— Я удавлю тебя, тварь! — Я сомкнул руки на ее шее.
— Не… поможет… — сказала она. — Думаешь… я не смогу… без помощи рук сотворить магию…?
В ту же секунду я увидел, как черные нити вырвались из нее в сторону Нур.
Я мгновенно разжал пальцы и отпустил ее.
— Остановись! Я согласен!
Черные нити пропали. Мист поднялась, потирая горло.
— Если бы не твое упрямство, Дан, сейчас здесь не было бы ни единого трупа.
— Ненавижу тебя! — тихо сказал я, раздавленный горем и ненавистью.
— Довольно болтовни. Я устала ждать. — Мист вскинула руки в мою сторону. — Будет больно, Дан, но ты не бойся — это не причинит тебе вреда. То, что иных убивает, для тебя станет даром могущества и власти.
Из нее вырвались ненавистные мне черные тонкие нити и оплели мое тело. Я упал. Нити оплетали меня, сдавливали мое горло, переплетались на моих руках и ногах, сжимали тело и голову. Их давление становилось все сильнее и сильнее, в какой-то момент мне показалось, что они разорвут меня на куски, но потом нити начали врастать в мою плоть. Я заорал от нестерпимой боли. Нити жгли невыносимым холодом. Да, чтоб их, они тысячами ледяными жгутами впивались в мое тело, изгоняя из него все тепло!
Холод сковал мои конечности, но вместо вожделенного онемения я продолжал чувствовать адскую боль. Холод проник в мою грудь и почти остановил биение сердца. Холод почти заморозил мой мозг. Холод заставил стыть кровь в моих жилах. Так мне казалось. Так я чувствовал. Но я не знал, жив ли я до сих пор, не знал, не провалился ли я в бредовый сон.
Я попытался взглянуть на себе внутренним взором, сначала не смог из-за боли, а потом получилось… я был ошеломлен, потрясен увиденным, ужас сковал все мое существо, страх и отчаяние впились в меня куда острее, чем все клинки мира. Я не просто наполнился тьмой. Я почти стал ею. Я смотрел на себя и не видел ни одного участка в своем естестве, в котором не было бы тьмы. Мист разрушала меня. И разрушалось не мое тело, не плоть, как у тех, кого я «лечил» с помощью своего светлого дара. Разрушалась моя душа. Моя душа становилась вместилищем такой тьмы, которая не подпустит к себе никакого света, такой тьмы, которую не сможет вынести ни один человек, не потеряв при этом рассудка.
