Газлайтер. Том 37 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Входите, — вздыхаю, даже не думая подниматься.

Входит Кира — вся собранная, в идеальном выглаженном деловом костюме, как будто сейчас заседание совета директоров, а не раннее утро. Некромантка держит папку. За ней, чуть позади, идёт Камила в легком платье, тоже вся ухоженная, словно домашняя кошечка. И когда они встали, если в шесть утра такие уже отполированные?

— Что случилось? Чего вам так неймётся? — бурчу я, приподнимаясь на локте.

Кира оглядывает меня требовательным взглядом:

— Данила, надо обсудить результаты внедрения новых законов.

Я зеваю:

— А Камила зачем пришла?

Брюнетка спокойно кивает в сторону Киры:

— Мой дорогой муж, Кирочка — уже замужняя девушка. Неприлично оставлять её в мужской спальне одну. Могут пойти слухи.

Я бросаю взгляд на служанку, которая как раз входит со свежими полотенцами, и только тяжело вздыхаю.

— Ладно, убедили. Что там не так с внедрением законов, из-за которых нельзя подождать хотя бы до завтрака?

Кира раскрывает папку, листает бумаги и начинает докладывать:

— Антимонопольное законодательство мы объявили утвержденным тобой несколько часов назад, и уже ремесленники, предприниматели и цеховые хлынули в казённые учреждения просить разрешения на работу. Наплыв просто чудовищный — очереди до ворот, чиновники уже не справляются.

Я поднимаю бровь:

— А раньше кто их принимал? Они ведь и прежде должны были куда-то подавать заявки.

— Раньше этим занимались конторы лордов-монополистов, — спокойно отвечает Кира. — Теперь же лорды больше не вправе продавать разрешения на предпринимательскую деятельность, ибо государство в твоем лице монополизировало это право, и весь поток обращений теперь идёт напрямую к нам.

Я потираю переносицу. Мда, ну и бюрократическая задачка. А ведь и правда, раньше, например, Лорд Рыболовли брал с артелей мзду за рыбалку, а теперь мы даем разрешение за установленную пошлину, в разы меньшую. И понятно, что у лордов-монополистов это дело уже поставлено на поток, и нашим службам только это предстоит сделать. Но задачу можно легко упростить.

— Ну, значит, выпускаем новый приказ, — говорю я. — Что эти конторы теперь объявляются государственными. Мы их национализируем. Пусть работают дальше, только под нашим надзором и в рамках законодательства. А все служащие там — временно наши.

Кира вскидывает брови.

— Интересное решение, Даня, — и что-то помечает ручкой у себя прямо в папке.

Камила тихо добавляет:

— Лорды-дроу будут недовольны. Зар доложил, что они и так шипят за спиной, мол, ты слишком быстро меняешь многовековые порядки.

Я лениво вытягиваюсь на постели, безмятежно глядя на брюнетку:

— Раз мы уже нагнули десятитысячную армию самых недовольных, остальные будут молчать. По крайней мере — пока. Пусть шипят, если боятся сказать прямо. Главное сейчас — провернуть всё быстро, пока у лордов не хватило духу снова собраться в мятежное войско.

Камила садится на край постели, подбирает подол, чуть сжимает руки на коленях:

— Поэтому ты именно сейчас ввёл антимонопольное законодательство?

Я усмехаюсь, глядя в зеленые глаза жены — на минуточку, потомка полубогини — и снова задаюсь вопросом, какими же крутыми будут наши дети.

— Верно. Сейчас мы на коне, Камил. Мы победили лордов-бунтовщиков, и остальные прижали хвосты и затаились. Это окно возможностей не бывает долгим. Если не воспользоваться моментом сейчас — потом поздно будет. Мы должны превратить Багровые Земли из феодальной свалки в настоящее, крепкое королевство. Без паразитов, без личных монополий, без того гнилища, что веками сдерживало развитие.

Я говорил в первую очередь жене, но Кира с серьезным лицом кивает:

— Поняла, мой король.

Я киваю, и она уходит, аккуратно притворив за собой дверь.

Мы остаёмся вдвоём. Камила не теряет времени: скользит взглядом по мне и, не спрашивая разрешения, прилегает рядом, прямо на половинку, где незадолго лежала нагая Светка. От брюнетки пахнет гелем для душа и сладкими духами «Смит №5». Эти духи выпускает парфюмерная компания «Barbary», принадлежащая той самой пышногрудой англичанке леди Барбаре Смит, с которой я когда-то весьма неплохо провёл время.

