Кодекс Суперзлодея (СИ) - Шилов Сергей Евгеньевич

Доска погасла, вызвав небольшое недовольство у части зрителей. То ли они были поклонниками злодейской тематики, то ли просто любили шутки. Я мог бы им её рассказать, если бы не оказался занят самоанализом. Неожиданно я получил довольно существенный буст энергии. Нет, из-за печати, не дающей собирать её в ядро внутри тела, я не смог ничего поглотить привычным по прошлой жизни способом. Вместо этого почувствовал усиления ауры.

В класс снова зашли дружинники из дисциплинарного комитета. Но мне было не до них.

Раньше, при поглощении энергии страха, она собиралась в ядре в центре живота, а все эманации страха рассеивались в ауре. Они тоже обладали энергией, но более тонкой. Аура могла хранить информацию, записанную на минимальном количестве энергии или поддерживаемую этой энергией. А при направлении в хранящийся в ауре информационный конструкт, энергии из ядра, получалось создавать формы энергетических монстров.

А тут я чувствовал эту тонкую энергию, только не страха, а… восхищения? Или чего-то похожего. Наверно так чувствует себя звезда перед тысячами поклонников на концерте. Теперь я знаю, как получают энергию злодеи и герои. Да. Всё логично. Если я сниму печать и стану авантюристом, то смогу прокачиваться, убивая монстров. А потом смогу тратить накопленную энергию на воплощение всего, что только смогу вообразить из своей ауры.

Личинки авантюристов расползлись по залу, подходили, видимо, к тем, кто завалил экзамен, и молча выводили их из аудитории.

Теперь понятно, почему герои и злодеи никогда не выходят из образа. Ведь чем лучше он знаком большему количеству людей, тем большую энергию они ему отдают. И тем большей силой и способностями обладают эти образы. И даже неважно, кем они были изначально, людьми или тульпами. С определённого момента они все — монстры воображения. С потенциалом вырасти до уровня богов!

И теперь я лучше понимаю, чем была та золотая хрень, оставшаяся от клоуна. Сконцентрированной энергией его злодейского образа. По улучшившимся вот только что ощущениям, она растворилась в моей ауре. Возможно, я смогу сформировать из неё второе ядро, как в прошлой жизни я поступил с образами страха… и в итоге создал Кусаку… Но теперь я уже учёный и не повторю прошлых ошибок.

Кажется, я определился с планами на ближайшую жизнь. Стать сильнее, захватить больше энергии, стать бессмертным. Если понадобится, захватить этот мир.

Шикарный план.

И начну с этой академии. Нет, неправильно. Энергия будет идти при повышении известности Шутника, раз уж я получил такое злодейское имя. Кстати, не с этим ли связан внезапный рост ауры? А мои подвиги в человеческом амплуа… они позволят накопить больше маны. Так что да, они тоже важны. И конкретно сейчас меня тянет провернуть какую-нибудь шутку. Нет, не хватало ещё, чтобы у меня маска на лицо вылезла во время экзамена. Всё-таки тайна личности для злодея, первейшее дело.

Кто-то положил мне руку на плечо. Надо мной стоял студент с красной повязкой и недвусмысленно показывал на выход.

Чего?

Значит, стану охотником, — решил я, забирая свою карточку недоавантюриста.

То, что меня пока не выгоняют из академии, я понял, когда мой провожатый повёл меня не на выход, куда сопровождали три с лишним десятка неудачников из нашей аудитории, а куда-то наверх и вглубь. У меня начали закрадываться смутные подозрения, когда мы вошли в лифт и поехали на пятидесятый этаж. Практически последний, если не считать стадиона с открывающимся потолком на крыше.

Подозрения приняли реальную форму, когда меня завели в комнату с тремя молодыми секретаршами в белых костюмах и массивной дверью с золотой надписью «Токугава Иошинори». Без титула и должности. С другой стороны, а кто в центральном и самом японском районе Нью-Токио не знает директора японской академии и куратора всех школ авантюристов?

