Китано (СИ) - Сергей Шилов

— Нет, я не знала, — немного растеряна и, явно сбившись с мысли, отвечает Харука.

— Эксперимент длился всего два дня. Потом учительница сообщила, что ошиблась и более умными являются кареглазые. Она думала, что, испытав на себе издевательства привилегированных учеников, бывшие парии проявят к ним снисхождение, когда поменяются местами. Но нет, дети с карими глазами отыгрались на синеглазых за все свои унижения.

— Это жуткий, нацисткой эксперимент!

— Соглашусь, ведь его провели в США в ходе борьбы с расовой дискриминацией. Но для нас интересен только факт зависимости школьной успеваемости ученика от того, кем его считают окружающие — хорошим человеком или плохим. Плохие учатся плохо, а хорошие хорошо. Как вам такое, Хисида Харука?

— И ты хочешь сказать…

— Погодите, я хочу рассказать вам ещё об одном эксперименте. На этот раз на крысах. Вернее, на лаборантах, которые с ними занимались. Учёные разделили одинаковых крыс на две группы и раздали их лаборантам. Лаборантам первой группы сказали, что их крысы отличаются особым умом. А вторым сообщили, что их подопечные показывали наиболее низкие признаки крысиного интеллекта. Обе группы лаборантов должны были научить крыс проходить через лабиринт. Догадываетесь, какая группа продемонстрировала выдающиеся результаты?

— Первая! — явно заинтересовалась Харука. Она даже почти забыла о моей внешности. — Но крысы же не могли понять…

— Крысы не могли. А вот их учителя, вполне. Лаборанты, которые считали своих крыс гениями, учили их с полной самоотдачей и были уверены в успехе своих хвостатых учеников. А учителя, то есть лаборанты из второй группы с самого начала не ждали никаких выдающихся результатов. И в итоге работали строго по инструкции.

— Ох… — до неё явно дошло.

— А теперь представьте, что вместо крыс дети. Одних учителя считают хорошими учениками, а других плохими. Добавьте к этому, что ученики отлично понимают отношение к себе и верят учителям. Тех, кого считают плохими, начинают думать о себе плохо. И наоборот. Объединяя эти два эффекта, получаем резонанс. А теперь скажите, какой главный критерий, по которому учителя в Японии выбирают, каких учеников считать хорошими, а каких плохими?

— Нет…

— Да. Вы только что это продемонстрировали. Учеников с некрасивой внешностью или с более активным поведением, сразу записывают в хулиганы, а детей, полностью подогнанных под шаблон обычного смирного ученика, считают умными и прилежными! А теперь скажите, что остаётся делать ученику, которого учителя записали в хулиганы?

— И ты создал себе внешность самого крутого хулигана, чтобы…?

— Чтобы доказать, что ваша система образования дискриминационна. Посмотрите на мои оценки. Я первый по успеваемости в этой школе. Но все меня оценивают по внешности, а не по моим усилиям или достижениям. Моя цель — доказать, даже под максимальным давлением системы образования, которое испытываю я, что она ошибается, заранее записав меня в дегенераты, и я могу учиться отлично!

— Давление…

— Да, когда директор ничего не смог сделать с моей успеваемостью, когда школа не смогла привести меня к шаблону тупого хулигана, мной занялось министерство образования. Вместо того чтобы признать свою системную ошибку, оно присылает своих агентов, чтобы выгнать меня из школы. Уже трое их эмиссаров приезжали, чтобы избить и покалечить меня. Чтобы я не смог продолжать учиться. Как вам такое, Хисида Харука?

Дверь открылась, и в класс зашёл учитель.

— Что здесь такое? — спросил он.

Харука стояла, спрятав лицо в ладонях.

— Ничего, сэнсэй, — ответил я, — к нам пришла познакомиться наш новый консультант, — показал на раскачивающуюся девушку. — Мы обсудили, какую важную роль играют учителя в жизни своих учеников.

— Правда? — удивился учитель, — то есть, конечно, так и есть. Но, что с ней? — подойдя ближе, шёпотом спросил он.

