— Вы перебили меня. Все то время, что я распинался перед вами, говорил с вами о сокровенном, вы думали о своих пустяковых делах. Вы не способны возвыситься мыслью. Ха, и я еще хотел поделиться с вами дарованным мне могуществом! Я открыл вам величайшую из тайн! Тайну грядущего!
В голосе Визари дрожала нешуточная обида.
А Сварога так и подмывало сказать: «Для вождя народов у вас слишком мелкоуголовные замашки, любезный. Слишком плоский, понимаешь, образ мыслей». В общем, надо отсюда вырываться, и как можно скорее. Этот Визари — типичный псих. Драпать надо, нечего тут ловить. И ради Рошаля, и ради того, чтобы самому не свихнуться. И плевать на все ответы, на все вопросы.
— Вас устроит слово короля? — попробовал Сварог зайти с другой стороны. — Слово короля, что я незамедлительно вернусь, едва…
— Вы никуда отсюда не уйдете, — махнул ладошкой бог. — Узнавший тайну бога Визари, видевший в лицо бога Визари должен остаться с ним на острове. Или умереть.
«Даже если он вдруг пообещает мне, что незамедлительно, силой своего могущества сумеет избавить Рошаля от лихорадки, смогу ли я поверить этому человеку? Бог, ха-ха-ха. Ясное дело, не могу. А стало быть, — и Сварог сделал неутешительный вывод, — будем уходить по-плохому».
— Я все-таки даю вам слово, что вернусь продолжить разговор, если вы выполните мою просьбу, — Сварог попытался подняться. И неожиданно был вновь вдавлен в кресло невидимой стеной. Следом за первым ударом последовал второй, но Сварог на его пути уже успел поставить магический блок.
— Ах так! — возопил Визари. — Ты думаешь, что тебя это спасет! Ну смотри же! Смотри, что я могу!
Откуда-то с потолка сорвалась ветвистая молния и с оглушительным шипением вонзилась в макушку колдуна. На миг все вокруг осветилось полуреальным голубым светом; когда же вспышка угасла, Визари, невредимый, поднялся со ступени пьедестала. Теперь он казался — казался ли? — выше ростом и шире в плечах.
Сварог уже покинул кресло, вновь выдернув саблю из ножен. Магическое противостояние к успеху ни одну из сторон не приводило, две магии сейчас напоминали двух оленей, сцепившихся рогами, — сцепку не разорвать, но и одолеть один другого не может.
Сейчас все решало простое оружие.
Изо всех сил Сварог опустил сабельный клинок на невидимый «барьер», который не пускал к центру зала. С треском посыпались искры, по невидимой «стене» побежали вполне видимые радужные разводы, но она выдержала удар. Раз за разом Сварог обрушивал оружие на преграду, и вот, наконец, она начала поддаваться — места, куда попадало острое, как бритва, лезвие, начинали светиться багровым, разрывов в защите становилось все больше, и лицо Визари исказилось. Но не только гневом: Сварог увидел, что подбородок колдуна вытянулся вниз, до самой груди, нос превратился в две зияющие неровные дыры, а выпученные фосфоресцирующие глаза переместились на виски. Он изменял свою внешность!
— Умри! — вырвался зловещий хрип из бочкообразной груди колдуна. Он поднял тощую руку с неожиданно удлинившимися пальцами, крайние фаланги ярко вспыхнули, и в сторону Сварога понесся комок фиолетового тумана.
Магический щит Сварога выдержал и эту атаку. С грохотом, на тысячи осколков разлетелась колонна, в которую, срикошетив от щита, угодил сгусток. Жуткий гул усилился до невыносимого воя. Сияние, излучаемое камнем на пьедестале, резало глаза, скрадывало очертания предметов, изменяло перспективу. Но в стене, воздвигнутой Визари, уже зияла очерченная пурпурной границей брешь — в нее-то и устремился Сварог. Когда он миновал невидимую границу, поднялся зловонный ветер — он заметил, что одежды колдуна, уже расползающиеся под напором изменяющейся плоти, затрепетали, подобно крыльям ворона. Визари взмахнул руками, и тут же рядом с ним появился его двойник — прежнего, человеческого облика.
