Магические будни интровертки (СИ) - Касперович Алла Леонидовна

– Ладно, будет ей примочка!

С полки я взяла бутылочку из синего стекла и передала её заботливому мужу. На мгновение наши пальцы соприкоснулись.

– Ой, спасибо тебе, девонька! – разулыбался старик. – Любава моя ой как обрадуется!

Он говорил, а у меня дыхание перехватило.

– Погоди… – Я взглядом попросила разрешения дотронуться до его груди и, получив его, приложила к ней ладонь. Сердце лешего держалось на чистом упрямстве и в любой миг готово было остановиться. А я ничего не могла с этим сделать. Совсем ничего. – Митрофан…

– Тс… – Он приложил палец к губам. – Это будет наша маленькая тайна.

Тем же вечером меня как будто что-то выключило. Как я доползла до кровати, неизвестно, но каким-то чудом я проснулась в ней. И сколько бы петух за окном ни заливался, встать у меня не получалось. Увы, я столкнулась с полным опустошением: и моральным, и физическим. И я даже не могла понять, что хуже. Вот и плата подоспела за новую силу. Мда… Но я знала, на что шла.

Свернувшись клубочком, я накрыла голову одеялом, тем самым показав всем, что я «в домике». Кому – всем? Неважно. Главное, чтобы меня никто не трогал. Сколько я так пролежала? Без понятия.

– Настенька… – Боюн залез ко мне под одеяло и дотронулся своим носом до моего. – Ты как?

– Мм… – только и смогла ответить я.

– Да… Настенька, вечер уже. Поешь, пожалуйста.

– Мм…

Только ради спокойствия кота я заставила себя встать, попить немного воды и съесть кусочек сыра. И пока я была в главной комнате, услышала короткий разговор с улицы.

– Не ест ничего, – жаловался Боюн. – Что делать-то будем? Может, к Василисе её, а?

– Подождём до завтра, – отвечал Тор.

Дослушивать я не стала, потому что чувствовала, что вот-вот упаду, поэтому поплелась обратно в спальню. Да там и забылась тяжёлым, муторным сном.

Наутро я почти восстановилась. По крайней мере, это касалось моего тела. Что же до духа… Здесь сутками в царстве грёз точно не обойдёшься. Теперь я ещё больше стала восхищаться врачами и медсёстрами из моего родного мира. Как, скажите, как им удаётся не впасть не то что в хандру, а в самую настоящую депрессию? Мне бы тоже не помешало не пропускать чужие болезни через себя, но пока я не умела, а потому на какое-то короткое, но очень страшное мгновение, я пожалела о том, чему научилась. Однако мне удалось отбросить эту бредовую мысль, ведь то, что я теперь могла, наверняка спасёт ещё не одну жизнь. Даже если Митрофана мне и не удастся уберечь.

– Настенька! – ахнул Боюн, когда на следующий день увидел меня на улице. Сам он явно куда-то собирался.

– Не к Василисе ли идёшь? – усмехнулась я.

– И к ней тоже, – не стал отрицать он. – Я ж волнуюсь!

– Больше не надо, – подмигнула ему я. – А теперь за работу!

– Настенька… – прищурившись, протянул кошак. – А ничего, что тебя из крайности в крайность бросает? Давай хоть позавтракаем!

– А давай!

Глава 33

Включив режим Берсеркера, я за несколько часов закончила подарок для Василисы. Ладно, может, я и преувеличила, но управилась я действительно быстро. И даже вышло вполне прилично, хоть мне пока недоставало ювелирной точности Арины.

– Боюн, как тебе? – Сидя в кресле, я вытянула руки, чтобы как следует показать готовую работу. Платье получилось очень нарядным.

– Красотища! – восхитился кот, а большего мне и не требовалось.

Домашние дела я отложила на потом. Раз дом за эти недели не развалился, то и ещё денёчек простоит.

– К ужину вернёшься? – провожая меня до границы наших владений, уточнил кошак.

– Должна.

– Вот именно, Настенька! Должна! Должна принести мне к ужину рыбку на углях приготовленную. Мне Тор обещал.

Спелись они, понимаешь.

Из кладовой я взяла несколько огурцов, намереваясь отблагодарить своего зелёного учителя, но как я ни пыталась, а прудик его найти не смогла. Час, наверное, на поиски потратила и в итоге так проголодалась, что огурцы стрескала сама. Пить мне тоже захотелось, но квас для Василисы я тронуть не посмела.

