустя в тёмном проёме каземат появился уже знакомый силуэт и у него было всё то же безэмоциональное и даже равнодушное лицо.

Правда, чужой крови, как и немного своей на поврежденной одежде красноглазого человека стало больше, но и это было не всё, потому как Романов отчетливо смог почувствовать, что отныне слабый привкус железа, едкая гарь и вонь испепеленной плоти преследовали Захара постоянно и повсюду.

Да и выглядеть сам парень стал изрядно хуже и устало, но так или иначе сам Лазарев не подавал никакого вида. К тому же назад тот вернулся уже без своего заимствованного оружия.

‒ Первый и второй уровень чисты, ‒ спокойно изрёк он, бережно поднимая на руки Трубецкую. ‒ За мной, Ростислав, осталось недолго.

***

Всё же вынужден признать, что сражения со старшими ратаями и сильными одарёнными изрядно выматывают и просто катастрофически расходуют количество сил. За десять минут удалось прикончить порядка тридцати ратаев и с пяток магистров и архимагов. Правда, запас магии и силы духа теперь плескался менее чем на половине обоих резервов.

Однако весь вялый поток мыслей разрушили выкрики, что доносились с самой поверхности. И судя по издаваемым звукам и шуму, количество присутствующих изгоев и стражей там было запредельное.

А стоило нам попасть в главный коридор каземат первого уровня, как у самых врат стали раздаваться очередные выкрики.

‒ НАРУШИТЕЛИ УЖЕ ЗДЕСЬ!!! УБ…

Однако миг спустя все вопли прервал властный и до жути знакомый старческий голос.

‒ Всем прочь! Пусть выйдут наружу! Освободить территорию!

Надо же, пожаловали статусные индивиды. Но так даже лучше, не придется ждать их появления.

‒ Пока мы не вышли наружу, хочу сказать пару слов, ‒ вкрадчиво начал я. ‒ Пусть, всё то, что увидите сейчас, останется только между нами. И не стоит бояться! Отныне всё будет хорошо.

‒ Как скажешь, ‒ совсем тихо проговорил Романов, вышагивая справа от меня.

Прасковья лишь успела бросить на меня озадаченный и несоизмеримо виноватый и затравленный взгляд, а вот Алина долгое время всматривалась в моё лицо, но миг спустя неуловимо и грустно кивнула.

Пройдя последние метры коридора, и поднявшись к самим вратам каземат, пришлось пинком ноги с приложением магии и силы духа сорвать их с петель.

На улице нас сразу встретил бессменный сумрак смежной стигмы. Алое небо, кучевые тёмные облака и несколько сотен изгоев и стражей, что оцепили всю площадь огромного двора, а во главе этого воинства стоял сам патриарх Ясака в обществе трёх глав древних кланов, и чуть поодаль можно было заметить двух его западных партнёров. Франца Валуа и Сурмина Нассау.

‒ Так-так-так… ‒ радостно оскалившись, подал голос Фумайо, делая несколько шагов нам навстречу. ‒ Неужели сам Кровавый Лазарь и его помощничек Соловей почтили нас своим присутствием? Спасители во всей своей красе? Если честно, то я был о тебе лучшего мнения, Лазарев. Не ожидал, что ты как сопливый мальчишка клюнешь на эти две смазливые наживки Габсбурга и припрешься в форпост. Был не прав, слишком переоценил. Я думал, что тебе чужда женская красота и их внимание, ‒ делано цокнул пожилой мужчина. ‒ Поэтому для задушевного разговора советую вам вернуться назад в казематы. Даю вам пять секунд…

Однако вместо ответа я расплылся в широкой улыбке и плотно прижав Алишу к себе, выудил из кармана два артефакты пустоты, а после безмолвно и как можно дальше с приложением силы отбросил их в разные стороны.

В одно из мгновений на лице Фумайо можно было увидеть недоразумение, но уже секунду спустя оно изменилось на еле уловимый и поглощающий душу страх.

‒ ВСЕ НАЗАД! ПРОЧЬ!

Вот только для отступления было поздно. Артефакты пустоты сработали мгновенно и на глазах у всех присутствующих под утробные крики умирающих и рассыпающихся людей и огромные разрушения в двух различных местах форпост Яс-Хи превратился в настоящую Преисподнюю.