— Ты настырен, человек, — холодно улыбнулся двойник. — Это хорошо. Так игра становится интересней. Это даже хорошо, что на тебя не подействовало заклятие холодного сна и ты вышел с корабля… хотя я и не понимаю, почему оно не подействовало. Давай же, попробуй совладать со мной! — И он угрожающе поднял руки, в которых неизвестно откуда появился сверкающий меч.
Сделав обманное движение клинком, Сварог выбросил вперед руку, и холодная сталь на целый локоть погрузилась в плоть колдуна. Однако тот даже не пытался защищаться — он с удивлением смотрел, как из раны в груди толчками хлынула черная кровь.
— Ловко! — похвалил он, словно ничего и не произошло. — Но ведь ты понимаешь, что с этим ножиком меня не победить. Тут требуется кое-что посерьезнее.
— Будет тебе и посерьезней, — процедил Сварог, вновь включая «третий глаз».
Тело Визари в магическом зрении вдруг пошло волнами, словно отражение в озере в ветреный день, но презрительная улыбка с лица не исчезла. Потом двойник колдуна заколебался, стал прозрачным, вспыхнул…
Тяжело дыша, Сварог повернулся к пьедесталу. Несущий смрад ветер крепчал.
Настоящий Визари нависал над пьедесталом, стоя на верхней ступеньке, и зеленовато-желтое сияние втекало в его пасть, наполняя обезображенную плоть силой и мощью. Ничего человеческого не оставалось в колдуне: тело его выросло втрое, шея совершенно исчезла, и теперь уродливая, шишковатая лысая голова росла прямиком из широченных плеч, корона каким-то чудом все еще держалась на ней; руки превратились в восемь суставчатых, беспрестанно извивающихся щупалец, ноги стали двумя бесформенными тумбами, снабженными кривыми грязными когтями; между ними змеился чешуйчатый хвост. Чудовище повернулось к надоедливому человеку с саблей, и мутная перепонка на мгновение прикрыла глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками. Сварог осторожно приближался к нему.
— Ты утомил меня, человек, — с трудом, нечленораздельно прорычало оно, разинув слюнявую пасть, в которой сверкало три ряда кривых зубов. — Я раздумал сражаться с тобой здесь и сейчас. Я — хозяин всего, и я — хозяин времени. Поэтому я изгоняю тебя из этого сейчас. Отправляйся в Прошлое и до конца дней мучайся тем, что опоздал!
И будто рухнула сверху тонна песка, придавливая, ослепляя, хороня заживо…
…Сварог напрягся и медленно разомкнул веки. Возникло чувство, будто в глазах и вправду песок. Однако постепенно зрение возвращалось, и сквозь застилающий взор туман он рассмотрел склонившихся над ним Ак-Кину и Монаха.
— Он жив! — облегченно выдохнула девушка.
— Предводитель, скажите что-нибудь, — настойчиво попросил его другой голос, до боли знакомый. — Не молчите!
«Босой Медведь», — узнал Сварог. И заставил себя подняться.
Его встретили электрический свет, тихое, едва слышное монотонное гудение, спартанское убранство каюты — и лица его новых знакомых, во взглядах которых явственно проступало беспокойство.
— Что с вами произошло? — с тревогой спросила Ак-Кина, присев рядом на койку.
«Рассказать — ведь не поверят», — усмехнулся про себя новый капитан нового экипажа «Пронзающего», на борт которого он вернулся.
— А что такое? — как можно более беззаботно произнес он. — Спал вроде. Как все люди спят…
— Враг одолеть старался, проникнув через сон! — прогромыхал Монах. — Черные козни сплели, как паутину паук! Ибо сказано Многоустом: «Не дремлет зло, и ты не дремли».
— Да не ори ты, — поморщился Босой Медведь. — Перечитай лучше еще раз и со всем вниманием своего Многоуста, там наверняка что-то сказано про грех многоорания.
— А где Щепка? — спросил Сварог.
Они замешкались с ответом.
— Так она в рубке, — сказал Босой Медведь, отводя взгляд. — Надо же кому-то корабль вести по курсу.
И чувство опасности, которое вроде бы уж должно было уняться после возвращения из ледяного сна, продолжало подавать сигналы. Да еще как продолжало! Просто вопило во всю заложенную мощь…
— Сколько я спал?
— Всю ночь и весь следующий день, — сказала Ак-Кина. — Слишком устали, наверное. Такое, я слышала, бывает.
Сварог глянул на иллюминатор. За иллюминатором чернела ночь.
