Удельный князь (СИ) - Серебров Яр

— Он то, — продолжил недовольной тем, что его не слушают служка. — Хоть и виду не подал, что меня ведает. Вокруг князя много непонятного да дурного творится. Ведёт себя не только невместно, вообще, не по-нашенски. Не кручинься так. Сорока на хвосте давеча принесла, Прохора, — Путята хмыкнул, — в полон татары взяли, и ныне он в Еголдаевом городке сидит в яме. Бают туда татей со всего Елецкого княжества собрали и крепкий спрос чинят людишки Берди-хана.

Берислав встрепенулся.

— Кого ищут?

— Того, кто темника из Ольгова живота лишил да цельный воз пряностей в калиту припрятал, — ответил служка и взяв яблоко, потёр то об штанину.

— А что?! Князь и не такое мог учудить. Меня! — Боряин возвысил голос, — грозился на древе разложить да на четверти разорвать! Тьфу! — Берислав злобно сплюнул. — Чем бог не шутит, может сгинет тама.

— Может сгинет, а может и нет, — ответил Путята. — Ведаешь ли кого, мой человек в Лещиново видывал?

— Кого? — боярин, привстал и подошёл к служке вплотную, нависнув нам ним как гора.

— Владислава Мечиславовича! Вот кого! — с вызовом ответил Путята.

— Ох ты же б… Так и знал, что это его рук дело! Ох и хитёр, ох и хитёр. А вы мне про чертей заливали!

В разговор неожиданно вступил Орех:

— Прости, боярин, запамятовал сказ один, — дождавшись разрешения, холоп продолжил, — батраков, как и велено, угощал мёдом, да опрашивал невзначай. Всякое сказывали, а среди прочего, поведали вот что, когда княжич зимой в Ивани объявился, дом себе снежный построил. При доме же том купель ледяная, а в ней он в самый мороз окунался.

— Иди ты?!

— А ещё глаголили, будто в лютень, на Неручи прорубь бил. В прорубь же ту лично нырял к царю водяному. Да не с пустыми руками, а с гостинцем. А тот ему отдарился значится, рыбой. И рыбы той было десяток возов!

— Ты, Орех, бреши, да не заговаривайся! — вскричал боярин.

— Не вру я, в Ивани об сим каждый ратай ведает, — взмолился холоп.

— Правда сие, — неожиданно поддержал холопа Путята. — Богдан рыбой той на торге Новосильском цельную седмицу торговал.

— Вот оно как?! Выходит, сговорились за моей спиной!

— Выходит так, — поддержал его колобок.

— Ништо! — Берислав встрепенулся, словно принял для себя важное решение. — В сырой земле похороним али сожжём да прах по ветру развеем. Посмотрим ешо, чья возьмёт! Значится так. Ты, Путята, возвращайся в Новосиль к шурину моему да грамоту передай. Пусть, немедля дружину собирает. Ты же, — Берислав развернулся к висевшему на дыбе Фролу, — своих возьмёшь, да наймёшь в округе люда лихого. И поболее! Рублей на то вволю отсыплю. Коли не оплошаешь, быть тебе сызнова в чести.

Боярин сорвал тряпку с лица разбойника, пытавшегося ему ответить.

— Усё, как велишь сделаю! — залопотал разбойник.

Берислав нажал кнутом на рваную рану, отчего Фрол скривился:

— Будет тебе зарок.

— Не оплошаю, самолично сделаю! — заорал Фрол.

— То-то же, — Борислав погрозил ему пальцем и развернулся к холопу. — Ты же, Орех, беги к тысячнику и вот что ему передай…

Еголдаев городок.

После разговора с Берди-ханом обратно в зиндан не повели что здорово подняло настроение. Ну да, профукал, всякое бывает. В конце концов деньги всего лишь деньги. Не хватит чугуна, отдам берлинской сини, а лучше, ультрамарина, ибо каолина гора. На крайний случай достану заначку из ванилина. Обходился он мне в три копейки, на него только пероксид да гречишная солома уходили. И хотя всё наработанное уже отправил Лоренце, за прошедшее время батраки кой чего синтезировали ежели цех химии не разбежался…

А коли сложится удачно, ситуацию к своей выгоде разверну. Ведь что ни говори, а хан — выход на крупные городе Золотой Орды — Укек, Сарай Старый и Новый, Хаджи-Тархан. Последний хоть и самый малый из всех, но выхода платит больше, чем все русские княжества вместе взятые. И конечно, такого провала больше не допущу. Пора уже порохом вплотную заняться, пора. Пару пушечек со шрапнелью, десяток мушкетеров и гуляй-город, и я бы эту сотню по степи размотал. Хотя нет, прежде всего разведка и дружина, и поболее и того, и другого. Увлекся понимаешь ли заклёпками всякими, а про безопасность позабыл.

