Тьма. Том 3 (СИ) - Сухов Лео

— Так вы для них чужие, к тому же — «усы»! — усмехнулся я.

— Какие такие «усы»? — возмутился урядник, коснувшись своих усов, и смутился. — А-а-а…

— Ага, — кивнул я. — Вот и получается, что «Без Тьмы» собирает у себя «пирожков», а я нанимаю на работу «кабанов». И это как бы продолжение старой вражды, но обходными путями.

— Хорошо разложил! — одобрительно ухмыльнулся со своего места Бубен.

— Жаль, что вы не знаете, кто за этими «бестёмовцами» стоит… — вздохнул Костя и, откинувшись на спинку стула, задумался.

— Да всё те же, кто стоит за убийцей, которого вы ищете. Ну, за тем уродом, который двусердых убивает. Вам же не просто так эти дела всучили! — я пожал плечами.

А потом понял, что в комнате на меня смотрят все: Виктор Леонидыч, Костя, Бубен… И все они отчего-то удивлены.

— Что? Вы серьёзно не видите связи между этим движением и убийцей? — не поверил я.

Нет, всё-таки другой мир — это, в первую очередь, другая логика. Устройство мозгов у нас, может, и одинаковое, а вот коллективный жизненный опыт — категорически разный.

— Ну-ка, ну-ка… — попросил Бубен. — Раскрой нам свою увлекательную, как говорят греки, логику!

— «Бестёмовцы» обрабатывают небогатых двусердых, заставляя тех жить в страхе. А убийца бьёт по богатым двусердым. По их детям! — я обвёл всех взглядом, ища искру понимания в глазах.

— Зачем? — поинтересовался Бубен.

— Да чтобы вызвать напряжение в обществе! — пояснил я.

— Но зачем? — с интересом прищурив глаза, уточнил Бубен.

— А-а-а… — тут я понял, насколько близок к провалу.

Если честно, ответить хотелось вопросом на вопрос: а зачем вообще вызывают напряжение в обществе? Однако в этом мире подобной фигнёй не увлекались. Примеры в истории, конечно, были… Но отнюдь не массовые, как в конце 20 — начале 21 века в мире Андрея.

А если ответить коротко? Да нет, ещё хуже. Только добавлю странных штрихов в мой и без того подозрительный портрет.

— Ну смотрите… Что думают небогатые двусердые, сталкиваясь с «бестёмовцами»? — принялся объяснять я. — Они думают, что всем на них плевать, и все вокруг хотят отправить их на каторгу. Что думают обычные, видя, как безнаказанно доводят двусердых?

— Что им тоже можно безнаказанно доводить двусердых… — уловив мою мысль, расстроился Виктор Леонидыч.

— И рано или поздно этим займутся все, кто считает, что у соседа трава сочнее. То есть все, кто думает, что двусердые живут лучше. Все, кто завидует и на всякий случай ненавидит, верно? — я посмотрел на собеседников и продолжил: — А раз так, чего надо ждать? Правильно! Целую волну столкновений между двусердыми и обычными.

— Предположим. Это понятно, — кивнул Костя, — Но при чём здесь тот убийца?

— Он делает то же самое, но давит на богатых двусердых, — усмехнулся я. — Знаете, о чём в последнее время говорят детки из богатых родов, глядя на все эти убийства, шествия и протесты?

— Ну-ка, ну-ка… — подобравшись, заинтересовался Бубен.

— О том, что такое отношение может быть только на Руси. Ни в одной другой стране мира, мол, двусердых так не зажимают и не унижают! — победно закончил я. — И когда начнутся столкновения между бедными двусердыми и обычными жителями Ишима, на чьей стороне будут рода?

— Ага… — довольно осклабился Бубен.

— Вот же!.. — негодующе стукнул по столу Виктор Леонидыч.

— Есть же Полицейский Приказ! — уцепился за последнюю соломинку Костя.

— А что, Полицейский Приказ пытался что-то поправить? Мешал «бестёмовцам» приставать к двусердым? Или носом землю рыл, чтобы убийцу найти? Я бы сказал, что многие городовые сочувствуют этим «бестёмовцам». Во всяком случае, так со стороны кажется, — объяснил я. — Кто-то последовательно, а главное, очень упорно раскалывает общество. И когда-нибудь эта заложенная кем-то взрывчатка рванёт!

— И что тогда? Какая, ты думаешь, у них цель? — спросил Бубен.

