Опоздавшие на электричку (СИ) - Крэйтон Алекс

Глеб улыбнулся:

— Да мы и не обижаемся. Сами бы насторожились.

— Вот и славно, — сказал Аркадий, — а то живём в такое время: не доверяешь — плохо, доверишься — ещё хуже.

После ужина все вышли на крыльцо, дышать свежим воздухом. Люда набегавшись уснула на руках у матери, Нина ушла с Ларисой и Толиком домой, а мужчины сидели, докуривая последнюю сигарету. Лёгкий вечерний ветер колыхал занавеску на окне, где ещё горел тусклый свет.

Аркадий зевнул и сказал:

— Ладно, пойду я спать, завтра рано вставать. А вы как — на поезде завтра?

— Да, утром, в отделение, а как получим документы так сразу и в Краснодар, как и договаривались.— Ответил Глеб.

— Ну, если что, я вас до станции провожу.

— Не стоит Аркаш, мы сами потихоньку. Вы с Алевтиной и так для нас много сделали, так что теперь мы уже сами.

Он пожал им руки, добродушно, по-домашнему, но в его взгляде Глеб всё-таки уловил что-то — не то остаток подозрения, не то тревогу, которую тот не решился озвучить.

Когда в доме всё стихло, Глеб долго лежал на кровати, глядя в потолок. Валера уже посапывал рядом. За стеной тихо шелестела вода в трубах, а где-то вдали глухо гудел тепловоз.

И в этой тишине вдруг ясно почувствовалось — мир вокруг будто чуть сдвинулся, стал плотнее, ощутимее, чем когда-либо прежде.

Утро выдалось тихим, туманным. Низкое солнце только пробивалось сквозь редкие облака, окрашивая всё вокруг в блекло-жёлтый оттенок. Воздух был прохладен, с запахом мокрой земли и свежевыстиранного белья, что колыхалось на верёвке за домом.

Глеб первым поднялся — в комнате стояла та самая сонная тишина, какая бывает только в деревенских домах, когда часы на стене тикают чуть громче, чем нужно. Валера лежал, отвернувшись к стене, не спеша открывать глаза, будто не хотел просыпаться в этом чужом времени, где всё казалось не их.

— Вставай, — тихо сказал Глеб, — пора собираться.

Валера нехотя повернулся, приподнялся на локте, потер глаза.

— Уже?

— Ага. Скажем, что идём в отделение, а там — сразу на вокзал. Чем раньше уедем — тем лучше.

Они молча оделись. На стуле, аккуратно лежала их чистая, выглаженная одежда — Алевтина постаралась.

Алевтина хлопотала уже у плиты на кухне. Видно было — не выспалась, но улыбнулась:

— Ну что, собрались? Документы получать будете?

— Да, — ответил Глеб, — нам сказали утром подойти, может, повезёт, успеем оформить всё за день.

Она кивнула, поставила на стол чашки, тарелку со сливочным маслом, варенье, нарезанный хлеб.

— Хоть поешьте в дорогу.

— Спасибо тебе, Алевтина, — сказал Валера, стараясь не встречаться с ней взглядом. — А Глеб с удивлением для себя отметил, что в молодости тёща всё же не была такой стервой, как станет после.

Появился заспанный Аркадий, зевая и поправляя рубашку. На лице его отражалась смесь облегчения и грусти — видимо, он в некоторой степени был рад их скорому отъезду.

— Ну что, мужики, я вас всё-таки провожу, — сказал он.

— Не стоит, — мягко возразил Глеб. — Мы сами. С утра, да по делам — не будем отрывать тебя от работы.

Аркадий пожал плечами, но не стал спорить. Зашнуровывая ботинки, буркнул:

— Ладно. Смотрите только, чтоб всё у вас получилось.

На прощание Алевтина сунула им в руки бумажный свёрток:

— Тут хлеб, варёные яйца и пару огурцов. Дорога — дело непредсказуемое.

— Спасибо, — Глеб взял свёрток, чувствуя, как что-то внутри сжимается.

Маленькая Люда выбежала на крыльцо, держась за подол матери.

— Дяди, вы ещё приедите? — спросила она, глядя снизу вверх своими ясными глазами.

— Приедем…обязательно приедем.— Соврал Глеб, погладив девочку по голове, подавив в себе желание обнять и поцеловать эту маленькую копию его Люды.— Только сначала дела все уладим.

