Самого удара я не видел, парень даже не сбился с шагу, просто у Ирины подкосились ноги, и она повисла на калитке, пытаясь что-то рассмотреть у себя за спиной. А ее убийца быстрой походкой, без всякого волнения, продолжал идти вдоль дороги, и до поворота в проулок ему осталось пройти не более десятка шагов. Я, как-то равнодушно, посмотрел на девичью фигуру, привалившуюся к калитке, чье белое платье уже не выглядело белым, не снижая скорости проскочил нашу калитку, после чего вывернул руль вправо. Убийца успел повернуться, после чего капот машины взлетел в воздух, влетая на тротуар, машина два раза подпрыгнула. Я успел вывернуть руль влево и затормозить метра в пяти от замершей на асфальте бабули в шерстяной кофте поверх байкового халата и цветастом платочке на седых волосах. Глаза женщины за толстыми линзами очков напоминали выпученные глазища золотой рыбки. Я вышел из машины и шагнул к, лежащему на пешеходном тротуаре, молодому мужику с парой выцветших татуировок на пальцах. Лицо сбитого было в мелких камешках и пыли, он улыбался, ощерив стальные зубы…
Бабка, отойдя от шока заорала «Напьются с утра и людей давят, сволочи», а я, оглянувшись по сторонам и не найдя больше свидетелей и очевидцев, два раза пнул сбитого ногой прямо в висок. Он даже не успел ойкнуть, видимо не ожидал от меня ничего подобного. От удара глаза душегуба закатились, а правая нога затряслась мелкой судорогой.
Не обращая внимания на крики бабки, я сел в машину, попробовал ее завести и чудо, верный «Ниссан» завелся. После этого я сдал назад, кажется прокатившись по ноге, надеюсь, без пяти минут, покойника и задом подкатил, не обращая внимания на яростные сигналы, летящих по узкой улице, машин, подъехал к нашей калитке.
На спине Иры расплылось большое кровавое пятно, обильно текла кровь. Ира дышала неглубоко и часто, и что-то шептала. Я руками порвал тонкую ткань, полил на рану воду из канистры, смывая окровавленную пыль и грязь, наложил на рану марлевый тампон из аптечки и как мог туго, примотал его, после чего осторожно положил девушку на заднее сидение и помчался в ближайшую больницу, до которой ехать было не меньше пятнадцати минут…
Я доехал за девять. Подкатив к приемному покою вслед за какой-то «скорой», вытащил потерявшую сознание Иру из салона и прижимая ее к груди, бегом бросился к входу в больницу. Больше всего боясь запнуться и упасть.
— Куда! — на моем пути встала дородная медицинская сестра: — Мы без «скорой» не берем. Нажрутся с утра, а врачам разбираться…
Возможно, женщина хотела сказать что-то еще, но я просто снес ее плечом из приемных боксов и, не обращая внимания на пациента с разбитыми губами, которого опрашивал дежурный доктор, уложил девушку на кушетку…
Где-то оскорбленная медицинская сестра созывала охрану, а доктор уставился на меня, как Ленин на буржуазию.
— Молодой человек, выйдите отсюда немедленно и ждите…
— Женщина, двадцать семь лет, проникающее ранение в спину, без сознания. Врач, кандидат в депутаты от либеральной партии. Доктор, если вы будете сейчас права качать, а она умрет, я вам просто не завидую. Вам проще будет сразу в туалете удавиться…
Сидящий на стуле тип с распухшими, как вареники, губами, что-то попытался высказаться, но я просто вытащил его из смотровой, куда, все осознавший, доктор уже созывал медицинские силы.
Иру практически сразу увезли на каталке вглубь больничного здания, куда-то к лифту, а я сидел и тупо смотрел на свои окровавленные, в Ириной крови, ладони и не понимал, что дальше делать… И что я буду делать, если сейчас спустится кто-то в хирургическом костюме и будет старательно отводить глаза в сторону.
На меня никто не обращал внимания, тут был не один десяток людей, таких-же, как я, потерянных и окровавленных. Я пытался понять, что мне делать сейчас, когда подошли какие-то люди и стали меня поднимать… А какой-то голос кричал в самое ухо:
— Это он, сволочь! Парня машиной сбил и уехал, умирать паренька бросил… Совсем мальчишечку!
