Дурень. Книга шестая. Тайфун - Шопперт Андрей Готлибович

Завалившийся на борт англичанин и развалившийся на два быстро тонущих куска француз теперь открыли взорам канониров и капитанов кораблей русской эскадры оставшийся один против восьми противников английский паровой шлюп. Там успели зарядить два кормовых орудия и даже выстрелили с недолётом, а потом Сашка разглядел в подзорную трубу, как на квартердеке произошла драка и двоих человек сбросили в воду, после чего привязанной к сабле рубахой белой принялись махать. На повезло махальщику, рубаха съехала со скользкого лезвия и улетела за борт. После чего Сашка заржал, передавая бинокль капитану первого ранга Тебенькову:

– Взгляните, Михаил Дмитриевич, портки с себя матросик снял и к сабле привязал. А вы их просвещёнными мореплавателями называете. Шелупонь, шпана деревенская. Выкинули за борт, я так понимаю, капитана и ещё кого-то из офицеров и, даже не приняв боя, сдаются, без порток готовы остаться, лишь бы не стрельнули в них. Шпана.

– Можно их понять, – буркнул бывший хозяин Русской Америки, – один против восьми никто не совладает. Жизнь выбрали.

– А как же подвиг «Варяга»? Там то же самое соотношение сил было! – не сказал, естественно. Нет ещё никакого «Варяга», да, и если всё и дальше так пойдёт, то и не будет. Он сейчас Японию назад в бронзовый век загоняет. Не будет американцев с их деньгами и англичан с их военными училищами и верфями, и не рыпнутся японцы на Россию. Да ещё если острова Рюкю и Цусима с Хоккайдо будет оторваны от Японии, то вообще не о чём говорить.

– Отправьте шлюпку с офицером на шлюп этот пусть примет сдачу. И капитана выловите срочно, вон бултыхатся. А ведь замечательно получилось. Мы сильно ослабили эскадру, что осталась Хоккайдо охранять и китобоев гонять от Курильских островов. Вот этот винтовой шлюп, как раз то, чего им не хватает. Нужно выделить людей понемногу с каждого нашего корабля и отправить его к Белому замку.

Под шумок из порта попытался вырваться купец без какого-либо флага. Можно было только поэтому догадаться, что это либо англичанин, либо француз. Углядели на нём, что сделали без всяких переговоров с их такими мощными, как им казалось боевым фрегатам пятидесятипушечными, и решили драпать, не ожидая от кораблей с красными флагами для себя ничего хорошего. Но перед носом купца плюхнулось две бомбы, взметая вверх целые водопады, и на судне – барке, судя по парусам, стали эти паруса спускать.

Сашка наконец получил возможность рассмотреть, а что там вообще в порту Шанхая стоит. Много чего стояло. Голландец. Ещё один нагл, и два американца. Стояло, прикрываясь сдавшимся шлюпом, ещё одно судно, флагов на нём было не видно из-за мачт парового шлюпа.

– А что, удачно зашли. Американцев отпустим и даже подарки какие подарим, пусть дома расскажут, что джунгарские корабли им не враги. Голландца тоже придётся отпустить, а вот два купца английских ограбим и конфискуем, ну и на ту шхуну нужно внимательно посмотреть, – Сашка подозвал отошедшего капитана, – Михаил Дмитриевич, дайте команду двигать к пирсу. Там склады и английские, и французские. Ух, держите меня семеро! Повеселимся!

