Хозяин антимагии (СИ) - Базаров Миф

— Вот и поговорили, — хрипло произнёс он, замахиваясь для удара.

А я мог только стоять, парализованный, наблюдая, как его кулак летит мне в лицо.

Потом ещё раз и ещё.

Выплеснув эмоции, Краснов лениво махнул рукой. Парень в дверях ослабил магическую хватку, и я жадно глотнул воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Лёгкие словно обожгло от первого вздоха, грудь вздымалась вновь и вновь, пытаясь наверстать упущенное. Но тело по-прежнему оставалось скованным. Я застыл в нелепой позе, с рукой, протянутой для захвата Ивана.

— Прощу тебя за эту дерзость, хоть и не стоило, — слащаво проговорил Иван, поправляя мятую рубашку. — Так что давай ты будешь повежливее.

— Чмо! — выдохнул я, чувствуя, как слюна смешалась с кровью из разбитой губы.

Его лицо исказила ухмылка.

— Кто как об-зы-ва-ет-ся, тот так и на-зы-ва-ет-ся, — он умышленно растягивал слова, давая мне отдышаться.

Иван снова подал знак, и невидимые тиски опять сдавили грудь. Воздуха не хватало, в глазах поплыли чёрные пятна. Сквозь звон в ушах я думал о том, какую же услугу оказали эти ублюдки семье Жиминых, что мы оказались в таком долгу.

Странно. Я уже мысленно называл их «моей семьёй».

Слияние с Аматом шло полным ходом: его воспоминания и привязанности становились моими. Ещё немного, и великий Влансендур окончательно растворится в этом восемнадцатилетнем теле с его буйными гормонами и вспышками ярости.

Когда Иван снова позволил мне дышать, я хрипло спросил:

— Что тебе от меня надо, Краснов? Ты намёков вообще не понимаешь?

— Мне нужно, чтобы ты доделал начатое. Твой недобитыш в соседней палате. Завтра утром его выпишут, поторопись, — ответил он, демонстративно проигнорировав второй вопрос.

— Даже не собираюсь, — я оскалился, чувствуя, как адреналин снова закипает в крови.

Убивать по прихоти каких-то выродков?

Это тело теперь моё, и жить оно будет по моим правилам. То, что творил Амат до меня, уже история.

Краснов медленно обвёл языком губы, как змея перед укусом.

— Последствия могут отразиться на твоей семье, — он сделал театральную паузу. — Очень печальные последствия. Твои сестрёнки такие очаровательные, а мама всё время одна, пока мужская часть рода Жиминых служит империи…

В груди что-то ёкнуло. Я почувствовал, что чужая, но уже такая родная любовь к этим людям смешалась с ледяным страхом.

Мысленно представил, как натягиваю его мерзкую улыбку ему же на задницу. Только дай освободиться.

— Я считаю, что долг выплачен, — ответил ему намеренно медленно. — У тебя было две попытки убить Кирилла. Оба раза я был на волоске от смерти. Это твоих рук дело, да?

— Как ты смеешь! — Иван аж подпрыгнул от возмущения.

— В конце года, после экзаменов, я формально перейду на последний курс. А ты ещё будешь числиться на нём, — я наклонился вперёд, насколько позволяла магическая хватка. — Знаешь, что это значит?

Он невольно мотнул головой.

— Это значит, — я оскалился в самой нежной улыбке, какую только мог изобразить, — что я смогу вызвать тебя на дуэль. И знаешь что? Я тебя убью. Медленно. Болезненно. И с огромным удовольствием.

Лицо Ивана резко побагровело, словно его ошпарили кипятком. Глаза налились кровью, превратившись в две узкие щёлочки.

— Ну это мы ещё посмотрим! — голос парня внезапно сорвался на визгливый писк, как у затравленного грызуна.

В тот же миг перехватило дыхание. Он снова приказал своему подручному перекрыть мне кислород. Сам же подошёл вплотную, уставившись мне в глаза с немым бешенством. Его горячее дыхание пахло мятными леденцами и чем-то прогорклым.

Минуты тянулись мучительно долго. В ушах зашумело, перед глазами поплыли тёмные пятна. Я бы уже давно рухнул без сознания, но всё тело окаменело, словно я древний Колосс. Губы онемели, язык прилип к нёбу.

