Однажды я вернусь! (СИ) - Донская Татьяна

Закусила губы, вздёрнула подбородок и, круто развернувшись на пятках, побежала прочь от этого дома, от улюлюкающей мне вслед компании, от Никиты, от своей мечты и от своей прежней жизни.

Бежала долго, глотая горькие слёзы и с трудом разбирая дорогу. Сама не поняла, как оказалась в элитной части города с широкими улицами и роскошными особняками. Остановилась, только когда наткнулась на скамью в небольшом уютном скверике, вернее — ударилась об неё ногой. Кулём рухнула на скамейку и, наконец-то, дала волю слезам. Жалея себя, рыдала так, что, если бы не зажимала рот рукой, меня услышала бы добрая половина города.

Ах, как было обидно! Как горько и досадно, что не поняла, не разглядела, не почувствовала фальши и притворства, не послушала лучшую подругу. Тысячи «не», которые заметила только сейчас. Зачем он так со мной, я же живая, мне больно! Пусть маленькая ростом — до метра шестидесяти не дотянула, но не уродина же! Ну, может, надо немножко похудеть в отдельных местах, причёску сменить, одеться помоднее. Так это дело поправимое! А он? Убогая… Ненавижу! Теперь его ненавижу! Нет, мстить не буду, что ему моя месть? И что мне от этой мести? Сердце-то уже разбито, и его не склеить. Остаётся только разбить в ответ его сердце. Но как? Что я могу?

Когда слёз не стало, я ещё долго, обняв себя руками за плечи и молча раскачиваясь взад-вперёд, сидела на скамейке. Кажется, сегодня скамейки — это моё всё! День скамеек. Вернее, уже ночь. Вон уже и луна вышла. Полнолуние… Что-о-о? Полнолуние, Даша! Соберись! Где же та штука, которую мне всучила Алевтина? В эту минуту я готова была поверить не только в волшебную силу слезы Мириты, но и в любую другую чепуху.

Рывком сдёрнула с плеч рюкзачок, который чудом не потерялся во время моего сумасшедшего забега, и стала рыться в нём, разыскивая бархатную коробочку глубокого синего цвета. Я точно тогда была у гадалки с этим рюкзаком и, скорее всего, сунула коробку впопыхах в какой-то из многочисленных карманов. Только бы она не выпала по дороге! Я судорожно копалась в недрах рюкзака, проклиная свою безалаберность и привычку пихать в сумки что ни попадя, а потом разгребать завалы. Коробочка всё не находилась, и тогда я просто вывернула всё содержимое рюкзака на скамейку и стала перебирать его при неверном свете луны, складывая обратно. Коробка как провалилась! Я уже хотела снова зареветь, но, видимо, за этот вечер выплакала годовой запас слёз — спасительной влаги, облегчающей душу, не было. И тогда я разозлилась: на себя, на Никиту, на весь мир! Встала со скамейки и с вызовом сказала небесам:

— Я хочу загадать желание! Единственное и самое сокровенное! Верните мне мою коробку, я это заслужила. Я хочу её сейчас! Я решила и не отступлю!

По странному совпадению в ту же минуту поднялся ветер и швырнул мне в лицо горсть сухих листьев, неведомо откуда взявшихся в этом райском уголке, сейчас ведь только начало лета, впереди сессия.

Успешно отразив зелёный натиск, я с мрачной решимостью повернулась к рюкзаку и в сто первый раз начала проверять многочисленные карманы. И о чудо! Она нашлась! Как будто только и ждала подтверждения моей решимости и уверенности в том, что я готова загадать желание.

Жаль, что я подробно не расспросила Алевтину, как надо правильно загадывать желание. Но главное я всё же помню: только одно желание, самое сокровенное, никому не вредить и никого не принуждать.

Так я и не собиралась! Он сам падёт к моим ногам. Что там Алевтина говорила про энергии, что текут во мне? Что там было про вершину? Бред какой-то! Но всё равно… Так вот, слушайте моё желание!

— Я хочу быть на вершине мира! Хочу получить всё то, что заслуживаю, на что мне намекала Алевтина. Хочу стать другой, чтобы соответствовать этому новому статусу и положению и внутренне, и внешне. Да будет так! — не знаю, откуда взялись последние слова, но я совершенно точно знала, что их следует сказать, без них ничего не случится.