– Каппа! Каппа! – на всякий случай позвала его напоследок я. Имени своего он мне так и не назвал. – Каппа!

Ответа не последовало. Что ж.

Зато отозвался кое-кто другой, да так неожиданно, что я едва не выронила кувшины.

– Настасья! – Леший прямо из-под земли вырос передо мной. – К Василиске топаешь?

– Ага, – кивнула я и сглотнула. – Ты как, Митрофан?

– Ой, да что мне будет? – криво усмехнулся он. – Ты, Настасья, кончай переживать! Пожил я уже своего. Любаву мою жалко только. Но она у меня баба сильная, авось не сломается. Ты это… Я, как Лесовика нового призову, ты за Любавой моей пригляди, а?

– Конечно. – Говорить мне было тяжело.

– Вот и славно, Настасья, вот и славно.

– Можно… Можно, я ещё раз посмотрю? Хочу ещё раз проверить.

– Смотри, коль надо, – пожал плечами Митрофан. – Только я и так знаю, что время моё почти пришло. Ты ж сама знать должна, что мы смерть свою скорую чуем. Так что… Но ты проверяй, проверяй, если надобно.

И, к сожалению, я почувствовала то же самое.

– Прости, Митрофан, ничего не могу сделать.

– А кваску испить дашь? – прищурив один глаз, спросил старик. – Раз жалко тебе меня.

– Э… Да… – Я протянула ему кувшин.

– Ой, девонька, я ж пошутил! – расхохотался леший. – Не хочу я раньше времени Лесовика нового звать!

Мы с Митрофаном обнялись – его идея, но я только обрадовалась, – и каждый пошёл своей дорогой. И знаете, похоже, я приняла его скорый уход. По крайней мере, я на это очень надеялась.

В лесу осень ощущалась особенно ярко, но не столько переменой цвета, сколько запахами – их ни с чем не спутаешь. Кто знает, тот знает. Я шла не торопясь и наслаждалась чудесной погодой. За эти месяцы, что я провела в Изначальном, я научилась получать удовольствие от общения с природой. Наверное, так я могла лишь в далёком детстве. А в последние годы все мои вылазки «в зелень» ограничивались пролистыванием чарующих картинок в соцсетях.

Персональная дорожка делала прогулку особенно приятной. Бонусом мне стал родничок с ну очень вкусной водой. А я ведь ни словом не обмолвилась, что хочу пить. Утолив жажду, я двинулась дальше и вскоре вышла к деревянному дому, в котором меня всегда ждал радушный приём.

Ещё не услышав детский голосок, я поставила кувшины на землю и отошла от них шага на два. Даже не задумываясь – привычка сработала.

– Тётенька Настя!

А голосок-то не такой уж и детский! Да и не только голосок…

– Да ладно! – ахнула я, держа в объятиях юную девушку. – Когда?!

Кажется, потяни я ещё с подарком и дарить бы его уже не было смысла.

Василиса хихикнула, крепко-крепко меня обняла, а потом отпустила и покружилась передо мной. Ростом она стала где-то на сантиметров десять выше, а фигурка приобрела более женственные очертания. На свой неопытный глаз я бы дала змейке лет двенадцать-тринадцать.

– Какая же ты красивая! – Я глядела на неё и поверить не могла тому, что видела. Да верила я, верила. Как тут не поверишь? Но всё равно же необычно! Даже для Изначального. Только что была маленькой девочкой, и вот уже подросток.

– Спасибо, тётенька Настя! – рассмеялась она. А смех такой чистый-чистый! Такой обычно серебристым называют. Я, когда подобное описание читала, представить не могла, как он на самом деле звучит. А теперь поняла, что это он и есть – серебристый смех.

– Но как так-то… – только и могла я бормотать, оглядывая рыжеволосую красавицу. – А у меня подарок для тебя есть… Или был… Я уже не уверена.

– Подарок? – Зелёные глазки загорелись предвкушением.

– Угу. Только его примерить надо. Пойдём в дом?

– Конечно! – Она схватила меня за руку и потащила за собой.

Тора внутри не оказалось, хотя я очень надеялась его застать.

– А где отец?

– Он к озеру пошёл.

– Озеру?

– У меня в лесу много озёр, тётенька Настя! – хохотнула змейка. – Папочка коту твоему рыбку обещал. Говорил, что к обеду явится. Только он так быстро не придёт.