Лекарь моего сердца (СИ) - Амор Стейси

Я краснела, бледнела, едва не заплакала одновременно.

Меня спас Уэйд, вытянув за руку и растолкав всех окружающих.

— Саммер, зачем? — недоумевал он. — Ты не его целитель.

Мы отдалились от главной площади, и помощник Бриленда вел меня к месту работы.

— Я хотела помочь, — плаксивым тоном отзывалась я. — Я же не слепая, вижу, что ему больно.

— Саммер, эта проблема очень давняя. И Александр не стремится объявлять ее во всеуслышание. Роберт делал попытки помочь. Другие лекари тоже его осматривали. Как ты полагала? Придешь, предложишь свои услуги, и Его Светлость проникнется? Обнадежится?

— Да, примерно так.

— Тогда спешу тебя расстроить. Его Светлость страдает от болей в мышцах. Движения даются ему тяжело. И это длится несколько лет. Летом он ощущает себя сносно, в холодные периоды почти не выходит, чтобы не показывать хворь. А ты... — мужчина звучно вдохнул, — Саммер, ты же и сама аристократка. Да ты его едва не опозорила.

— Прости? — надеялась, что мне послышалось. — А в чем позор? Что герцогу больно?

— Что он слаб, упрямая твоя голова. Он не может себе позволить подобного. В глазах жителей он скала. Да они молятся на него, а не своим богам. Знаешь, что в Лавенхейме было раньше, пока правил его отец?

— Что?

— А ничего. Ни торговли, ни предприятий, ни работы. Страшная глушь с преступностью. Это Александр здесь во всем разобрался, устроил праздники, вдохнул жизнь. А мог просто почивать на лаврах землевладельца.

— И все же он страдает, — твердила я упрямо.

— Если он не обращается, значит, это не твое дело, — заключил господин Блэк, подводя меня к двери госпиталя. — Саммер, я серьезно. Забудь о проблемах Его Светлости. Он у тебя никогда помощи не попросит.

Если Уэйд полагал, что меня его слова успокоят, то они больше раззадоривали. Не попросит? И ладно. Не нужна помощь? Хорошо. Разберусь в его недуге сама, чтобы успокоить душу перфекциониста. Не идут во врачи другие. Мы все в какой-то степени страдаем идеальным мышлением. Нам важно и признание, и доведение дел до конца, и правильный диагноз.

В дверях меня встретила радостная Эви. На секунду она сморщилась, но вновь вернулась улыбку на лицо.

— Саммер, можешь отдыхать. К тебе пациентов нет.

Складывалось впечатление, что девушка словно закрывает приемную от моих глаз. Я поднялась на цыпочки, чтобы рассмотреть, что творится за ее спиной.

Перед стойкой сидело немало людей, кто-то пришел с детьми, кто-то кашлял, прикрывая рот. Я вошла в свой кабинет и переоделась в халат. А когда вышла, громко произнесла:

— У меня нет очереди. Можно проходить ко мне.

Искренне надеялась, что уставшие посетители ринутся и в мою сторону. Боги, я ошибалась. Никто не шелохнулся, все сделали вид, будто меня нет.

— Я свободна, можно проходить, — поерзала дверью.

И снова никакой реакции.

— Это та, кто сказал, что Его Светлость болен? — шепотом спросила сидящая на кресле женщина.

— Ага, и чему только их в академиях учат, — ответила ей другая. — Вот раньше...

Сжав ладони в кулаки, предпочла не слушать дальнейшую беседу. Плохое настроение, которое я старалась подавить на пороге, вернулось, развернулось в большем объеме.

Я спряталась в кабинете и не выходила оттуда до обеда. Конечно, ко мне никто не зашел, зато отлично доносился зычный голос господина Уоррена: «Следующий». Начинала ненавидеть мужчину.

После обеда ко мне прошмыгнула секретарь, притащив пирожки, сделанные собственноручно.

— Чего ты обижаешься, Саммер? — улыбалась она. — Не стоило прятаться. Сидела бы со мной, к тебе бы постепенно привыкали. Знаешь, сколько людей входило и выходило, отметив очередь?

Я выпрямилась.

— Много?

Эви пожала плечами. А потом ее словно скрючило. Она часто-часто задышала.

— Достаточно. Старые матроны к тебе не пойдут, но ты красивая, — проговорила она с некоторой грустью и медленно возвращая дыхание.