Значит, план Б, решил я, наблюдая, как главная секретарша, а её легко можно было определить по ауре власти, сквозящей в каждом движении, одним движением брови отпустила моего конвоира, набрала короткое сообщение на своём ноутбуке после чего встала и распахнула передо мной дверь.

Буду считать это проявлением уважения.

Токугава Иошинори оказался таким, каким я его и видел на сайте академии. Среднего роста, в сером костюме, около пятидесяти, с седой, но без малейшего следа облысения шевелюрой. Но чем-то он неуловимо напоминал моего любимого директора школы из прошлой жизни. По ощущениям ауры, да я теперь снова могу её чувствовать, он хотел обвинить меня в чём-то предосудительном.

Надо перехватить инициативу, а то будет как в прошлый раз.

Не успел.

— Ты похож на свою мать, — заявил он, встав метрах в трёх от меня, заложив руки за спину.

Кто-то мог бы сказать, что это не самая защищённая позиция, но директор был авантюристом А ранга, а значит, мог на равных сражаться с тираннозаврами.

— У вас хорошая карма. Вы видели её лицо вблизи и смогли выжить.

У мамы был всего лишь В+ класс, но для убийц или как тут принято говорить, шиноби, при внезапной атаке ранг повышается на один уровень.

— Ты пришёл это исправить?

— Я хочу рассказать вам одну старую японскую историю. Мне её рассказала мама лет в пять. Однажды, лет четыреста назад, одного князя пытался убить шиноби. Но не смог и был схвачен. И князь сварил его заживо в масле. У того шиноби бы сын. На момент казни ему было лет пять. Он стал каждый день приходить к замку князя и играть там. Через несколько месяцев вся охрана к нему привыкла. Более того, у князя был сын такого же возраста, который иногда выходил погулять. Неудивительно, что он подружился с весёлым и общительным одногодкой. И даже пригласил его к себе в дом. В ту же ночь князь умер от спущенной с потолка нитки с ядом.

— Князь ошибся, не выследив родственников шиноби, — объявил глава клана Токугава.

Ты-то, конечно, такой ошибки не допустил.

— Знаете, о чём спросила меня тогда мама? Что я думаю об этом. Я тогда не мог точно сформулировать, но чувствовал, что что-то тут не так. И тогда она объяснила, что в этой конкретно истории, сын шиноби был в своём праве. Но только потому, что его отца казнили такой жестокой смертью. Князь просто превысил пределы необходимой самообороны. А если бы убийца был убит во время покушения, то сын не имел бы морального права на месть. Он, конечно же, всё равно пошёл бы мстить, но Ками ему не благоприятствовали бы.

— Почему?

— Потому что семья человека, убивающего свою жертву, не имеет права мстить жертве, если та смогла защититься.

— У твоей матери были очень рациональные взгляды.

— Да. А что касается нашей ситуации, то вы имеете больше прав мстить мне, чем я вам. Моя мать же умерла во время боя, я прав?

— Во время ухода от погони. Её пытались взять живой, и она подорвала себя.

— На неё похоже. Она всегда хотела уйти за отцом таким же, как и он способом… её тело опознали?

— Нет. В этом не было необходимости, всё произошло на глазах самураев нашего клана.

— Могу я узнать место её захоронения?

— Там нечего было хоронить.

— Ну точно, как с отцом. Смерть при массе свидетелей и без возможности опознания трупа из-за отсутствия самого трупа. Если вспомнить правило, гласящее, что вероятности двух независимых событий перемножаются, то существует где-то двадцатипятипроцентный шанс, что оба моих родителя сейчас живы и проживают в Аргентине.

— Почему двадцать пять процентов?

— Это особенности русской математики.

— Но почему в Аргентине?

— Там живёт много беглых нацистов с вывезенным из Европы золотом. Папа не любил нацистов, а мама любила золото.

Да, я нашёл в квартире заначку из десятка злокоинов — золотых с вензелем Ассоциации Злодеев. Признанная валюта для киллеров всего мира.

— Значит, ты пришёл не за местью?

— Сюда, нет. К вам, как я сказал, у меня никаких претензий. Они есть только к тем, кто подставил маму. Вас же предупредили, правда?

— Я не могу ответить.