О бедном мажоре замолвите слово 2 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Фурсов потряс головой — сказанное плохо в неё укладывалось. По правде сказать — вообще отказывалось это делать. Но опыт и выдержка сумели не дать сорваться. И задать первый из вопросов спокойно. Почти.

— Какого хрена, Леша? — произнёс полковник лишь слегка повышенным тоном. — Ты что, пил, что ли, на обеде?

— Никак нет, Игорь Андреевич, — отмахнулся Канарин. — Я пока мало что понимаю, доклады поступают прямо сейчас… Началось всё с того, что позвонил Жданов и спросил, как оформлять тех, кого в изолятор временного содержания доставили — двадцать шесть человек, причем шестеро одарённых! Сказал, что Егоров привёз, и все вопросы, мол, пусть начальство решает. А потом еще главврач госпиталя нашего позвонил, Сергей Антонович, спросил, будем ли мы охрану выставлять у палат раненых преступников. Точнее, он грубее выразился — мол, какого лешего её еще нет! А затем всё как по нарастающей понеслось…

Где-то минуты три ушло на то, чтобы собрать в кучу всю разрозненную информацию. И нарисовать в мозгах хотя бы схематичную картину случившегося. По всему выходило, что на согласованной по всем правилам дуэли между людьми баронов Алексеева и Колодина, вдруг возникло большое количество неустановленных вооружённых людей. Которые вступили в схватку на одной из сторон — пока доподлинно не установлено на какой именно.

После чего внезапно возник и полицейский спецназ, во главе с тем самым подполковником Егоровым, и тоже вступил в бой. А дальше уже какая-то совсем фантасмагория пошла — к «грифонам» на подмогу заявился мобильный доспех военного образца.

— Погоди, — тут Фурсов прервал подчиненного. — Военный «мобик»? Точно?

И на всякий случай понюхал воздух возле скорчившего обиженную морду Канарина. Алкоголем не пахло. Странно.

— Совершенно точно, — подтвердил подполковник. — Уже есть показания нескольких задержанных — наемников, выступавших в дуэли на стороне барона Колодина. Все, как один, описывают модель «камчадал», которая стоит на вооружении Сибирского Особого Драгунского полка, расквартированного под Терником.

— Вояки совсем охренели? — задал риторический вопрос Фурсов. И не дожидаясь ответа, приказал. — Так, давай Егорова ко мне, живо! И свяжись с командованием Особого Драгунского…

Договорить не успел — на столе зазвонил телефон. Тот самый, что обеспечивал защищённую особыми средствами связь со столицей. Полковник почувствовал, как на лбу сразу же выступили бисеринки пота.

«Да что ж твориться-то, во имя всех святых!» — успел подумать он, пока рука, действуя словно бы без воли разума, потянулась к аппарату и сняла трубку. — Полковник Фурсов.

— Вечер добрый, Игорь Андреевич! — донесся из трубки незнакомый мужской голос. — Или у вас день ещё? Неважно! Генерал Платов, главное управление МВД, город Владимир. Ну что, полковник, сидишь и гадаешь, что за ад у вас разверзся и Содом с Гоморрой регионального масштаба?

«Он знает! Знает! Откуда? Я только узнал, как во Владимире уже оказались в курсе?» — забились окрашенные паникой мысли в голове полковника.

— Прошу прощения, но о чём вы, господин генерал? — промямлил он, пытаясь выгадать хоть немного времени. — И кстати, по какому вы ведомству?

Разум начальника УВД ухватился за бюрократическую подсказку. Которую Платов небрежно отмел одной лишь фразой.

— План «Тать-11», полковник. Личный код: бис-128500. Проверяй. Тридцать секунд.

Если бы к этому времени на голове Фурсова еще оставались волосы, то они бы встали дыбом. А так лишь сверкающая лысина покрылась испариной. Руки, тем временем, сами отперли встроенный в стол небольшой служебный сейф, достали оттуда тонкую красную папку, и развернули её. Внутри было только два листа. На одном были отпечатаны названия операций, которые могут быть объявлены столицей в его губернии, а на другом — личные коды сотрудников, имеющих на это полномочия. Код «бис-128500» располагался на пятой строчке.