— Ничего, — Харука отняла руки от заплаканного лица. — Я должна всё обдумать!

Она решительно развернулась и выбежала из класса.

Интересно, что она надумает? И что произойдёт, если Харука со всей своей силой благих намерений, захочет помочь измениться министерству образования Японии? Почему мне кажется, что я только что открыл под этим министерством портал в ад?

Глава 22. Апокалипсис

Как говорил один принц Хаоса, «сидеть и ждать, когда тебя снова попытаются убить — всё равно что терпеть занозу в заднице»*.

Я не сидел, а шёл домой после уроков. Меня не пытались убить, а всего лишь следили с неясными целями. Но ощущение было очень похоже на занозу в том самом месте.

Это просто не вписывалось в канон. Похоже, я вчера его окончательно сломал. Харука пропала из школы, не сказав мне ни слова, но по растерянному и, пожалуй, даже испуганному виду Ширатаки, можно сделать вывод, что она отправилась причинять добро и творить справедливость туда, где к этому были совсем не готовы.

Значит, комитет из списка подозреваемых вычёркиваем. Полчаса назад я встретил девушку с фотоаппаратом, которая изо всех сил делала незаинтересованное лицо, одновременно фотографируя меня во всех ракурсах.

Разумеется, это была… не помню, как её звали, а спрашивать не захотел. Просто президент фотокружка одной из соседних школ, у которой было странное хобби. Она коллекционировала фотографии с изображением зла. Как она его понимала. В итоге у неё были фото Куроды, Такехисы и вот настала моя очередь.

В каноне Китано подумал, что он случайно попал на прицел фотографа, и чтобы не портить кадр, попытался из него выйти. В результате это вылилось в охоту за его фотографией. Ещё одна комедия положений, основанная на оценке человека по его лицу. Но мне это уже порядком поднадоело, поэтому я просто попозировал немного перед профессионалом своего дела, показал ей любимый жест агента Купера из Твин Пикса и пошёл дальше довольный, думая, что ощущал её слежку.

Но как бы не так. Ощущение никуда не делось, а даже усилилось. Притом что я никого подозрительного не видел. Да, сначала я, гуляя по городу, использовал все попадающиеся мне на пути отражающие поверхности, от витрин до автомобильных зеркал, чтобы поймать наблюдателя. А когда это не дало результата, максимально расширил свою ауру. Но все направленные на меня лучи внимания происходили от встречных прохожих и пропадали, когда они проходили мимо. Наблюдатель же, такое чувство, будто следил сверху.

Вот только дронов ещё не изобрели, а спутник я бы почувствовать, скорее всего, не смог. Там же сейчас технология как у высокочастотных фотоаппаратов. Они просто передают изображение на землю, а видят эти фото уже тут. Аурное восприятие, насколько я понимаю, реагирует только на живого наблюдателя.

Остаётся версия с шиноби, прыгающим за мной по крышам, но если они тут и есть, то человека с большим, чем обычно объёмом внутренней энергии, я почувствовал бы через любые материальные препятствия.

Кстати, разве эта фотолюбительница не должна была появиться значительно позже? Да, конец канону. Впрочем, там ничего интересного уже не было. Кроме, той же разборки с фотокружком, которую я уже благополучно пропустил, и группового свидания в конце… которое я могу устроить без всякого канона в любой момент. А, ещё были два грабителя, залезшие в дом Китано, но всё это никуда не вело.

О, об этом я совсем забыл. Я стоял перед старым, зловещим особняком. По внешнему виду можно было сказать, что он давно нежилой, а ещё в нём, наверняка водятся приведения. И оба этих вывода были ошибочны.

Он не бы нежилым, ибо сейчас в нём жили отец и дочь Ширатаки. Наш школьный консультант снял его не потому, что любил дома с призраками, а потому что аренда этого дома с прохудившимися потолками, отсутствием электричества и водопровода была самой дешёвой в городе.

Что касается приведений, то в нём жило одно, до того как в дом въехала эта отмороженная семейка. Не выдержав такого соседства, призрак был вынужден уйти из дома и стать бездомным.