‒ Соловей, твой черед, ‒ тихо обронил я.

Романов подчинился моментально, и секунду спустя с руки парня в самое небо устремился кусок льда, который достигнув своей максимальной высоты превратился в настоящий ослепляющий ярко-белый фейерверк.

‒ Мелкий выродок! Ты всё-таки посмел их задействовать! ‒ процедил сквозь зубы Фумайо, его огромная сила стала стремительно просачиваться сквозь старческое тело, а морщины на лице стали походить на тёмные шрамы.

‒ А я смотрю ты, старая собака, любишь трепать своим гнилым языком и бахвалиться собственной силой. Но так уж вышло, что я тоже грешу подобным, ‒ спокойно проговорил я, аккуратно передавая Алину Ростиславу и под шум разрушающихся строений, зданий и крики множества людей сделал несколько шагов навстречу патриарху Ясака. ‒ И раз мы оба любим поболтать, то почему бы нам не поговорить по душам? ‒ и не сдержавшись, я вдруг безумно и громко расхохотался, а затем в ленивой манере извлёк из кармана последний припасенный анемолит, и снял с пояса кровавый свёрток, который сразу же бросил себе под ноги и пинком отправил в сторону мрачных Нассау и Валуа. ‒ Кстати, это всё, что осталось от вашего Оттона, можете забрать и передать мои наилучшие пожелания Рудольфу, это мой ответ на его сраные угрозы. Пусть подотрётся головой своего внука! Что касательно тебя, старый пердун, ‒ указал я глазами на Фумайо. ‒ То рискни натравить на меня свою свору вшивых дворняг и в тот же миг мы все вместе славно повеселимся…

Глава 20. Апогей реанорского воздаяния...

‒ ВСЕМ НАЗАД! ‒ громко скомандовал Фумайо с мрачным видом. ‒ ВЫ ОГЛОХЛИ?! ‒ в очередной раз рявкнул патриарх, прожигая взором замешкавшихся стражей и изгоев. ‒ Я ПРИКАЗАЛ ОТСТУПИТЬ!

Третий раз повторять не пришлось и уже минуту спустя вся враждебно настроенная волна древних кланов и западников медленно отступила назад. Передо мной теперь находился лишь сам Фумайо, который взял свою разбушевавшуюся силу под контроль, а за его спинами маячили трое глав кланов, пара неизвестных мне личностей и Нассау с Валуа.

‒ Вот видишь, старикан, ‒ расплылся я в злорадной ухмылке. ‒ Можешь ведь, когда хочешь! Теперь у нас нечто похожее на переговоры, а не сплошные угрозы.

Лицо патриарха Ясака, как и гримасы остальных дёрнулись в презрительной манере, но что-либо говорить те не рискнули. Лишь Франц Валуа с вальяжным видом вдруг прошел дальше и ногой развернув пропитанный кровью плащ с головой Оттона, внимательно всмотрелся на кусок истерзанной плоти.

‒ Ты поплатишься за содеянное, ‒ со спокойным видом отозвался мужчина, поднимая на меня холодный взгляд. ‒ Ты убил наследника престола Австро-Венгрии. Это объявление войны нашему альянсу! Рудольф так просто этого не оставит!

‒ Валуа, ответь честно, ты идиот? ‒ скривив обескураженно лицо, хмыкнул я и черты лица аристократа после моих слов неуловимо ужесточились. ‒ Тогда может считаешь меня идиотом? Или думаешь, что я прямо сейчас упаду на колени и прогнусь под вашей силой глядя на сборище зажравшихся интриганов? Оглянись по сторонам, кухаркин сын, и скажи, где мы находимся и чем занимаемся? Или мне нужно напомнить, что сейчас происходит на границах? Благодари всё сущее, что я отправился сюда в смежную стигму, а не на поле боя. Иначе ваши присланные отряды в Афганистан и Персию уже гнили бы в земле и их жрали черви. А теперь поумерь свой гонор, будущий император, и не встревай. Если ты ослеп, прямо, как и Фумайо, то скажу тебе прямо — мы уже в конфликте! И мне глубоко плевать на твоего Рудольфа и его угрозы, ‒ заключил резко я, сплюнув за землю. ‒ Мне также плевать даже на тебя. Перед смертью мы все равны. Уж поверь…