— И толку? — не понимала я, задумчиво наблюдая за ее состоянием.

И оно мне не нравилось.

— Вот ты бестолковая. Прикинь, сколько неженатых обратились бы к тебе? Впредь сиди на стойке и все терпи. Так и наберешь очков перед нашим обществом.

Совет показался мне неплохим, и я согласно кивнула, пообещав, что воспользуюсь им на следующий день. В этот миг сочла, что мои отношения с леди Лейк позволяют задать деликатный и предельно срочный вопрос.

— Эви, ты беременна? Когда срок? Не сейчас ли?

Моя прямолинейность много чего усугубляла. И беседу с Эви нарушила.

— Я не ... — она подхватила живот. — Саммер, я не беременна!

— Точно? — спрыгнула со своего стула. — Эви, я же хочу помочь. Клянусь, никто не узнает.

Молния два раза в одно место не бьет. Я не должна ошибиться.

— Боги, как ты догадалась? — изумилась девушка.

— Давай потом я тебе в красках расскажу, — объявила ей. — Лучше скажи, как долго ты терпишь?

— С рассвета, — в конец меня обескуражила. — Собиралась вечером, одна...

— Одна? — тут я вспыхнула праведным гневом. — Куда одна? У тебя хлоазма, ты весь день на ногах. На что ты рассчитывала?

Ответить эта глупышка мне не успела. В мой кабинет вошел Роберт Уоррен. Горделиво провел плечом и спросил.

— Весь день бездельничали?

Только его и не хватало. Как ужасно, что я не могла дать ему от ворот поворот, а лучше врезать. В Терралии между аристократами драки не приняты, что говорить о женщинах. Меня и без того недолюбливают.

— Да, ваша слава и профессионализм так велики, что я диву даюсь, как вы в проем двери пролезли, — все равно не могла не язвить. — Но сейчас, будьте добры, покиньте мой кабинет.

— Что? — разозлился пожилой целитель. — Ваш кабинет? Вы, заносчивая вертихвостка, этот госпиталь мой, как и кабинет, как и все, что находится в стенах здания.

— Он наш, — напирала я. — Здание наше. Я имею столько же прав, сколько и вы. Меня сюда вызвали, выписали, сослали...

— Мой!

Позади раздался всплеск и жалостливый стон Эви.

— Саммер, кажется, — она очень запаниковала, — все!!!

Именно сейчас я пожалела о своем упрямстве, мне так хотелось дать отпор Роберту, что забота о девушке вылетела из головы. Я кукушка.

У нее отошли воды, на полу образовалась небольшая лужица, а платье, что она носила, намокло.

— Боги, Эви, ложись скорее на кушетку. Роберт, что вы стоите, принесите воды, — засуетилась я, раздавая приказы.

Мужчина явно растерялся. Опустил руки и сам уселся на свободный стул.

— Я не понимаю, не понимаю. Эви, что с тобой?

Меня его настрой сбивал, да и раздражало, когда под боком кто-то шепчет всякую чепуху.

— Либо уходите, либо несите воду и полотенца, — повторила я свое поручение. — Что непонятного? Эви рожает.

Секретарша к тому времени уже согнулась пополам, а я прытко метнулась к ней, чтобы распустить ее корсет.

— Эви... рожает... — не унимался господин Уоррен. — Эви, ты же не замужем?

Прозвучало с таким укором, что бедная сотрудница побледнела, а потом моментально покраснела.

Я зарычала. Роберт невыносим.

— Уходите! Вы нам мешаете! — топнула ногой, придавая большей уверенности голосу.

Будь я постарше и повыше, он бы не воспринимал меня, будто я предмет мебели. С внешностью в новом мире повезло, писаная красавица, но вот впечатление, что создаю...

— Я? — осклабился мужчина. Видимо, он собрался с мыслями, засучил рукава. — Это вы уходите. Я работаю с этой девушкой много лет. Она не согласится, чтобы вы принимали у нее роды.

И мы, не сговариваясь, повернулись к виновнице всего произошедшего.

К чести Эви, она позабыла про робость перед начальством. Держалась за живот, отпрянула подальше от старого маразматика.

— Вы ко мне не подходите... Никогда. Не трогайте меня.

— Эви! — он сдвинул кустистые брови.

— Саммер, пусть он уйдет!

Кто бы знал, что в пухляшке леди Лейк столько гонору. Она заверещала, как медведица, охраняющая свое потомство.