Тайна подземелий - Никольская Ева

– Целью моего задания было найти и вернуть Таша домой. Я верно все поняла? Вы ведь нас отпустите? Зачем вы вообще все это делаете? Чего хотите добиться, издеваясь надо мной? Кто в… мм. – Эластичная лента с неприятным хлопком закрыла мне рот, оборвав словесный поток и запустив новый виток паники, из-за которой стало трудно дышать. И тут же еще две миниатюрные иглы вонзились в мою шею над ключицами. Больно не было, скорее неприятно. А еще очень страшно.

– Расслабься и послушай, – проговорила Рэд, изогнув свое тонкое тело так, что верхняя часть туловища оказалась сбоку от меня, и, скосив глаза, я вполне могла видеть лицо киборга. Да только толку-то? Театральная маска с отмороженной мимикой и синими провалами глаз была лишена эмоций. Всесильная кукла! Иномирная тварь! Разумный робот, возомнивший себя демиургом. Мамочки, да я, похоже, нарвалась на мегаманьяка! Хорошо все-таки, что Тинара осталась с Кайром. Он производил впечатление куда более вменяемого и положительно настроенного существа. – Биологические подопытные такие… неуравновешенные. – Ее голос окрасился интонациями, и это было ново. – Признаться, ты меня сильно запутала, Нифелин-27. Один жених, другой… какая-то беспорядочная личная жизнь, к тому же замешанная на чувствах. Метания, страдания, легкомысленные выходки… Удивительно, что опыт не провалился! Только я лишила тебя одного близкого существа, как ты тут же нашла ему замену. А потом с готовностью самоубийцы отправилась искать потерянного самца, да еще и потащила за собой второго. И знаешь, впоследствии это оказалось даже полезно… для эксперимента.

Я очень многое хотела у нее спросить, очень-очень! Но тугая лента, закрывающая рот, превращала все мои жизненно важные вопросы в нечленораздельное мычание, которое сменилось гробовым молчанием, как только Рэд сказала:

– Прекрати издавать эти звуки. Иначе не узнаешь о нифелинах и своей роли в этом проекте. – И удостоверившись, что я сижу тихо как мышь, не дергаюсь от прикосновения новых иголочек и не пытаюсь «говорить», железная дама распрямилась, затем объехала меня по кругу, тихо шелестя расположенными на ступнях колесиками, и снова провела рукой по трехступенчатой клавиатуре. Легко, плавно, словно касаясь клавиш диковинного рояля. Вот только вместо музыки я услышала стон одной из своих предшественниц, которую отразил тот самый большой экран, недавно транслировавший изображение Таша. – Это первый нифелин. – И снова в голосе Рэд мне почудились эмоции. На этот раз разочарование и едва уловимая грусть. А может, с перепуга я себе просто все это напридумывала? – Через полчаса после заселения. Видишь, как она реагирует?

О! Я видела. Еще как видела! Записи опытов над лабораторными «мышами» у Рэд были на диво качественные. И рассмотреть панический ужас в глазах моей сестры по несчастью труда не составляло. Девчонка… совсем молоденькая, серокожая и остроухая… она так сильно боялась, что я бы не удивилась, если б лэфа сошла с ума или умерла от разрыва сердца прямо в той белой комнате, в которой ее держали. И когда несчастная, прижав руку к груди, затряслась, а потом начала медленно заваливаться на пол, лишь понимающе вздохнула. Я бы тоже свалилась в обморок на ее месте. Одна, в новом теле, в похожей на лабораторию комнате… да еще ведь наверняка и девочка из прошлого. Немудрено потерять созна…

– Нифелин номер один погиб на тридцать первой минуте режима адаптации, – оборвал мою мысль холодный голос железной садистки. – Последующие девять прожили дольше, но финал всегда был одинаков. Без каких-либо физических повреждений тело продолжало отторгать «вживленную» душу. Это происходило через день, через неделю или через месяц. Независимо от обстановки, в которой оказывался тестируемый объект. Просто в какой-то момент связь души и тела разрывалась, и почти всегда это случалось на эмоциональном пике.

