Барышня с подвохом или любовь дело тонкое (СИ) - Ос Ксения

— Как там Добрыня? Собирается возвращаться в Москву или в Санкт-Петербурге решил остаться? — поинтересовалась, скрывая волнение.

Олька нахмурилась и пожала плечами неопределенно.

— Я так поняла, что Забелины не хотели отдавать единственную дочь непонятно кому, — проговорила сердито, — но после того как ты выделила ему кристалл для основания нового рода, брат стал очень лакомым куском. Теперь они его сами, очень даже рьяно обхаживают, а как узнали, что он еще и твой подопечный, вовсе, словно с ума сошли. Там ему помимо Алены уже и племянниц в гарем, младшими женами предложили. Даже не знаю, как теперь выкручиваться будет.

Царица хмыкнула насмешливо и махнула рукой легкомысленно.

— Брат у тебя не дурак, он всегда знает чего от жизни хочет и добивается этого. Я точно знаю, он справится, — сказала уверенно и, подхватив подругу под руку, направилась в общую гостиную.

На семейном празднике, собрались только самые близкие и родные люди. К сожалению, помимо Добрыни, отсутствовала еще и Любаша с Петром Васильевичем. Неизвестно как они сговорились, но ровно через девять месяцев после венчания у них родился круглощекий, крепкий карапуз, которому исполнилось два года весной, а вот теперь, пару дней назад, родилась и дочь, оставить которую родители наотрез отказались.

Впрочем, Надежда, порадовавшись за друзей, была не в обиде.

Алекс пришел на празднование с двумя беременными женами. Сам он давно съехал из дворца, выкупив и расстроив поместье на Урале, парень занялся двумя важными делами — разводил породистых лошадей и курировал добычу полезных ископаемых и кристаллов.

Как ни жадничала Надежда, как ни хотела сохранить рудники для рода Иворовых, но делиться пришлось, поскольку только царская защита и помогала — держала на расстоянии готовых наброситься на чужое добро стервятников.

Процент добычи поделили после долгих торгов. Надежда, а точнее ее сын Алексей, получала пятьдесят один процент как собственник, а братья поделили оставшееся поровну. Как и было сказано, один защищал, а второй контролировал добычу и реализацию.

Впрочем, учитывая, что добыча началась еще в нескольких шахтах, выкупленных в складчину родом Иворовых, повзрослевшими и взявшими дела в свои руки мальчишками Морозовыми, а также царской финансовой службой, денег с лихвой хватало всем.

Наконец, все приглашенные собрались вместе. Вперед вышел счастливый Иван с годовалым сыном на руках.

— Сегодня, мы собрались здесь, чтобы отметить официальное признание моего сына наследником царского рода и всей Руссийской Империи. Родовой кристалл признал его!

Крики и поздравления звучали искренне, и Надежда прикрыла глаза. Потом будет официальное представление, праздник для всей Империи и конечно пышный бал, но сегодня, здесь, собрались лишь самые близкие ей люди, что были с ней в самые трудные моменты жизни и поддерживали несмотря не на что.

Пофилософствовать ей не удалось.

— Мам, Аня сказала, что согласна выйти за меня замуж, когда я подрасту, — как гром среди ясного неба, раздался шепот четырнадцатилетнего сына Алексея, — а еще она сказала, что не допустит других женщин в нашем доме и прям как ты, отказалась входить в гарем. Думаешь, не сильно страшно, если я, как и его Величество, откажусь породниться с другими родами? Ты же не будешь против?

Надежда покрутила головой ошарашенно, фыркнула (хоть и мысленно) и, решив объяснить разницу между семьей и временным гаремом, решительно обернулась к задумчивому сыну.

Эпилог 2

Бал был роскошный. Первый признанный император, Иван Николаевич с супругой Надеждой Константиновной, сидели на двух равнозначных тронах на возвышении и благосклонно смотрели на собравшихся в зале людей.

Народу было очень много. Яркие роскошные платья разбавляли чуть приглушённые цвета мужских камзолов и создавали невообразимый, постоянно меняющийся как в калейдоскопе узор.

За белоснежной колонной, жадно наблюдая за императорской четой, беседовали две девицы.