Где-то вдали хлопнула дверь, и в глазах Ивана мелькнуло что-то похожее на осознание. Он облизнул губы.

— А может, мне самому сегодня навестить твоего горе-соседа по больничке? — его голос дрожал от сдерживаемой ярости. — За тебя закончить начатое.

Не сводя с меня безумного взгляда, он начал пятиться к двери, как краб. Только когда его фигура скрылась в проёме, невидимые тиски наконец разжались.

Воздух ворвался в лёгкие с хриплым всхлипом.

Тело размякло, и я рухнул на пол как мешок с костями. Колени предательски дрожали, когда я, цепляясь за край кровати, поднялся на ноги. Головокружение медленно отступало, оставляя после себя металлический привкус во рту.

Добравшись до двери, я выглянул в коридор. В полумраке у стены лежала без сознания Люда, её халат съехал, обнажив бледное плечо.

Опустился рядом, аккуратно приподнял голову девушки и похлопал по щекам.

— Люда. Людмила. Людочка.

Она застонала, заморгала мокрыми ресницами. Помог ей подняться, чувствуя, как её пальцы судорожно впиваются в мою руку.

— Что случилось?

— Вам стало плохо, — соврал я, придерживая её за локоть. — Может, давление упало?

* * *

Прошло два часа.

Ничто в палате уже не напоминало о недавней стычке. Рабочие оперативно заменили сломанную мебель и сделали уборку, даже следов крови на полу не осталось.

Я восседал в новом кожаном кресле, смакуя ароматный чай с мёдом. Рядом на подносе лежали душистые пряники с корицей.

Людмила, уже пришедшая в себя, суетилась вокруг, поправляя подушки и бесконечно что-то рассказывая.

— А в Новоархангельске теперь новый комендантский час, — её голос звенел как весенний ручей. — Говорят, из-за тех ужасных нападений в пригороде.

Я кивал, делая вид, что внимательно слушаю, но сам думал о другом. Каждая её фраза, каждое случайно обронённое слово складывались в мозаику этого нового мира — мира, где мне предстояло выжить, и, возможно, найти своё место.

Пряник таял во рту, оставляя сладкое послевкусие. Чай уже остыл, но я всё ещё держал чашку в руках, наслаждаясь её теплом.

За окном сгущались сумерки.

Всю ночь я пролежал настороже, прислушиваясь к каждому шороху. В палате было тихо, звучало лишь размеренное дыхание Людмилы.

Когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь шторы, я уловил подозрительные звуки из коридора.

Босые ноги бесшумно коснулись холодного пола. На цыпочках я подкрался к двери, прижав ухо к деревянной поверхности.

Шаги. Шёпот.

Нет, это не ко мне.

Шум доносился из соседней палаты.

Ну вот и встреча!

Я осторожно приоткрыл дверь. Картина открылась как в театре: шестёрки Краснова уже входили в палату к Кириллу, а сам Иван стоял в дверях, наблюдая за происходящим.

Он был беспечен. Не оглядывался. Весь его вид излучал сладострастное ожидание убийства.

Ну и дурак!

Я распахнул дверь одним резким движением.

Бум!

Мой кулак со всей силы врезался в челюсть Ивана. Всего двенадцать часов прошло с нашей последней встречи, а я уже снова бил его по лицу.

Тем временем в палате трое убивали Кирилла: двое фиксировали, третий душил.

Непорядок!

Я влетел внутрь, схватил ближайшего и швырнул его в дверь. Заметил, что этого я не видел вчера, новенький.

Оставшиеся двое смотрели на меня округлившимися глазами. Они уже понимали, что их ждёт.

Следующая секунда — и голова душителя со звоном врезалась в стену.

Последний замер, отступая за кровать. Он колебался, потом рванул к выходу.

Кирилл начал откашливаться, хватая ртом воздух.

Я тем временем отшвырнул к двери того, кто только что украшал стену.

И тут увидел Ивана. Он стоял в дверях, ухмыляясь. На его шее болтался уже покрасневший, отработавший своё защитный амулет от физических воздействий.

Эти амулеты не прижились ни в армии, ни среди гражданских. Причин три: одноразовость, гиперчувствительность (срабатывал даже от дружеского похлопывания) и баснословная цена. Только богатые бездельники могли позволить себе такую роскошь.

Ну что ж, теперь у тебя его нет.