Стажер Ли Су Джин (СИ) - Таймири Роман

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился мужчина, непривычный отвечать на вопросы с такой формулировкой от своих подопечных.

— Я имею в виду, что обязанность менеджера, даже если он работает на агентство — это отстаивать интересы своих подопечных, не говоря уже о некоторых других обстоятельствах… А сейчас в круг моих интересов охватывает именно все варианты контрактов, которые агентство заключает с артистами и композиторами.

Услышав толстый намек о получении взятки, губы менеджера Кана побледнели, от того, как он сильно их сжал.

Су Джин, в свою очередь действительно так считал и видел множество примеров, когда менеджеры стояли горой за своих музыкантов, даже под угрозой увольнения. Таких людей он уважал, а тех, кто готов был помочь своему стажёру, только благодаря толстому конверту, взятому от рук родственника — нет. Ему было плевать на обстоятельства, менеджер Кана и в будущем никаких дел с этим человеком он иметь не хотел. Дело было даже не в каких-то призрачных принципах, а в том, что цена таких отношений, будет ещё один конверт, только немного потолще.

— Ты собрался меня шантажировать? — тихим злым шёпотом спрашивает мужчина, стараясь, чтобы в пустынном холле их не услышал.

Су Джин не стал отвечать на этот вопрос, вместо этого он слегка наклонил свою голову. Одинокие пряди волос упали на его лоб, открыв взору пару чистых ярких глаз.

Глава 17

Выбор синтезатора и урок литературы

Район Каннам. Время — 19.00 Неоновые вывески и фонари освещают вечерний Сеул.

Из здания RM Entertainment выходит Су Джин и оказывается на улице, окружённой небоскрёбами. Сверившись с найденным адресом на телефоне, он направляется к пешеходному переходу.

Разговор с менеджером и просмотр пустых форм контрактов, с примерами авторских отчислений и гонораров, но без имён, дат и подписей, оставил меня в задумчивом состоянии.

Контракт был проблемой. Но далеко не глобальной.

По сути, у него было только два явных минуса. Первый — это то, что я был обязан ходить в агентство и изображать из себя трейни, который тренируется в нём неполные пять лет.

Второй — это нищенская цифра семь, в авторских отчислениях с невозможностью продавать песни кому я захочу.

И здесь выходов, также как и минусов, по совпадению тоже было два. Самый очевидный, это просто плюнуть на всё и разорвать его ко всем чертям.

Что из этого получится?

— Задница, полная, вот что, — скривив губы и идя по вечернему тротуару, прошептал я сам себе.

Даже если убрать за скобки, что за такое моё решение, штраф буду платить совсем не я. А семье Ли вряд ли понесёт какой-то большой, для себя, финансовый ущерб, проблема была в репутационных потерях.

И совсем не школьника семнадцати лет, от которого ни дать ни взять, а семьи Ли, которая, к слову, этот самый контракт, вместо мелкого Су Джина и подписала.

Первый и корневой контракт был подписан с государством. Чеболи и все ключевые фирмы в Корее, как моего мира, так и здесь, работают при поддержке этого же государства.

А семья Ли работает, уже третье поколение, как раз в одной из таких фирм, и на фоне семей-гигантов, с ними считаются именно из-за статуса основателей.

Другими словами, репутация — это самый основной актив нашей семьи. Не скромные деньги, по меркам Сиа Груп, не ювелирные магазины или должность деда, а именно репутация.

Даже в мелком бизнесе, нельзя одной рукой держаться за гаранта своих прав, а другой разрывать с ним контракт, показывая хлипкость юридических документов, заключённых с тобой. Особенно в случае, когда твой партнёр — это корейское государство, которое накрепко вплетено в контроль частного бизнеса и весь твой статус поддерживается исключительно им.