Лента, зажимавшая мне рот, ослабила хватку, а потом и вовсе исчезла в подголовнике жуткого кресла. Иголочки, фиксировавшие шею, выскользнули из кожи, и я смогла немного расслабиться. В принципе странная диагностика боли не причиняла, зато пугала сильно. И, прокручивая в голове последние слова Рэд, я лишь больше убеждалась, что меня провоцируют на этот самый эмоциональный пик, чтобы… Черт! Вариант преждевременного ухода души из тела, которое я уже считала своим, как-то совсем не радовал.

– Ты быстро успокоилась. – Теперь в ее тоне мне чудилась похвала. – В отличие от других. – И снова безразличие. Демонов робот!

– А ты не пробовала создавать нормальные условия для своих… – хотелось сказать «жертв», но я сдержалась, – для нифелинов? Ведь твои глэйзы постоянно следят за опытными образцами. Неужели на основе полученных данных ты так и не смогла понять, что требуется лэфири и людям для спокойной жизни и удачной адаптации в новом теле? – И только закончив фразу, я подумала, не перегнула ли? Поучать мегамонстра с комплексом гения в моем положении – идея не из лучших. Однако Рэд не разозлилась, если она вообще способна на подобные чувства.

– Ты не поняла суть эксперимента, – спокойно сказала создательница, и синий лед ее неморгающих глаз, казалось, стал чуть темнее. Я промолчала, ожидая продолжения, и она снова заговорила: – Мне нужен дееспособный образец, который выживет при самых неблагоприятных условиях. – И вот тут меня снова охватила паника. Самые неблагоприятные… значит, будут еще и физические пытки?! Ну конечно же! Чем не способ довести жертву до эмоционального срыва! – Что опять не так? – Если бы пепельного цвета маска умела хмуриться, наверное, именно так бы она и сделала. – Ты снова потеешь, сердцебиение участилось… страх?

– Да, – не стала лгать я.

– И чего ты боишься? – Чуть склонив голову набок, она приблизила ко мне свое лицо, словно желая заглянуть мне в душу, прочесть мысли, найти ту самую болезненную «кнопку», на которую следует надавить для полноты ее безумного эксперимента.

– Многого, – сжав пальцы в кулаки и мысленно убеждая себя успокоиться, ответила я. – Тебя, например, – без тени улыбки сказала ей, сама не заметив, как перешла на «ты». – Нас – биологических существ с повышенной эмоциональностью, – знаешь ли, пугает холодный расчет машин.

– Я не машина. – Лучше бы она не улыбалась, право слово! Бледные губы, отмороженная мимика и крайне неподходящий для веселья момент – добро пожаловать в фильм ужасов, Лера! – Это, – Рэд указала на себя, – один из наиболее удобных вариантов тел.

– А есть и другие?

– Конечно. Некоторые элентри могут иметь десять и более оболочек. Механических, синтетических, смешанных… разных.

– А биологических? – уточнила я, пытаясь поймать за хвост пока что ускользающую мысль. Элентри, значит. Интересно, это название их расы или какой-то особой касты?

– Биологических – нет, – не меняя тона, ответила собеседница. – Искусственно выращенные тела, к сожалению, еще менее стойки к «вживленным» душам, чем рожденные естественным образом. – Слишком хрупкие, слишком уязвимые, слишком… эмоциональные, – повторила она то, что уже не раз говорила ранее, и я открыла было рот, чтобы спросить, зачем она тогда экспериментирует с нифелинами, как Рэд продолжила: – Но некоторым элентри требуются именно такие.

– Почему? – сглотнув, пробормотала я.

– Долгая история. – Она почти по-человечески махнула рукой, но только как-то… скованно, что ли. – Если коротко и в переводе на близкие вашему виду понятия – некоторых из нас постигла неизлечимая болезнь, вследствие которой духовное существо больше не может взаимодействовать с… неживыми телами.

– А с живыми, значит, может? – глядя на застывший кадр погибшей девушки, прошептала я.

– Как показывает практика, да. Особенно если тела несколько… усовершенствовать, а дух элентри сплавить с родной для физической оболочки душой. Такие особи наиболее жизнеспособны, но они плохо поддаются контролю.

– Как одиннадцатый нифелин?

– Одиннадцатый был уникален. И хорошо изображал покорность, выполняя возложенные на него задачи. Пока не сгинул на подземном полигоне.