Графиня – служанка (СИ) - Стрелецкая Екатерина

Глава 54. Тоскливые дни

Эту солянку я ела три дня и ещё на четвёртый осталось: по привычке ведь наварила с запасом. Зато с обедом не нужно было заморачиваться, ограничиваясь только завтраками и ужином. Но с последним я тоже быстро решила вопрос, наделав котлет и сварив большую кастрюлю целиковой картошки, чтобы можно было просто потом резать на части и обжаривать. Добравшись до библиотеки, поняла, что искать нужную информацию придётся очень долго, но это было совершенной мелочью, по сравнению с тем, что читала я ещё хуже, чем дошкольница. Буквы с трудом складывались в слова, а те в предложения. Ещё и фразы были настолько громоздкими, что уловить смысл получалось раза с десятого. Хотя первой книгой, на которую я наткнулась, была всего лишь «Краткая история». Что будет твориться в моей голове, когда доберусь до свода законов, даже не представляю. Сколько раз порывалась швырнуть книгу в стену, останавливаясь лишь в последний момент. В конце концов, она же не виновата в том, что я — тупица непроходимая, с полным отсутствием склонности к языкам.

Но останавливаться я не собиралась, продираясь раз за разом через дебри написанного. Роур появлялся в библиотеке дважды: в первый раз, чтобы проверить, не залью ли книги водой, как при первой уборке, а во второй, чтобы узнать, что там столько времени делая. Увидев у меня на коленях атлас с описаниями земель, хмыкнул:

— Правильно, тут картинок много, листай. Только не порви.

В целом его устраивало, когда я сидела над книгами, потому что можно было не следить за мной постоянно, опасаясь, что влезу куда-нибудь не туда. Угу, ребёнку дали интересную игрушку, которую нельзя сломать — мама может отдохнуть. Вот этим брюзжащий «мам» и пользовался.

Понемногу, но тексты стали читаться и восприниматься быстрее. Однако, чем больше разбиралась в различных исторических и законотворческих хитросплетениях, тем грустнее становилось. Что такое патриархат и все его проявления, спасибо, ещё из школьных уроков истории помнила. Как хорошо, что хотя бы законодательно у нас существовало равноправие. Конечно, на местах нет-нет, да промелькивали приоритеты мужскому полу, но всё-таки это был не махровый патриархат. Южные республики не беру в расчёт: там свой «особый» менталитет. Как говорил товарищ Сухов, восток — дело тонкое!

Тут же женским равноправием если и «запахнет», то лет через пятьсот, не раньше. И это в лучшем случае. Очень уж консервативны были местные правители, боящиеся за свою власть. Чуть большей свободой обладали женщины-маги, но и то до первого выгодного, с точки зрения родителей, жениха, если тот был одарённее. Куда мне теперь, условной сироте, не имеющей ни отца, ни брата, ни жениха податься? Снова в Просящие? Можно, только получится ли сработаться с новым Королём? Не факт. Если повезло с Гренхолдским, то не обязательно, что так будет всегда и везде. Тоска. Сговориться с кем-нибудь, заключив фиктивный брак — тоже не вариант. Мало ли что «супругу» в голову взбредёт в один прекрасный день, а с разводами здесь ещё печальнее, чем с правами женщин. Проще прикинуться мёртвой, а потом... свобода до первого допроса в инквизиции или обычной тюрьме, когда поймают. Все мои предыдущие планы тихо где-нибудь обосноваться, найдя подходящую работу, летели в тартарары.

Эйден предлагал найти через своих знакомых подходящее укрытие... Может, стоит воспользоваться его предложением, когда он разберётся с отворотом? В любом случае вопрос стоит отложить на неопределённое время, а там уже ориентироваться по ситуации. Вдруг мне улыбнётся счастье, и «дядюшка Дерек» случайно свернёт себе шею? Процент вероятности был мал, но вдруг повезёт? Надежда ведь умирает последней. Вот и я надеялась на благополучный для меня исход.

