На перекрестке путей (СИ) - Иванов Тимофей

— Вот так вот — задумчиво проговорил Магни — И сколько будет потрачено зелья?

— Очень много, около одной седьмой наших запасов — отозвался я — Думаю всем хватит. А сейчас не отвлекай.

Горючее мы лили ещё пол часа, в итоге накрыв солидную часть побережья «кораллов». Эльфы конечно не братские нам вьетнамцы, мы не американцы, а Онар не наигрывает здесь полёт валькирии, но однако зажжём мы тут не хуже, чем напалмом. С этой мыслью я выждал несколько минут, а затем связался со своими коллегами.

— Всё готовы?

В ответ пришёл нестройный гул мысленных голосов вирдманов, зависших над узлами обороны вражеского поборежья и мной была отдана команда:

— Отпускаем туман.

Взвесь жидкости, что парила над лесом, вне разумной сети обнаружения, начала опускаться вниз под действием элементарной гравитации. Я же ждал, надеясь почувствовать момент, когда эльфы зашевелятся. В огнетворном зелье практически отсутствует магия, но тем не менее оно имеет запах, сейчас духи воздуха его уже не маскируют, уводя вверх, должны бы тонкие эльфийские носы вражеских часовых почуять неладное.

Через несколько минут так и произошло. Мы висели высоко над Крэдланиэлем и понявшие что происходит остроухие маги начали применять воздушные заклятия, пытаясь сдуть туман и видимо предупреждая всех вокруг об опасности. Однако поздно, слишком поздно. Дымка огнетворного зелья уже коснулась как крыш домов, так и крон деревьев вокруг города. Я выдохнул и выдохнул несколько раз, а затем произнёс вслух и одновременно мыслеречью:

— Бог коварства и огня, во славу твою! Жжём!

В этот момент со всех носовых фигур гранд-драккаров вниз сорвались огненные болиды. Они быстро преодолели огромное расстояние до верхней границы тумана и произошёл взрыв. Сначала снизу в ночи ударил яркий свет, который я увидел даже сидя над килем драккара с закрытыми глазами. Затем пришёл жуткий грохот и нас буквально подбросило наверх, я распластался по палубе ненадолго утратил контроль над управлением. Слава всем богам, что после того как зелье было вылито, хирдманы снова застегнули на себе ремни. Тем более что вскоре после того как ударная волна кинула нас наверх, гранд-драккар резко потянуло вниз. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы превозмочь воздушный поток, да и то получилось это не до конца, нас заметно сместило к грешной земле.

Когда атмосфера более менее успокоилась, я наконец посмотрел вниз и увидел лишь полосу горящего леса вдали от города. Почесав репу, я пробормотал:

— Не вышло что ли?

— Что-то пошло не так? — спросила бледная в лунном свете Эйдис, для которой воздушная болтанка явно не прошла даром, как и для Магни. Впрочем тут и бывалые хирдманы были несколько бледнее обычного отнюдь не из-за лунного света.

— Не знаю — отозвался я, а потом обратился к Кобре — Что происходит в городе? Ничего понять не могу и в магии какая-то мешанина.

— Ничего там уже не происходит — каким-то упавшим голосом прошипела она.

— Что значит не происходит? Чем они защитились? Что с городом? — надавил на неё я.

— Да нет там никакого города! — вдруг закричала змееженщина — Там вообще ничего нет! Куски каменных кораллов в копоти есть. Поваленные, обугленные деревья есть. Даже обжаренный эльфийский фарш есть. А города нет! Что опять породила твоя больная голова⁈

Интерлюдия 4

Тормод задумчиво смотрел на морскую гладь в ожидании, когда же вдалеке появится плоска суши и размышлял о последних событиях. Впрочем они уже давно владели его мыслями и чувствами. Ассонхейм начал войну! Такого не было уже больше шести десятков лет, с тех самых пор, как закончился конфликт с Сяньской империей. И вот их поколению выпала доля показать эльфам, что лезть на север было плохой идеей. В конце концов сидели бы себе в своих лесах, молились деревьям или чему они там молятся, торговали бы всякими травками за баснословные деньги и никому бы до них дела не было. Тем более что прежде все, кто зарился на растения ушастых, а так же их золото и долгоживущих рабов с рабынями плохо заканчивал, уж очень эльфы сильны в родных лесах. Однако вмешательство в свои дела оставлять было нельзя и Великий Конунг принял решение идти на юг походом, не взирая на возможные потери. Ведь те народы, кто подобное проглатывают, быстро утрачивают власть над собственной судьбой. А затем обычно и саму жизнь. Врут те, кто называет мир театром, на деле все они живут на бойцовской арене и бить в ней надо насмерть.