Поселили в лачуге при дворце и в тот же день стали людей вовзращать. На некторых без слёз не взглянешь… Пальцы поломаны, ноздри вырваны, двоих и вовсе притащили без сознания. Выяснил, что со мной вместе прихватили восьмерых рабочих и двух воев.

В плену двое умерли от пыток, один не сегодня завтра к предкам отправится. Остальные же здорово смахивали на инвалидную команду и потому весь день и половину ночи без перерыва шил, собирал переломы и снова штопал рваные раны, накладывал мази на ожоги и поддерживал своих людей добрым словом, потому как многие были на грани помешательства.

Вернули почти все и даже больше. Судя по вещам, нойоны на обеих базах покопались изрядно. Нашлись малые бронзовые зеркала и медикаменты с мазями, походный набор хирургического инструмента. Берди не дурак. Сложил два плюс два и понял, со мной лучше дружить. Проверил ли, нет, дело десятое, главное наживку захватил. Ведь «отжатые» вещи и двадцатой доли требуемого не стоили. А товары вот они, только руку протяни, и зачем спрашивается ему такая мелочь?

Ранним утром заявился казначей и весь день с ним грамоту писали, кто, что и кому должен. Решил упор на чугун сделать и ради сего в обеденный перерыв в город отпросился. В обедню попросил торг показать, хотел размеры чугунков да котлов мерить. Да знать, что у Берди полезного в городке имеется, не помешает. Не отказали, но и одного не отправили. Берди беспокоился за товар, что уже считал своим и в сопровождение аж пять нойонов выделил, не самых худших, судя по доспеху. Ну и пусть. Охрана не помешает, ковыляю ныне не быстрей дряхлого деда.

Еголдаев городок далеко не Новосиль по размерам, но поболее того же Воргола будет. Руды же в здешних местах видимо-невидимо. Оскольский железорудный район, самый жир, гематито-сидерито-мартитовые руды повсюду. Ко всему городок стоит аккурат в сердце Курской магнитной аномалии, уж чего-чего, а железа здесь во все времена хватало. Ведь до монгольского нашествия по местным рекам и речушкам проходила южная граница Черниговского княжества. Сюда бежали от княжеской власти непокорные вятичи, чья ассимиляция длилась два долгих века. Осев в этих местах, они промышляли добычей россыпной руды и плавкой криц. До нынешних времен дошли названия погостов и деревушек, связанные с добычей руды.

Рудный край… Когда-то богатый, а ныне прошедший в полное запустение. Однако, оказалось ещё живы поселения ковалей: Красная Рудня, Ковали, Сваргово городище и прочие. Например, те же легендарные Углы располагались всего в трёх поприщах от столицы тюмена. Казначей мне без утайки рассказывал, где добывают руды, сколько родится баранов и лошадей, что здешние люди продают и покупают. Без утайки информацией по «налогооблагаемой» базе делился. Видать Берди-хан крепко ему хвост накрутил.

Главным богатством тюмена Картана были бараны, лошади верблюды, обожжённая руда и… чугун. Ага он самый. В Золотой Орде до великой замятни чугунное литьё было хорошо развито. Плавили чугун во всех крупных городах, а особо славились центры литья в Укеке и Тане. Искусство литья чугуна принесли в Хамаг Монголын[i] хорезмийские мастера, захваченные в среднеазиатской компании монголов. Богатейшие города Бухара, Хорезм, Мерв оказались стёрты с лица земли, а лучшие из искусников навечно попали в неволю.

Прошло больше века и высокое искусство было частично утрачено. Ныне ордынский чугун приличными словами не назовёшь. Мастерские были около торга, и я решил взглянуть на процесс своими газами.

По дороге меня схватила за руку какая-то нищенка, но её тут же отогнали сопровождающие меня нукеры… а вот малый клочок бумаги в руке никто не заметил. А я сделал вид, что ничего не было.

Грязные, в дыму, мастерские вызывали лишь усмешку. Большая часть изделий ступицы телег, треноги и котлы. Последние лили из полуформ. Верхняя часть была трехсоставной, а разъёмы играли роль своеобразных каналов для удаления воздуха, паров и литейных газов. Изделия тут такие, что руки оторвать мало: трещины, сплошные и поверхностные щели и углубления, подтеки и недоливы. Обильная газовая пористость и недолив металла в литник приводили к образованию сквозных отверстий в днище! Литейщики, не мудрствуя лукаво разобрали форму и заливали сей брак жидким чугуном, тот, застывая на поверхности котла формировал натуральные заплатки.