— Дура ты Лизка, — эмоционально морщилась одна из них, — думаешь просто так наш император от гарема отказался? Все знают, что ее Императорское Величество, даже смотреть мужу в сторону других женщин не позволяет. Помнишь Елену Строгину, что два года назад на всех дворах блистала? Говорят, она очень хотела младшей женой Императора стать, ну или хотя бы просто в гарем попасть. Рассказывают, что когда Надежда Константиновна непраздна была, да в свое бывшее имение на несколько дней выехала, то она тишком в царские покои пробралась и в кружевном прозрачном белье в постель супружескую улеглась. Надеялась, что пока жена беременна, да некрасива, царь охоч будет до женской ласки, вот и скомпрометирует ее, а там и до официального договора недалеко. Даже видаков из друзей и родственников пригласила, а не получилось ничего. Иван Николаевич, как красотку увидел, то опешил сначала, а потом лично косу на руку намотал, да так в коридор, раздетую, тем самым свидетелям и гостям на потеху вытащил. Опозорил, в общем, девку, да еще и посоветовал из дворца бежать скорее, пока его жена не увидела и порчу не навела. Представляешь, так и сказал — беги идиотка безмозглая, пока бородавками не покрылась, и квакать не начала. Пришлось Ленке после той истории быстро замуж за боярича худородного идти и в Амурск переезжать. Говорят, родственники за нее даже выкуп большой просить не стали, лишь бы избавиться от дуры скорее и гнева императорской семьи избежать. Все знают, что жену Иван Николаевич очень любит и слушает во всем.

Лизавета Соболевская, слушавшая открыв хорошенький ровненький ротик, вздохнула от такого редкого в их кругу слова «любит» а потом подумала и приподняла бровки обиженно.

— Ну и стерва эта Надежда Константиновна, — прошептала, понизив голос до почти практически беззвучного, — неужели, она и правда могла бы Елену в жабу обратить? Нет, не верю я. Сказки все это, — упрямо топнула девушка ножкой в бальной туфельке.

Ее собеседница, Арина Горская, хмыкнула и улыбнулась совсем зловеще.

— Ну, про жабу его Величество может и пошутил, но вспомни, как она Императорский титул для своего мужа добывала? — прошептала на ушко трепещущей от предвкушения Елизавете.

Та наивно хлопнула голубыми глазками и посмотрела на подругу заинтересовано.

— Как? — прошептала, словно завороженная и тут же взвизгнула когда плеча ее коснулись чужие руки.

— Бу, — прямо в лицо Елизаветы засмеялась высокая рыжеватая девица с золотистыми глазами, — нашли что обсуждать. То как Царица зашла в Рамское собрание со своим питомцем, что всегда в плаще с капюшоном ходит, уже все знают. Говорят, старцы из Европы еще прошлое прошение, что дед Ивана Николаевича подавал, отклонили. Так и сказали, что не признают дикую Руссию Империей, а самозваного якобы царя, Императором. Вроде как не все законы Европейские в Руссии соблюдаются, а потому специальную грамоту, как-то заковыристо называемую, они выдать не могут и все тут. Вроде и есть Империя, а Европами не признана, и значит, веса на политической арене никакого не имеет. Наши цари три столетия с этими крючкотворцами по-хорошему договориться пытались, а потом на прошлый съезд туда Надежда Константиновна и поехала.

Лицо девицы даже засветилось от удовольствия, когда она с обожанием бросила взгляд в сторону Императорской четы.

— Вот, так о чем я? Ах, да! Говорят Надежду Константиновну и позвали-то, чтобы посмеяться лишний раз, а она зашла, и все двери словно вросли в стены. Два часа длились переговоры, а потом, царица вышла уже с Грамотой о признании Руссии Империей, единогласно подписанной всеми старцами, а сам Рамский Император вышел следом, но не с черными волосами, а седой наполовину и даже власть свою сыну через месяц передал. Так и сказал, что устал от такого тяжкого бремени и хочет спокойно свой век дожить. Вот так-то!

Девица победно осмотрела ошарашенных собеседниц, словно это она лично подвиг совершила, и, усмехнувшись высокомерно, направилась дальше, оставив растерянных подруг у вытертой до блеска колонны.