Госпожа для отверженных 2 (СИ) - Хейди Лена

Художник в ответ кивнул, а Ирнел произнёс:

— Мы все видим, насколько тебе тяжело. Это разрывает нам сердце. Надеюсь, скоро жизнь войдёт в привычную колею и тебе станет полегче. Натали, послезавтра вечером у тебя свидание с Жаном Жерменом в ресторане «Амброзия». Если хочешь, я отправлю ему послание, что ты приболела и не сможешь прийти. Пусть перенесёт вашу встречу на месяц. Или хотя бы на пару недель.

— Нет, не нужно, — твёрдо покачала я головой. — Хочу поскорее, что называется, отстреляться, и забыть о нём. Иначе он лично примчится в Ривас и какого-нибудь лекаря с собой прихватит, — поморщилась я.

— Да, ты права, — согласился управляющий. — Что ж, тогда все планы остаются в силе.

— Верно, — кивнула я.

Коротко, по-отечески меня обняв, Ирнел ушёл, пожелав мне безмятежной ночи. Едва за ним захлопнулась дверь, я застыла в ступоре: в голову прилетела мысль, от которой меня бросило в холод.

— Натали? — встревожился Джереми.

— Кажется, договор, который я заключила с Русриной, недействителен, — глухо выдохнула я и рухнула на подкосившихся ногах на ближайшее кресло.

— Почему ты так решила? — сильно удивился художник.

— Мы указали в договоре, что в случае моей смерти маркиза Рой даст вольную Мику, Дену и Брендону через десять дней. Но ведь по местным законам это неправильно! Давать вольную можно не раньше, чем через шесть месяцев после получения прав на раба. Не понимаю, почему Норман не напомнил мне про этот момент. И нотариус Руфины — господин Леклерк — тоже ничего не сказал. Значит, теперь весь наш договор не имеет юридической силы! — в шоке произнесла я.

— Нет-нет, всё в порядке, — быстро заверил меня Джереми. — Документ составлен совершенно правильно. Тут в силу вступает наследственное право, понимаешь? Там всё по-другому. Ты рассуждаешь верно: отпускать невольников на свободу можно только через полгода после их приобретения. Но это касается лишь купли-продажи и дарения. Допустим, госпожа купила раба. Она видела, кого приобретает. Или ей раба подарили. Если невольник её не устраивает — она может отказаться от этого дара, не принимать его. А от наследства отказаться нельзя. Представь ситуацию: у женщины умирает мать, бабушка или тётушка, и по завещанию все рабы — в том числе больные, уродливые и престарелые, — переходят в её собственность. Что ей с ними делать? Она их видит впервые, и отказаться от них нельзя. Их никто не купит — кому они нужны? Разве что навесить на них ярлык отверженных и отправить на Арену, но это будет слишком жестоко. Она решает дать им вольную. Чтобы ей не пришлось целых полгода содержать этих дармоедов, то есть мужчин — обеспечивать их едой, одеждой, лекарствами и вообще всем необходимым, — в Наследственном кодексе специально прописали такую норму, что если кто-то приобрёл раба по завещанию, то имеет право отпустить его на свободу в любое время без ограничений.

— Ого, я этого не знала, — шумно выдохнула я с облегчением. — А на какой день обычно вступают в наследство?

— На следующий день после печального события, — ответил Джер.

— Ну что ж, разумно, — отозвалась я.

— Так что можешь не волноваться: твой договор с маркизой Рой в полном порядке. Норман и господин Леклерк своё дело знают, — подвёл итог Джереми, приближаясь вплотную. — Всё хорошо, Ната. Пойдём в постель, моя заботливая лапушка!

Подхватив на руки, он понёс меня на кровать.

Глава 66. Массаж

Натали

Наши отношения с Джереми стали интимными три месяца назад — как только мы переехали в Ривас. Правда, он всегда ласкал меня в компании с кем-то из разведчиков. А теперь всё изменилось...

— Наконец-то ты полностью моя, — довольно улыбнулся он, покрывая мягкими поцелуями шею.

— Джер, не надо... — отстранилась я от него. — Прости, но сегодня я не в настроении.

— Я принёс магическую клятву радовать тебя каждую ночь в течение восьми месяцев. Иначе получу нехилый откат, — привёл он железный аргумент.

