Истребитель тварей - Шаргородский Григорий Константинович

По большому счету меня можно было уже выписывать, а вот викинга псы ныне покойного ярла Мак Дея порвали основательно. По словам той же Нарины, Клепп застрянет здесь как минимум на пару седмиц.

– Господин, вы уверены, что не хотите пить? – очень проникновенно спросил Элбан, вместе с Гурдагом восседая на лавке для посетителей.

Что самое интересное, от слов управляющего у меня действительно пересохло в горле.

– Есть немного.

Настя тут же потянулась за кувшином с водой.

– Ну зачем же поить болезного простой водой… На госпитальной кухне повариха приготовила чудесный взвар, – с намеком заявил Элбан. – Я бы сам сходил, но ноги уже не те.

Глядя на страдальческое лицо старика, нетрудно было догадаться, что он что-то задумал.

– Я быстро, – шепнула Настя и выскользнула из палаты.

Оно, конечно, княжне не по статусу бегать как служанке, но что делать – сама захотела поиграть в сиделку, пусть теперь мучается.

Оба моих помощника моментально оживились. Гурдаг достал флягу, в которой наверняка плескалось пиво, а Элбан извлек из-за пазухи пакет с орешками.

Вот жуки… но это они зря.

За ширмой послышались быстрые шаги, и внутрь заглянула Нарина.

– Папа! Вы совсем с ума сошли?!

– Да ладно тебе, доча, – покраснел Элбан, а Гурдаг невозмутимо спрятал флягу куда-то под монументальную бороду. – Уже три дня его здесь мурыжишь на кашах и взварах. Мужику нужны мясо и пиво. Это и есть самые лучшие лекарства!

– Хорошо, что напомнили, – решительно сдвинула брови директриса госпиталя, – давно нужно заняться вашим алкоголизмом.

Элбан крякнул, а его собутыльник-гном хихикнул.

– Уважаемый мастер Гурдаг, – не унималась Нарина, – вас это тоже касается.

Теперь уже хихикнул я, глядя на вытянувшееся лицо мастера.

– А что здесь происходит? – спросила Настя, входя с кувшином в руках.

– Безобразие, – скрестив руки на груди, изрекла Нарина. – Прости, подруга, но дальше о больных позаботится сиделка. Слишком уж ты наивная.

Глядя на эту сцену, я чувствовал, как образовавшийся после резни и сидения в подвале комок льда в моей душе окончательно растаял.

Мир вокруг нас давно сошел с ума, и вот такие моменты посреди всеобщего безумия были ценнее всех сокровищ мира.

После наших приключений в замке ярла центральные провинции королевства начало лихорадить не по-детски. Князья отправились домой с очень решительным видом, обещая вернуться, так сказать, в расширенном составе. Князь Боримир развил активную деятельность, благодаря которой кельтские провинции раскололись на два лагеря – тех, кого возмутила подлость Врадака, подкрепленная молчанием короля, и тех, кто попросту нам не верил.

Вокруг пепелища Озерного постепенно разрастался лагерь из наших союзников, наполняя окрестности долины шумом, суетой и тревогой. Казалось, что только в этой комнате все по-прежнему спокойно и хорошо. Увы, это только иллюзия, и мне не удастся долго прятаться от реальности – пришел в себя, так пора и честь знать.

– Нарина, успокойся, – прервал я монолог целительницы, – пиво мне пить действительно рано, но и с постельным режимом пора заканчивать.

– Это не вам решать, – тут же напряглась она.

– Ты права, но и не тебе. За нас решает жизнь. Так, заговорщики, – повернулся я к помощникам, – хватит придуриваться. Собирайте совет – и перемещаемся в мой кабинет.

– Там эти… нахлебники требуют встречи, – тут же посерьезнел Элбан.

– Не нахлебники, а союзники, – поправил я, хотя слово он подобрал верное.