Что должно случиться, додумать я не успела. Снова поднялся ветер, и в шелесте листьев я услышала: «Принято к исполнению!», а затем всё стихло. Но это не точно! В том состоянии, в котором я находилась, почудится мне могло что угодно.

Мир не изменился, я осталась прежней, всё вокруг замерло и притаилось, не издавая ни звука. Я повернулась лицом в ту сторону, откуда прибежала, и двинулась в обратный путь в надежде, что городской транспорт всё ещё ходит.

Увы! Не сделала и двух шагов, как всё вокруг завертелось в бешеном ритме, и я, потеряв точку опоры, куда-то полетела. Вернее, не куда-то, а в спасительную темноту небытия.

Глава 10

Маленький побочный эффект большого желания

С трудом разлепив свинцовые веки, я уставилась прямо перед собой, хотя, если честно, смотреть было скучно и не на что: глаза упирались в белый потолок без единого пятнышка. Стоп! Откуда потолок? Я же была на улице, я помню: ждала Никиту, потом бежала, плакала, загадала желание и упала.

Это как же надо было свалиться на ровном месте, чтобы угодить в больницу! Такое только со мной может быть! А в том, что это больница, я не сомневалась: лежу в белой рубашке на белоснежной постели в стерильной комнате, и такое ощущение, что моё бренное тельце не меньше трёх раз переехали асфальтоукладчиком.

Я старалась гнать от себя тревожные мысли, но они всё равно крутились в голове с упорством бетономешалки: как-то всё тут слишком идеально, так не бывает в больницах… Не бывает в обычных больницах, поправляла я себя, потому что не с чего мне разлёживаться в элитной.

Дверь бесшумно открылась, впустив комнату миловидную изящную женщину неопределённого возраста. Её с уверенностью можно было назвать девчонкой, если бы не взгляд: он был мудрым, а выражение лица — очень серьёзным. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Её душа повидала и выстрадала немало. Непонятно, откуда в моей голове взялись такие умные мысли, но я точно знала, что они правильные.

При виде меня лицо незнакомки смягчилось и расцвело улыбкой:

— Уже пришла в себя? Я Ания, а тебя как зовут?

— Д-д-а-ша, — скорее прошипела, чем сказала. Губы не слушались, а голос звучал хрипло, как после продолжительной ангины. — Г-где я и ч-что со мной?

— Не волнуйся, с тобой всё в порядке, а будет ещё лучше. Тебе нужно поспать, окрепнуть, а потом я тебе всё расскажу. Договорились?

Говорить не было сил, поэтому я просто кивнула и закрыла глаза. Вернее, они закрылись сами, как только Ания поводила своими руками над моей головой.

Мне снилось море. Я лежала на спине, а тёплые волны нежно и бережно баюкали меня. Солнечные лучи ласково скользили по плечам, животу и ногам, но не обжигали, как обычно в самый пик жары, а мягко согревали и успокаивали. И это казалось странным, потому что солнце стояло в зените и должно было печь. Должно, но… А не всё ли равно мне? Мысли, как большие тюлени, неповоротливо-сонно шевелились в голове, то появляясь, то снова исчезая в безвременье. Мне было легко и хорошо, но, видимо, ничто хорошее не длится вечно. Идиллию нарушили противные чайки, внезапно ворвавшись в мой чудесный сон, вклинились в сознание чужим настойчивым голосом:

— Даша, пора просыпаться!

Просыпаться ужасно не хотелось, поэтому я замахала на них руками и попыталась отплыть в сторонку. Ничего не вышло. Чайки, а их было целых пять, бросились за мной вдогонку, и у каждой было лицо бабы Маши из нашего подъезда. Стайка одинаковых бабуль упрямо двигалась следом, вопя и перебивая друг друга:

— Побегай мне ещё! Всё равно вернёшься! Неудачница! Убогая!

Стоп! А вот так мы не договаривались! Это не баб Машины слова! Я даже вспоминать не хочу о том, кто их говорил. Я ужасно рассердилась, ещё яростнее замахала на приставучих птиц руками и в этот момент вынырнула из цепких объятий сна.

И сразу же поймала чей-то настороженный взгляд.

— С тобой всё в порядке? — лишь спустя несколько мгновений зрение сфокусировалось на лице говорившей, и я с радостью вспомнила её имя — Ания.