Стажер Ли Су Джин (СИ) - Таймири Роман

Пройдя мимо рядов парт своих одноклассников, ощущаю на себе их косые взгляды. Я уже не обращаю на это внимание, так как привык, что новенькие в школе — это что-то вроде декоративной зверюшки. Всё внимание пропадёт через время, когда привыкнут к её постоянному появлению. А пока, в отличие от агентства и офиса, моя персона привлекает слишком много внимания среди подростков.

Как только подхожу к своей парте сталкиваюсь взглядом с девушкой, которая предлагала мне пойти в библиотеку. Будет неловко проигнорировать её. Всё же она подходила ко мне и проявила внимание. А значит, не стоит делать вид, будто мы не знакомы.

Я киваю ей в качестве приветствия. На что она слегка поджимает губы, поправляет очки и робко кивает в ответ.

На щеках появляется лёгкие румянец. Отчего девушке, видимо, становится то ли неловко, то ли жарко, и она устремляет свой взгляд к приоткрытому окну в классе.

Пожав плечами, я сажусь на своё место и лениво окидываю взглядом свой класс.

Несколько девочек так же сталкиваются со мной взглядом, а после смущённо смеются в ладонь, отворачиваясь к своим подругам и о чём-то шепчутся.

Однако класс мгновенно заполняется шумом скользящих по полу стульев, когда в аудиторию заходит госпожа Чи. Пока учительница, проходит к своему столу, словно по подиуму, ученики, стоя ждут пока учитель не займет свое место.

Женщина садится и окидывает всех воодушевленным взглядом.

— Всем здравствуйте, можете присаживаться, — с нотками ожидания в голосе произносит она. — Итак. Сегодня у нас будет погружение в арену вдохновения.

На её слова весь класс еще больше притих.

— В мир поэзии, — дополняет она с улыбкой. — Уверена, что каждый из вас подготовил что-то, что не оставит нас равнодушными. Как «Стих о вороне» не оставил равнодушным войска Корё в сражении с империей Юань.

«Ааа, так вот, в чем дело», — беззвучно прошептал я сам себе.

Всё сегодняшнее утро, проведённое на уроках в школе, где-то на краю сознания, у меня постоянно витала мысль, что я о чём-то забыл. Но только сейчас, увидев этот воодушевлённый взгляд преподавателя, я наконец-то понял что именно.

«Восхитительно».

И так, что же мы, изучали на курсах корейского и китайского языках, в моем прошлом мире? По идеи я это должен вспомнить.

Глава 18

Поэзия и смотритель в офисе

[Старшая школа Ханнам. Урок корейского языка и литературы]

Китайский и корейский, были одними из языков, которым я обучался с преподавателями на дополнительных курсах, и только переехав в Канаду, я перешёл на самообучение, подбирая для себя самый комфортный и быстрый метод.

Но нанятым учителям спешить было некуда, и, кроме базовых знаний, они вводили нас в культурный контекст, совмещая домашние задания с изучением поэзии и художественной литературы. Тот же Сон в красном тереме, из-за нашего преподавателя по китайскому, я помнил, чуть ли не наизусть, а это целый роман на восемьдесят глав автора оригинала и ещё сорок, от его потомков.

«Нет лучшего произведения, чтобы начать знакомство с языком Поднебесной!» — любил повторять он. — «Как только вы сможете свободно обсудить „Сон“ в оригинале, можете считать, что выучили пекинский диалект! И только выучив ещё семь, имеете право сказать, что в совершенстве знаете китайский».

Правда, он не уточнял, что и сами китайцы не знают всех диалектов своей страны, а некоторые даже друг друга не понимают.

И да, к самостоятельному изучению восьмого и самого непопулярного «Хой» я так и не приступил. Как и наш учитель, тот знал в идеале только три.

— Итак, — пока я перебирал в памяти подходящие к уроку стихи, госпожа Чи воодушевлённо обратилась к классу. — Кто первым готов подарить нам своё творчество?

По внешнему состоянию моих одноклассников было видно, что перспектива что-то и кому-то дарить их совсем не впечатляла. Возможно, они были бы и рады, поскорее закончить с заданием, но энтузиазм этой женщины слишком пугал.