Война же пока что развивалась неплохо, они побеждали. От этой мысли Тормод хмыкнул. Его брат бы обязательно начал нудеть, что по одному первому сражению судить о ситуации глупо, но чистокровный ассон был по жизни куда большим оптимистом. Хотя справедливости ради как раз Альвгейр пока что прославился больше всех в этом походе. Эльфы каким-то чудом умудрились столковаться с драконами и целых три гигантских ящера должны были поддержать их флот. Однако полуэльф в одиночку полетел на них, бросая вызов, затем откровенно поиздевался над владыками неба, провоцируя их и в итоге привёл драконов под выстрелы баллист и клинки своей дружины. Три гиганта в тот день пали от ударов хирда Ухьмёрдеров. И о боги, как же Тормод хотел быть в тот момент там, с ними! И ведь брат предлагал, много раз предлагал быть частью его дружины, причём не подчинённым звал стать, а равным вождём, он об этом начал говорить чуть ли не до испытания зрелости. Одна северянин избрал своей стезёй путь дружинника конунга. А потому его судьбой было следовать за парусом Сигурда Медведя.

И будь проклят тот, кто скажет, что в тот день ему было мало славной битвы! Тормод отлично помнил, как его драккар шёл вперёд сначала под ударами магией, которые разбивались над их флотом о щиты вирдманов. Не забыл он и как эльфийские стрелы закрыли собой небо, а потом обрушились на их флот. Не все щиты тогда выдержали, жители лесов были хороши в волшебе, многие оперённые подарки несли её в себе. Но его надёжно хранил арканитовый диск, подаренный братом и им же переданная драконья броня. Они были прочной, несокрушимой защитой. Но убивал Тормод всё же сам.

Перед его взором как наяву встал момент, когда два флота сходились между собой. Он видел, как ушастый маг у лебединой фигуры на носу корабля, что идёт прямо на них, начитывал заклинание. Закончить его эльфу было не суждено, Тормод перемесится в духовном скачке и снёс остроухую голову, убил ещё двух жителей лесов, прежде чем те сообразили что происходит, перескочил к рулевому веслу и зарубил кормчьего, испортил могучим ударом управление и лишь после этого отмерцал обратно на драккар. Затем началась общая абордажная схватка.

Они шли и шли вперёд, пробивая себе путь через эльфийские корабли, ушастые пытались бить стрелами в упор, пускали в ход клинки, ассоны отвечали тем же, басовито гудели тетивы гномьих арбалетов, топоры врубались в горячую плоть. А Тормод вёл охоту. Могучие маги, искусные лучники, чьи стрелы порой светились от наложенных чар, аристократы, что выделялись богатством одежд и доспехов, командиры, что громче всех отдавали приказы… Не счесть сколько голов подобных эльфов срубил молодой воин на глазах всех хирдманов медведей. От него пытались защищаться, но тщетно. Когда ассон уже рядом с тобой, а к твоему мясу летит его секира, делать что-то уже поздно, есть лишь шанс забрать врага с собой. Но и тут эльфов ждала неудача, его доспех был слишком прочен. Хоть брат потом на пиру конечно и ворчал, что давая ему хорошую вещь, он думал что Тормод будет о ней заботиться. А теперь впору делать новую броню в замен повреждённой.

Но не ему жаловаться на судьбу, коль скоро он был главным героем той битвы, а его щедрость теперь вероятно войдёт в саги. Впрочем соклановцы в битве видели и доблесть Троллебоя, а конунг выделял его не многим меньше, чем брата. Так что и в его честь подняли немало кубков, а сейчас он командовал уже тремя драккарами, коль скоро на двух из них пали опытные хедвиги. С какой стороны не посмотри, а это впечатляющий карьерный рост, при таком раскладе до титула ярла всего все одна ступенька. И Тормод твёрдо собирался её пройти, тем более что Ландсби кажется был всё менее интересен Альвгейру. Белому Ворону и на севере было вполне комфортно, а драккары из фростхеймской древесины получались лучше, чем из ассонхеймской. Троллебой же имел все шансы плотно сесть в дорогих его сердцу местах. Однако для этого необходимо было продолжать славно работать топором в этом походе, а так же привезти домой богатые трофеи.