— Хорошо, радуй, — отозвалась я. — Давай сегодня ты порадуешь меня быстрым массажем — разотри мне спину. Мне это будет очень приятно. А завтра посмотрим.

— Как прикажешь, моя любимая госпожа, — тяжело вздохнул парень, подчиняясь.

Уложив меня на живот, он аккуратно задрал мою ночную сорочку и приступил к поглаживаниям. Он не просто массировал — нежно, ласково, с любовью, — а словно наносил мне на кожу невидимые мазки ярких красок, созданных из карамели и нуги.

— Я люблю тебя, Натали, — произнёс он очень серьёзно. — За твой талант, жизнелюбие, отношение к людям. За твою нежность и красоту. За то, что ты принимаешь меня таким, какой я есть. С тобой мне не нужно притворяться. Тебя не отталкивает моя прямолинейность. Ты не презираешь меня — бывшего барона — за мой унизительный рабский статус. Ты относишься ко мне как равному. Это бесценно. Я был на седьмом небе от счастья, когда узнал, что через шесть месяцев ты собираешься дать мне вольную. Представлял себе, что открою свою художественную мастерскую, буду заниматься творчеством. Может быть, со временем даже обрету известность. Вот только чуть позже я осознал, что мне не нужны никакие картины, ни слава, ни деньги, если в моей жизни не будет самого главного — тебя.

— Джереми... — выдохнула я, не зная, что сказать на такое приятное и искреннее признание.

— Сегодня утром Дениз рассказал мне о том, что ты недавно обсуждала свадьбу с ним, Миком и Брендоном, и обмолвилась, что не против принять меня четвёртым мужем. Ты не представляешь, как много это для меня значит! Как я уже говорил, благодаря тебе мы все — и я, и разведчики, — обретём свободу. И станем твоими мужьями. Ты наш Ангел, Натали! Хочется бросить к твоим ногам всю Вселенную! Или, как минимум, написать в твою честь сотню шедевральных картин, — заявил он.

— Напиши, — отозвалась я. — Это будет здорово!

— Хорошо, — заверил Джер. — А ещё хочу, чтобы ты знала: я намерен сделать тебе предложение руки и сердца в тот же день, когда обрету свободу. Не хочу делать это в статусе раба, это неправильно. Ты достойна получать просьбы стать супругой от свободных мужчин, а не от жалких невольников.

— Для меня это неважно, — покачала я головой.

— Знаю, и за это люблю тебя ещё сильнее, — улыбнулся он. — Но это важно для меня.

— Ладно, тебе виднее, — сдалась я. — Когда-то тебя звали барон Джереми Гранд. Я мечтаю о том, чтобы вернуть тебе имя и титул. Хочу, чтобы именно ты управлял поместьем Гранд. Это твоё наследие, твоя родина. Никто не знает его лучше тебя.

— Я тебя сейчас зацелую, — прерывисто выдохнул Джереми, просияв от счастья.

— Не надо. Лучше просто крепко обними, ладно? — попросила я, и моё желание тут же исполнили: сграбастали в объятия.

Моя спина теперь плотно упиралась в тёплый пресс парня.

— Так? — горячо выдохнул он мне на ухо.

— Да... — тихо отозвалась я, расслабляясь.

— Спасибо, что думаешь о том, чтобы вернуть мне имя и титул, ангелочек. Правда, это практически невозможно. А насчёт Гранда — я буду невероятно счастлив, если ты назначишь меня управляющим. Ты представить себе не можешь, насколько это для меня важно.

— Возможно всё. На невозможное нужно лишь больше времени, — отозвалась я, проваливаясь в мягкий туманный сон, в котором мои любимые Микаэль, Брендон и Дениз улыбались и махали мне рукой со сцены.

Следующий день прошёл как в тумане. Я порывалась полоть сорняки в огороде, помогать на кухне Даймонду. Перечитала письмо от разведчиков раз сто. Полюбовалась сделанной для меня Логаном, Касом и Райтом шкатулкой. Беглые гладиаторы постарались на славу и за пару часов сотворили из дерева настоящий шедевр. Шкатулка вышла изящной, и в то же время вместительной. А потом до самой ночи я рисовала портреты Микаэля, Брендона и Дена. Джереми всё это время неотступно следовал за мной по пятам и помогал чем мог. Старался развлекать, шутил. Даже напомнил о той забавной оказии, когда он спросонья завопил в моей кровати: «Это что за лысые гномы под моим одеялом?!»