Оставалась надежда, что она не будет спрашивать всех поголовно и ограничится письменным заданием.

Но… Нет, эту учительницу, идущую по пути посвящения заблудших, во мраке невежества, умов было уже не остановить. И в порядке очереди, не по именам, но по местам, первой встала отвечать какая-то девочка.

— Сигу называется «Рыбы и я», — девушка с туго завязанной косой, стояла у своей парты и нервно начала читать с тетради. — Река течёт по долине. Воды её очень чисты. Рыбы плывут, в воде они свободны. Но вода холодная, а я просто стою на берегу.

Дослушав, улыбка на лице госпожи Чи застыла и стала натянутой.

— Стихотворе-ение, — протянула она фразу, пытаясь подобрать слова. — Выполнено правильно, с точки зрения структуры. Ты сохранила трёхчастное деление, вступление, развитие и завершение. Однако образность и поэтичность… Возможно, это просто не твоя сильная сторона, — договорив, она выдавила из себя улыбку. — Давай перейдём к китайскому творчеству, какую форму ты выбрала?

«А как по мне норм,» — подумал я. — «Я бы тоже в холодную воду к рыбам не полез. Если, конечно, я правильно понял мысль».

В этом, по сути, и была проблема всей поэзии Дальнего Востока. Если ты не носитель культурного кода, то оценить их стихи становится очень нетривиальным занятием. Там дело было и в нужных образах, и в том, как он звучит по расстановке слогов. Нет, конечно, что-то из технической части я знаю, но вот проникнуться творчеством древнего Китая, Кореи или Японии я так и не смог.

Урок продолжался, а выражение лица госпожи Чи, с каждым новым юным поэтом, становилось всё более невыразительным.

///

— Вчера купил я кусок сыра, он был большой и жёлтый… — начало было звучать действительно что-то интересное, по моему мнению, в аудитории. Но на жёлтом сыре от очередного моего одноклассника терпение женщины дало трещину.

— Ащщ, — скривилась учительница и замотала головой. — Какой ещё кусок сыра⁈ Это сигу, здесь важен образ. Вы не можете просто с серьёзным лицом рассказывать чушь, соблюдая нужное количество строк и слогов.

«А на что она вообще рассчитывала?» — размышлял я. — «Что у неё тут все школьники — это скрывающиеся в тени поэты?»

Как по мне, мои одноклассники ещё и неплохо справились. Задание выполнили, в рамки жанра практически все уложились. Ну а то, что в их работах, по её мнению, нет художественной ценности, ну так они на неё и не претендуют.

///

— Су Джин, — услышал я своё имя после того, как с выступлением закончила моя соседка. Её, кстати, госпожа Чи похвалила, что за весь урок случилось всего лишь в третий раз.

Когда я встал, на лице преподавательницы уже никакого предвкушения. Лишь упрямство, с которым она хотела довести дело до конца.

— Сига — «Весенний дождь». — сказал я и стал читать по памяти:

Пролился дождь на травы в поле,

И слился с ветром в небесах.

Я взял весеннюю свирель,

Чтоб с ней, мелодией дождя

Петь песню жизни, без конца

Под щебет птиц и шум реки.

Секунд на десять в аудитории повисла тишина. Учительница ушла на перезагрузку, а моя соседка, широко распахнув глаза, обернулась на меня.

— … и шум реки, — выйдя из ступора, повторила за мной преподавательница и быстро подхватила со стола ручку. — Я должна это записать.

«А может это была не такая уж и хорошая идея использовать стих Юн Сон До?» — появилась у меня мысль, наблюдая, за тем, как женщина с горящими глазами, записывает его у себя на листе.

На самом деле, художественная ценность такой поэзии для меня была под большим сомнением. Юн Сон До, писав этот стих, был уже популярным философом и поэтом, и прославился он своим сборником из сорока стихов, объединённых в песню. Так что эта сигу, по моему мнению, была интересна только тем, что её написал нужный человек и в нужное время.

— Дальше⁈ — обратилась госпожа Чи ко мне, резко подняв голову, словно в фильме ужасов.