Они шагнули за калитку. Доски скрипнули, и за спиной сразу стало тише — будто дом, закрывшийся за ними, отрезал их от другой жизни.

Дорога к станции шла через поле и небольшой овраг, по которому журчал ручей и в какой они накануне упали, когда пытались избежать столкновения с машиной. Трава ещё блестела от росы, воздух был влажным и пах осенью. Глеб шёл впереди, держа руки в карманах, Валера молчал, задумчиво глядя под ноги.

— Слушай, — вдруг сказал Глеб, а вот это место. Мы с тобой упали здесь…точно вот и железка из земли торчит об какую споткнулись. Может, если снова попробуем упасть, вдруг вернёмся назад?

Валера согласился, они вдвоём сымитировали падение с трассы в овражек с перецепом через железяку, но обстановка вокруг них никак не менялась, как не поменялась даже после шести попыток с разными подходами.

Наконец плюнув они молча побрели на станцию.

— Слушай, а как тебе твоя Нинка?—Желая поговорить спросил Глеб.

— Не напоминай, — глухо ответил Валера. — Я всю ночь думал об ней. Хотел даже пойти к ним ночью, сказать хоть что-то… но ведь нельзя. Ни слова нельзя.

— Да и толку, — вздохнул Глеб. — Им сейчас всё равно не понять. А ты представь — если бы кто-то к тебе пришёл и начал такое нести?

— Да знаю я… — Валера запустил руку в карман, достал помятый “Camel”, но потом сунул обратно. — Вот только как теперь это из головы выкинуть?

Они шли дальше, пока впереди не показался железнодорожный переезд. На будке у шлагбаума дремал дежурный, рядом стоял трактор “Беларусь”, пахнущий соляркой.

Вокзальчик оказался крошечным — деревянное здание с выцветшей вывеской “КАССА” и облупившейся синей краской. Внутри — пара лавок, расписание на стене и бабка в очках за стеклом.

Глеб подошёл первым:

— До Москвы два билета, пожалуйста.

Кассирша подняла взгляд, смерила его прищуром.

— Паспорт-то есть?

— В отделении оставили, — не моргнув ответил он. — С утра туда ходили, но сказали потом забрать. Нам только добраться надо.

Она что-то проворчала, шурша бланками.

— Без паспорта билет не положено… Но если без купе, в общий, может, и продам.

— Нам и в общий, — поспешил согласиться Глеб, доставая красный червонец.

Бабка долго разглядывала деньги на свет, потом отсчитала сдачу и протянула им два серых билета.

На перроне почти никого не было. Несколько женщин с сумками сидели на скамейке, рядом мальчишка в коротких штанах крутил обломок ветки. Поезд должен был быть через полчаса.

Глеб присел, уставившись на рельсы, уходящие в даль.

— Ну вот, брат, — тихо сказал он. — Дорога в новую жизнь.

— Или в тупик, — буркнул Валера. — Мы даже не знаем, куда нас дальше занесёт. В Москве нас кто ждать будет? У нас ни паспортов, ни прописки, ни работы, ни денег.

— Зато голова есть, — усмехнулся Глеб. — Разберёмся. В большом городе людей много, затеряться проще. Главное — держаться вместе.

— За то хоть время теперь настоящее, — сказал он. — Без цифр, без интернета. Только солнце и тень.

Гудок тепловоза раздался неожиданно громко, заставив их подняться. Из-за поворота показались первые вагоны — старые, выкрашенные в зелёный, с запотевшими окнами.

Когда поезд остановился, они шагнули к двери, не оглядываясь. Только на мгновение Глеб всё-таки повернул голову — туда, где за полями, за туманом, остался тот дом.

Поезд дёрнулся, заскрипели колёса. Они тронулись в путь — туда, где впереди их ждала Москва, холодная, шумная, и, возможно, единственный шанс начать сейчас всё сначала.

Глава 6

Глава 6. Пыль, соль и пот.

Москва образца 1979 года — был городом контрастов: торжественные своды метро и грязные задворки дворов; праздничные олимпийские плакаты и ленточные очереди у гастрономов; хрусткий майский воздух и тяжёлая, вязкая суета жизни. Для Глеба и Валеры это одновременно испытание и шанс: при правильной осторожности, рассудительности и способности быстро приспосабливаться они могут найти путь к минимальной безопасности — ночлег, еда, первые деньги — и только затем — куда более сложную задачу: влиться в бюрократическую сеть, получить документы и, возможно, найти тех, кто поможет вернуться или начать новую здесь жизнь.