— Даня… — тихо говорит брюнетка, прижимаясь. — Я вообще не ожидала, что мы проведём антимонопольный закон так быстро. Ещё вчера казалось, что это займет месяцы или годы, а сегодня уже указы подписаны, печати поставлены, и лорды-дроу в панике.

Я поворачиваюсь к ней и говорю:

— Спасибо Лорду Хлопку, что поднял восстание. Без него всё это растянулось бы на месяцы. Мы торопимся не просто ради реформ — Багровые Земли должны суметь противостоять Древнему Кузнецу. Он зол на меня за то, что я остановил его металлодобывающую фабрику в горах стреков, и вскоре будет ещё злее. Поводов для ярости я ему, пожалуй, предоставлю с избытком.

По сути, если отбросить браваду, я сказал, что собираюсь схватиться насмерть с сильнейшим полубогом, возможно, не уступающим в силе аж самому Багровому Властелину, но Камила вдруг лучезарно улыбается.

— Как ты говоришь, будет весело, — кладет она голову мне на плечо.

Вот за это я и люблю своих женщин. Кто угодно назвал бы меня безумцем и смертником, а благоверные верят, что это Древнему Кузнецу не поздоровится. Впрочем, я дал им достаточно для этого причин.

Взять хотя бы стальное пополнение наших сил, которое сейчас находится на модернизации. Уже два дня Живые Доспехи на апгрейде. Я велел Гумалину заменить трупы магов, которыми они раньше были начинены, на энергокристаллы подпитки. Понятно, что это задача не простая. Казиду придется ковыряться в Живом металле, встраивать новые узлы, перенастраивать потоки энергии. Главное, не сделать так, чтобы высосанные из магов силы пропали. Нет, Живые доспехи должны ими обладать, но при этом всегда иметь возможность зарядиться маной.

Вообще в идеале надо научиться делать свои Живые доспехи, но будем честны, эта задача слишком сложная и возможно под силу только Древнему Кузнецу.

За это время лорды-бунтовщики были отправлены в Пустошь Миражей, шахты Ланстера взяты под мой контроль, а Грандбомж найден под завалами, невредимый и разочарованный этим.

Повалявшись немного, Камила встаёт, поправляет волосы и бретельки платья и, на прощание улыбнувшись, уходит. Я остаюсь один, снова валяюсь на постели, лениво уткнувшись лицом в подушку. Тело приятно ломит от отдыха, и впервые за последние дни можно просто позволить себе ничего не решать, ни за кого не думать. Покой — роскошь, которую мне редко удаётся себе позволить.

Я только начинаю проваливаться в сладкое безмыслие, как рядом на простынях вдруг появляется Змейка. Миловидная, с мягкими чертами и ямочкой на щеке, опять без одежды, если не считать кожаную портупею, пересекающую тело. В руках у неё дымящаяся чашка.

— Кофффе, — говорит она с характерным шипением. — Маззака пьёт кофе, фака.

Ну да, пора вставать.

Полусев, я протягиваю руку, принимаю чашку. Обжигающий аромат поднимается к лицу — крепкий, терпкий, с нотками жареного миндаля. Делаю глоток, чувствуя, как кофе разгоняет остатки сна. Змейка тем временем устраивается рядом, поджимает хвост, потом неожиданно обвивает им мои ноги, словно лениво тестирует, насколько я позволю ей приблизиться.

— Маззака — соння, — довольно шипит она, зарываясь лицом в подушку.

Я бросаю взгляд на голубую прохладную гладкую кожу на бедре. Мысли сами собой начинают блуждать куда-то не туда. Я быстро отгоняю их, будто мух, и отворачиваюсь да попиваю кофе. Кожа Змейки прохладная, полная противоположность жаркой Светке.

Я усмехаюсь про себя. Всё-таки Змейка — моя хищница, и не больше. Стоит об этом помнить. По крайней мере, пока она убьет меня и не заберет четвёртую формацию.

Мысль об этом заставляет задуматься. Как именно мы это провернем, я еще не решил. Но умирать навсегда мне точно не хочется.

Я встаю, потягиваюсь, чувствуя, как мышцы возвращаются к жизни. Допиваю остатки кофе, оставляю чашку на тумбочке и иду умываться. Холодная вода помогает окончательно стряхнуть остатки сна.