Один день сменял другой, но ничего не происходило, только Роур периодически вопил, что я развела кислятину на кухне и радуюсь. Отчего же не радоваться, если закваска получилась на славу, а одна из торговок презентовала мешочек с солодом? Теперь я баловала себя на завтрак ржаными солодовыми булочками, которые разрезала пополам и щедро намазывала подсоленным сливочным маслом с чесноком и зеленью. На самом деле, закваска просто изумительно пахла, но для элементаля всё было одно — кислятина. Хотя солодовую булочку схомячил за добрую душу. Пришлось пригрозить, что раз ему она так понравилась, а солод заканчивается, то исключительно для того, чтобы доказать отсутствие боязни «работать ручками», придётся заняться изготовлением солода в домашних условиях. И красочно расписала, сколько этапов следует пройти проращиваемому зерну, прежде чем стать пригодным для просушивания и помола. (Спасибо за это словоохотливой торговке). Роур изобразил «инфаркт микарда во-о-от такой рубец», вообразив себе, что «кислятиной станет пахнуть ещё больше и тогда он окончательно сдохнет. Вопрос, убиваема ли в принципе эта огненная зараза,стоящая в магической иерархии выше духов, так и остался открытым, но Роур убеждал, что его гибель всенепременно произойдёт, если дальше продолжу свои кулинарные эксперименты с брожением муки и тому подобным.

Прошло уже две недели с небольшим, а вестей от Эйдена всё не было. Если поначалу мне удавалось отвлечь себя книгами, то чем больше времени проходило с момента его отъезда, тем глубже в душу поселялось беспокойство. Знай я, что он поехал куда угодно, но только не в сторону Гренхолда, было бы, наверное, проще. Но разговор с Источником всё не шёл из головы. Перед сном я раз за разом анализировала всё, что услышала от него, сопоставляя с тем, что произошло за это время со мной, а потом пыталась разложить всё по полочкам, выстраивая различные версии, но почти всегда всё сводилось к одному и тому же. Как же хотелось ошибиться в своих предположениях, что вся эта история с подчинением Источников не коснётся Эйдена. Увы, ответ мог дать только он сам. Ещё и Роур становился всё раздражительнее и ворчливее, словно чуя неладное. Единственным спасением была по-прежнему библиотека.

Ещё в первый день я заметила, что нескольких книг на полках не хватает — это было заметно чуть завалившимся вбок соседним и следам пыли. Всего отсутствовало шесть томов, пять из которых потом обнаружила на столике у кресла, а вот шестой нигде не было. Ни в спальне, ни в гостиной. Эйден взял её с собой? Может, там как раз нужная мне информация про подчиняющие артефакты? С другой стороны, когда Эйден рассказывал про артефакты, пока я приходила в себя после разрыва привязки, у меня создалось впечатление, что он знает если не всё о различных артефактах, то очень многое. Я попыталась найти сведения об артефактах, которые могли бы оказывать влияние на Источники, но справочников было слишком много. Не имея должного образования, копаться в них можно было до конца жизни, вычленяя нужные разделы, ведь специальных терминов не знала, а какого-нибудь вводного учебника в библиотеке не нашла. И всё-таки отсутствующая книга меня волновала не менее, чем задержавшийся в «служебной командировке» Эйден. Как оказалось потом — не зря.

Глава 55. Изменник короны

Эйден появился на пороге дома к исходу третьей недели. Всклокоченный и запылённый настолько, что хотелось достать выбивалку для ковров и воспользоваться ею почти по прямому назначению. Быстро поздоровавшись, он промчался мимо меня сразу на второй этаж с такой скоростью, словно за ним бесы гнались. Когда наверху хлопнула дверь спальни, я едва успела пожарить яичницу.Тут не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться: что-то произошло. Ещё ни разу я не видела Эйдена таким суетящимся, даже в самых напряжённых ситуациях, он сохранял хладнокровие, позволяя себе проявить лишь тень беспокойства. Лезть с расспросами, да и вообще выйти из кухни не решилась. Но не из-за того, чтобы не попасть под горячую руку, а потому, что по себе знала: стоит кому-то отвлечь в такой ситуации и можно что-то забыть или упустить из виду нечто важное. Сколько времени прошло, как Эйден поднялся наверх? Минут пять-шесть? Не думаю, что больше. И вот он уже стоит на пороге кухни, не только переодевшись, но и явно только что из ванной комнаты, судя по влажным волосам. Даже странно, что не высушил их до конца с помощью магии. Впрочем, выглядел он сейчас чуть лучше, чем когда вытащила из него стилет.