Но допустим, я и на это забью. Как вариант, можно даже справок набрать, благо дорогу к докторам я уже знаю. Потом прийти в агентство и, разведя руками, сказать: «Всё, нет больше вашей личинки айдола. Я головой об грузовик стукнулся и теперь ничего не помню, а ещё испытываю резкие перепады настроения и хочу людей кушать. Вы не бойтесь, эти позывы редкие, и я максимум вас покусаю». Формулировки можно подобрать любые, но способ отбить желание оставлять меня в агентстве, сознавшись в амнезии, я придумаю.

Вот и выйдет форс-мажор, на основании которого, я вполне смогу избавиться от сразу двух документов. Ну или не смогу… RM точно свяжутся с комиссией КСС и постараются избавиться от меня. А вот те, вполне могут определить меня на лечение, а потом устроить в другое агентство. Здесь неизвестность.

Здравый смысл и бюрократия, вообще понятия редко совместимы. И решение может зависеть только от того, за что они получают премии, а за что штрафы.

И что самое главное, я этим вообще ничего не добьюсь. Разорву я контракт, или устрою форс-мажор, так или иначе, результатом будет, только подпорченная репутация в развлекательной индустрии и отсутствие контракта, с агентством, чтобы… Потом искать способы снова его заключить, только уже с более высокими авторскими отчислениями?

А по-другому я пока что на музыке не заработаю. Мелодия и текст, вот что у меня в голове. Но кто будет петь? Концептуально, и с большим сомнением, я даже могу допустить вариант, где я буду делать это и сам. Но… Это вообще отдельная тема для размышлений. Здесь и сейчас я петь не умею.

Выложить мелодию, на какую-то платформу? Ну так её в худшем случае не заметят, а в лучшем просто украдут и слегка переделают. И даже если я выиграю в суде, мне заплатят штраф, но кто первый спел — того и слава, а значит, и деньги.

Я даже имя так себе не смогу сделать. Никому нет дела, у кого там украли первоначальную мелодию и выпустили хит.

Плюс ко всему, не стоит забывать, что технологический уровень этого мира, это где-то минус десять лет от моего времени, а значит, и продажа физических носителей, это основной доход от музыкального производства. Ни о каком Spotify и речи ещё не идёт, и цифровые платформы, такие как Ютуб только набирают обороты.

Поэтому вместо того, чтобы идти напролом, создавая ещё больше проблем, а не решая их, гораздо выгоднее было воспользоваться ситуацией.

Корневой контракт, в сторону. Его я вообще не видел смысла разрывать, потому что с мотивацией Ним Сока его заключить, был полностью солидарен. Терять два года в корейской армии, не горю желанием совершенно.

Что же до контракта с агентством? В нём был один важный нюанс. Сейчас он был заключён со мной как со стажёром, но вот при дебюте, его должны были переподписать на совсем новый. Да, такой механизм создан, для установки новых сроков, совместной работы айдола со своим агентством, гонораров и прочих условий. Но меня интересовал не дебют, а само существование такой опции. Единственное, что мне нужно было изменить, так это циферку семь. Остальное уже не критично.

Именно для этого я и позвал менеджера Кана, на разговор. Я хотел посмотреть, минимум и максимум в разбросе цифр, при переподписании. И… RM здесь меня «не разочаровала». Эта шарашкина контора вообще не имела своих композиторов, или авторов текстов. Они работали с авторами других агентств или пользовались тем, что их айдолы сами писали себе музыку. Из производственного состава в их штате были только аранжировщики.

«Но тогда, что с авторскими отчислениями пусть уже для самих артистов, если они сами себе и пишут песни?» — справедливо изумившись, спросил я менеджера, уставившись на всё ту же цифру «семь» в документе.

И мужчина, изобразив на лице детскую непосредственность, своими словами, напомнил, что я нахожусь в не где-нибудь там… А в Корее. Здесь айдолы и справедливость — это слова, которые чаще всего идут параллельно друг другу.

«Так песни же они пишут, сами для себя.» — искренне удивился он моему вопросу. — «Чем лучше песня, тем больше они на ней заработают гонораров. Да и переплачивать какому-то одному участнику группы, это верный путь к разжиганию конфликта внутри слаженного, трудового коллектива».