— Да я не знаю!.. — пожал я плечами. — Может, пытаются добиться отделения княжества от Руси. Может, просто хотят поставить в неудобное положение государя. Ему же придётся вмешаться, если в Ишимском княжестве обычные и двусердые начнут убивать друг друга. И на чью сторону он встанет?

— На чью? — уточнил Виктор Леонидыч, пока Костя мрачно смотрел в стену, но на этот вопрос старший следователь, очнувшись от тягостных мыслей, ответил сам.

И зубы он сцепил при этом так, что желваки заиграли:

— А это неважно! Какую бы сторону он ни выбрал, этот выбор будет плохим…

— Вот-вот! — согласился я с Костей. — Поэтому заниматься этим надо Тайному Приказу. Причём заниматься со всем тщанием. А эти дела свалили на вас. Как вы вообще «бестёмовца»-то повязали?

— Я сумел привлечь к работе несколько обычных, не двусердых городовых, — вздохнул Константин. — Вот они-то и брали. Ну ты, наверно, видел…

— Вы ничего не добьётесь этим! — снова вмешался Бубен. — И даже если бы тех мордоворотов взяли, тоже бы ничего не добились. Если Федя прав, то заказчики, возможно, даже не на землях Руси сидят. Так ведь получается?

А я подумал, что вопрос Бубна прозвучал слишком фальшиво. По ощущениям, он был уверен, что так и есть. А я вот, каюсь, об этой версии не подумал: больше склонялся к тому, что кто-то пытается в обычный сепаратизм.

— Наше дело — поймать убийцу, — с задумчивым видом сцепил пальцы Костя. — Но я вас услышал… Попробую это донести до нужных ушей. Но кажется мне, что меня не послушают…

— Ну а к нам ещё вопросы есть? — уточнил я.

— Нет, вы свободны, — кивнул Костя. — Записи о вашем задержании мы удалим.

— А машина моя где? — спросил я.

— А машина твоя уже стоит у училища, — успокоил меня Костя.

И тут в его кармане зазвонил телефон. Старший следователь посмотрел на экран, на меня… И с мягкой улыбкой ответил:

— Да, Маш? Да, слышал… Машина приехала, а Феди нет?.. Это потому что он со мной общается… Ага… Ты на работе ещё? Сейчас я с Виктором Леонидычем заеду, расскажу, чем некоторые твои учащиеся на жизнь зарабатывают, — Костя покосился в мою сторону и усмехнулся. — А заодно и Федю завезу… Нет, ничего преступного… Ну почти… Я объясню! Подожди немного!.. Нет! Вопрос не в Феде, это так, к слову пришлось!.. Нет, сразу не могу. Жди!

— Сдал меня, как последний «пирожок»! — возмутился я.

— Работа такая! — вздохнул Костя. — Она всё равно узнает, не смотри на меня волком! Я хоть уговорю, чтоб несильно мешала…

— Я почти поверил! — согласился я.

До Васильков добирались на двух машинах. Правда, Бубен с нами не поехал: взял бричку до дома. И зачем мне такое сопровождение, я не очень понимал… Однако никто не мешал спросить:

— И зачем так много людей?

— Да знаешь, Федь… Понимаю, вы первый день как переехали… Но дело такое, что мы хотим у вас засаду организовать! — не отрывая взгляда от дороги, поделился Костя. — Убийца этот, сволочь, на ишимское училище так насел, что большую часть преступлений там совершал. Как-то не хочется, чтобы и Маше от этого страдать пришлось…

Я не стал напоминать ему, что Тёма тоже охраняет училище. Чем больше охранников — тем лучше. Так что дальше я ехал молча, разглядывая вечерние улицы, погружающиеся во тьму.

Мария Михайловна встретила нас, зябко кутаясь в шубку, прямо у ворот. Но, увидев машины, с грозным видом вышла на середину проезда, уперев кулачки в бёдра. Костя поспешно затормозил и пошёл объясняться с разъярённой женщиной. Ну а мы с Виктором Леонидычем в это время старательно изображали очень необычную обивку салона.

Через минуту-другую Малая немного успокоилась, и мы с урядником рискнули вылезти из темноты на свет фонарей. Увидев меня, Мария Михайловна нахмурилась, но Костя снова ей что-то сказал, и ограничилась она суровым приказом:

— Федя, в общежитие! Потом поговорим…

Я поспешно двинулся в сторону общагу, спиной чувствуя разгневанный взгляд Малой. Свернул в освещённый фонарями парк и, чуть-чуть не дойдя до административного корпуса, остановился, когда сверху посыпал мягкий пушистый снег. Так и стоял минуту, наблюдая за снежинками. Может, и дольше бы простоял…