Во всю шла уборка урожая. Леонтия Васильевича Фролова застать в это время в Форте-Росс невозможно было, вечно в разъездах. «Русская» колония всё время увеличивается. В этом году двумя ранчами приросла. Отец Иосиф – священник лютеранский оказался не только склочным господином, но и, когда припрёт, очень деятельным. Отправил его Фролов в Сакраменто и другие города Калифорнии за паствой, типа, привози, уговаривай, чтобы было кому проповеди читать, а то вас лютеран двое всего. Он да херр Кранк – судостроитель. Упылил святой отец на бричке, и ни слуху ни духу. Леонтий Васильевич уже хотел Бурула или Аюка на поиски посылать, когда потянулись немцы переселенцы. И много. Семья за семьёй. В основном крестьяне. Для них чуть выше по реке Славянке начали строить дома и проводить оросительную систему. Если честно, то горя хапнули прилично с ними. Во-первых, поля получались на холмах и воду снизу от реки не так-то и просто туда подавать. Пришлось отсыпать запруду и приличное водохранилище городить, а потом и водяное колесо строить огромное, которое и подавало воду почти на десять метров вверх до системы арыков. Для чего пришлось на полмесяца все остальные стройки и окончание строительства паровой шхуны отложить, не так много свободных людей весною. Дома опять-таки строить переселенцам надо и кирху. К счастью, крестьян среди немцев было едва половина. Ещё бы пару семей и земли на новом ранчо Лейпциг всем не хватило. Прямо за несколькими холмами уже вековой лес из стометровых секвой стоит, вырубать его князь Болоховский не велел. А вот остальные немцы Фролова порадовали. Был механик по паровым машинам с двумя практически взрослыми сыновьями пятнадцати и семнадцати лет, и сразу отпал вопрос о ремонте и обслуживании паровой машины, что отец Иосиф неугомонный всё же для их новой шхуны купил. Причём новую в триста лошадиных сил. Её ели впихнули в небольшой кораблик. Сейчас шхуна «Росс» уже на ходу и показала на испытаниях скорость в тринадцать узлов, и это без парусов при встречном ветре. Точно за час от верфей до бухты у Форта-Росс добралась.

Следующим полезным немцем был мыловар. Он разорился в Пруссии, сгорел склад с уже оплаченным товаром, и навалились на него все кредиторы и покупатели, пришлось всё там в Данциге продавать и перебираться в Калифорнию. В Сакраменто его пыльного и умирающего от голода отец Иосиф и подобрал. Напали по дороге на бедолагу разбойники и до нитки обобрали. Лошадей свели ещё. Взял двух детей гер Шнайдер на руки, жена старшую дочь за руку, обвешались тюками с одежонкой и еле живые добрались до Сакраменто. Сейчас-то нормально уже всё, строит в Севастополе мыловаренный завод, благо и рыбы полно и требухи всякой от коров и овец.

Были два кузнеца ещё и теперь Фролов подумывает о приобретении ещё одной паровой машины, чтобы в кузнечных мастерских пресс и молот паровой сделать. Главная цель – штамповка своих денег. Золота у них сейчас тонны уже, самое время подумать о своей валюте, а то вечные пересчёты с российских рублей в доллары и фунты с песами всех уже напрягать начали, вечно ему приходится жалобы о неправильных подсчётах при оплате товара разбирать.

Вторым ранчо стал Сан-Себастьян. И он не на Славянке, да и воды туда много подавать не надо. Выкопали колодец и его хватает. Это из Нижней Калифорнии переехало сразу пять семей мексиканцев. Там идет не утихающая война всех со всеми и простых земледельцев постоянно грабят и убивают. А ещё вечные проблемы с продовольствием. Эти переселенцы там у себя занимались выращиванием винограда на гасиенде местного сеньора. Так пришли солдаты с офицером, убили хозяина, изнасиловали его жену и дочь и тоже потом убили. А после вскрыли погреба с вином и перепились. Тогда крестьяне и решили бежать на север в Америку, но в Сан-Франциско встретили своего соотечественника, приплывшего из Форта-Росс за порохом, слово за слово и уговорил он их ещё чуть севернее податься.

Фролов на холмах южнее бухты Румянцева, где верфь стоит, давно хотел виноградники разбить, да всё специалистов не было. У тут сразу пять семей больших привалило. Дома построили, организовали на новом пароходе визит в Энсенаду Бурула с двумя десятками калмыков и десятком мексиканцев бывших. Добрались с виноградарями до их домов, погрузили всё что нашли у них в домах и в доме убитого сеньора на кораблик, потом вернулись, выкопали несколько сотен молодых лоз, нарезали черенков от других, и на всех парах назад. Может и чуть холоднее в новом ранчо Сан-Себастьян, чем в Эсенаде, всё же на тысячу километров южнее раньше мексиканцы жили, но пока виноград растёт, да и местных сортов, если привезённая лоза не перенесёт зимы, хватает, были бы специалисты.