— Внимательно слушаю, господин генерал! — полковник даже привстал, отвечая.

— Как до тебя уже дошло, Игорь Андреевич, — тут же продолжил Платов. — На твоей земле проводилась секретная полицейская операция столичного Главка. И, чтобы она оставалась таковой ближайшие сорок восемь часов, твоей задачей является перекрыть все внутренние и внешние каналы информации. Задержанных изолировать, рапорты прикомандированных к моим людям сотрудников передать по закрытым каналам, не оставляя копий. Решить вопросы с медициной и СМИ. Обеспечить полное содействие сотрудникам с кодами 717 и 745 — они сами представятся. Но самое главное, полковник — не дать произойти утечке. Если это произойдёт, можешь прощаться с должностью и готовится к суду. Понял меня?

— Так точно, господин генерал!

— Да не ори ты, ради Спасителя. Просто сделай. Всё, отбой.

В трубке зазвучали короткие гудки, но Фурсов еще несколько секунд держал её у уха. А потом ещё в два раза дольше думал, вернув её обратно на аппарат.

— Что там, Игорь Андреевич? — осторожно поинтересовался Канарин. — С Владимира звонили?

Полковник перевел взгляд на зама, долго рассматривал его лицо, словно увидев впервые. А потом глухо произнес:

— Со столицы, ага. Ты вот что, Алексей. Давай сюда Егорова, но тихо, без шума и пыли. А сам свяжись с госпиталем, выдели туда охрану. Только не из патрульных, а кого понадежнее. Давай оперов из «убойного», позже их начальнику все объясню. Потом в ИВС звякни, пусть Жданов всех задержанных отдельно посадит. И ждёт дальнейших распоряжений. Выделить «золотой лотос» для одаренных. Вот ещё что — проследи, чтобы пресс-служба наша, если кто из новостников позвонит, не вздумала ляпнуть чего. Но чтобы промониторила все новостные ленты, чаты и форумы на предмет информации о бое в лесу. В общем, утечки быть не должно, ясно? Головой отвечаешь!

Глава 26

Следующие несколько часов одновременно пролетели пулей и вымотали невероятно. Допросы дворян, зэков, наёмников, объяснения с начальством самых разных ведомств и уровней. Тупизна и непонимание, синдром вахтера и откровенный саботаж, провинциальна лень и классическое для любой силовой структуры, скрытое под слоем приказов, разгильдяйство — все это к вечеру заставило мозг считать, что прошло уже несколько дней, а не часов.

Но — справились. И довольно быстро. Не без помощи административного ресурса Платова, который не подвёл, и моей собственной фамилии, что работала как ВИП-пропуск даже в самые закрытые кабинеты. И нейросети, которая здорово облегчала общение, выводя перед глазами коротенькую справку на любого человека, с которым приходилось общаться.

За это время нам удалось получить признательные показания Завьялова и Колодина, свидетельские — Алексеева и его дружинников, рапорты «грифонов», «услышавших» пальбу во время следования на стрелковый полигон. Только наемники с зэками особого вклада в пресс бумажного молота, который должен был раздавить графа Зубова, не внесли.

Первых наняли по всем правилам, о чем взятый в плен командир «псов войны» знал прекрасно, а от того на допросах вёл себя уверенно, если не сказать нагло. Предъявить им что-то не было никакой возможности, про появившихся на месте дуэли зэков он «ничего не знал», а о тайных приказах нанимателя говорить не спешил.

А вот сидельцы, вооруженные и наряженные в лесное камуфло, не могли помочь совсем по другим причинам. Во-первых — мало что знали. Реально мало, указать могли лишь на тюремное ведомство, через которое оказались на свободе, да провести кое-как по логистической цепочке, по которой добрались из мест, где отбывали наказание, до красноярской тайги.

Во-вторых, все они были обдолбаны по самые брови.

Мне в прошлой жизни доводилось сталкиваться с преступниками, которые принимали различные психотропы. Так что ничего нового я не увидел. Ни боли они не чувствовали, ни страха, и до тех пор пока вещества не покинут тела, вели себя так, словно были бессмертными. Глумились на допросах, хохотали, некоторые даже пытались напасть.