Рыцарская жизнь скучна, а порой и голодна. Некоторые эрлы только и живут тем, что отводят душу на королевской службе, а в паузах между выходами буквально сходят с ума от скуки. А тут – такое развлечение! Те, кто откликнулся на призыв наместника, собирались не у Дун-Идена, а вокруг моего озера. В этом был смысл – столица провинции была отдана наместнику лишь в управление, поэтому дворянскими вольностями там и не пахло. А вот то, что творится на землях вольного ярла, касается только его самого. И меня это коснулось довольно жестко. Хорошо хоть додумался закрыть им доступ в долину. Творившийся на берегу озера бардак разорвал бы спокойное течение жизни в городе, а мне этого совсем не хотелось. От назойливости рыцарей и их прислуги отгородиться удалось, но все равно пришлось их кормить. Благо продукция грибниц считалась в нашей провинции деликатесом, так что все держалось в приемлемых рамках. Теперь же эта дикая вольница требовала совещательного голоса, и, судя по всему, они хотели получить его всем скопом.

– Элбан, ты уже успел познакомиться с нашими гостями?

– Даже ближе, чем хотелось бы… – проворчал управляющий.

– Пригласи ко мне парочку самых рассудительных эрлов. Надеюсь, там пока не появились ярлы?

– Нет, наместник пригласил их к себе, так что – Бог миловал.

Как и можно было ожидать, последовавшее за этим собрание лишь с трудом удавалось удерживать от перехода в митинг или пьянку.

Проблема вставала в полный рост. Разгонять этот цыганский табор было нельзя. Ситуация замерла, балансируя на острие ножа. В любой момент в королевстве могла вспыхнуть гражданская война, и пока я мог опереться только на этих самых вольных эрлов. Князь Боримир наверняка сможет привлечь к нашему делу нескольких ярлов, но там придется не просто раскошелиться на пиво и закуски, а начинать делить королевство.

Сам не знаю, как так получилось, но после разорения главного замка клана Мак Дей народ начал коситься на меня как на предводителя революции, и это мне совсем не нравилось.

С каждым днем напряжение росло, и, как всегда, прорыв случился с совершенно неожиданной стороны.

Очень неожиданные вести в мой дом, как всегда, привез князь Боримир. Он явился в сопровождении целой делегации родовитых ярлов. Кельтские вельможи выглядели сосредоточенно и хмуро. Впрочем, как и сам наместник.

Встреча проходила в приемном зале. Я, чтобы подчеркнуть равенство между нами, выслушивал гостей не сидя за своим столом, а вместе со всеми устроился возле стены на посадочном месте для советников. Так что никто не стал надувать щеки по поводу родовитости и урона чести.

Приход почти двух десятков ярлов сначала вселил в меня надежду на успех нашего дела, но слова князя тут же разрушили эту иллюзию:

– Мы пришли к тебе с предложением пойти на примирение.

Даже так?

– Никто не хотел бы этого примирения больше меня. Неужели я чего-то не знаю? Наш король вдруг ожил и приказал повесить Врадака?

Ярлы недовольно заворчали: похоже, наместник так и не смог убедить их в правдивости моего рассказа о некромантах. Тогда зачем они приперлись сюда?

Что-то вдруг мне стало неуютно в присутствии двух десятков вооруженных мужиков. После общения с Мак Деем доверия к кельтской верхушке не осталось ни грамма.

Наместник нахмурился и поднял руку. Ярлы смолкли.

А вот это уже неплохо. Судя по всему, только в присутствии ярла-предателя князь испытывал некую робость, на чем и погорел. А вот с остальными мой родич как-то справлялся.

– Владислав, тут такое дело… Вчера из столицы прибыл гонец. Причем письма были разосланы всем наместникам и ярлам кельтских провинций.

– Еще лучше; а почему меня обошли?

– Не знаю, – мотнул головой князь. – Но это не так уж важно. Не спеши и выслушай меня внимательно.

Просьба родича заставила меня сдержать рвущееся наружу едкое замечание.

– Слушаю.

– В указе сказано, что наш король Белинус Первый, понимая, что его болезнь становится угрозой для спокойствия государства, решил сложить с себя корону и передать ее своему наследнику.

– Что за бред?! – разозлился я, чувствуя, что у меня выбивают почву из-под ног. – Какой, к демонам, наследник?

– Двенадцать лет назад одна из фрейлин его матери понесла от принца. Ее отправили в провинцию и выдали замуж за старого эрла. Теперь она стала вдовой, а король признал права ребенка на престол.

– И давно будущая королева-мать стала вдовой? – сам не зная почему, спросил я, уже понимая, что меня обвели вокруг пальца, словно неразумного ребенка.