Заложник (СИ) - Француз Михаил

Успевшие раньше вернуть обычные размеры глаза Ирины вновь распахнулись на всю их возможную ширину.

— Дар? — тихо пропищала она. Чувствовалось, что ей большого труда стоило задавить рвавшийся наружу удивлённый крик. — Алиен — Одарённая⁈ — ещё тише воскликнула Княжна. — А какой Дар? Какая Стихия? Лёд? Ей бы по характеру подошло… или… Солнце? Блондинка же… Земля? Металл? Какой?

— Пока не ясно, — отозвался я, краем глаза наблюдая за тем, как резко помрачнела и потемнела лицом Мари, услышавшая такую новость.

— Но… а это точно? — продолжила допытываться Княжна Ирина — «Девочка-Огонёк». Причём, в прямом и переносном смысле, так как её характер полностью соответствовал её Стихие — Огню. — А что за основания? Князь не мог ошибиться?

— Алина больше не читается Разумниками, — не счёл необходимым скрывать я. — Достаточное это основание?

— Вполне… — медленно произнесла Ирина. Затем её лицо озарила радостная улыбка. — Я знала! Я знала! Паре «Юралиен» быть!! — вскинула она свой сжатый кулачок к небу.

Смотреть в момент этого восклицания на Княжну Марию… было физически больно. Но… я знал, на что шёл, ещё когда первое кольцо Алине дарил. Ну, не страшнее же это будет многократной мучительной смерти? Ведь правда же? Ведь правда? Да?..

Глава 38

* * *

Берлин. Раньше я никогда не был в этом городе. Ни писатель, ни Княжич так далеко в «цивилизованную» «заграницу» не забирались. Вообще, в писательской жизни я довольно мало путешествовал по дальним странам. Ну, в туристическом смысле, имеется в виду.

Поэтому мне трудно судить, насколько сильно этот город в мире Княжича отличается от него же в писательском мире. Но отличаться он точно должен, ведь история этих городов различалась весьма значительно.

В частности, война его… ну, не то, чтобы пощадила или обошла стороной, но и такого, как в писательском мире, практически полного сноса исторической части города здесь не было. Тут вообще, обе мировые войны проходили довольно отличным от привычного писателю образом. Но, об этом как-нибудь в другой раз. Отдельно. Сейчас отмечу лишь только пару самых ярких штрихов: в частности, что один довольно известный австрийский художник… известный печально в писательском мире, здесь так и не прославился. Совсем. Тут про него вообще ничего слышно не было. Подозреваю, что он вовсе не вернулся ещё с западного фронта первой войны. От того не смог приложить своих рук к организации и началу второй…

Из аэропорта нас, на машинах: красивых чёрных, в хлам тонированных, выстроенных кавалькадой с сопровождением из полицейских машин впереди и сзади колонны повезли сразу в Академию, прямо и никуда не заворачивая.

Насколько я понял её расположение, рассматривая план города на своём телефоне и сравнивая его с тем, что успел посмотреть дома у писателя на своём компьютере, то она здесь находилась примерно там, где у них находится парк с названием «Большой Тиргартен». И площадь занимает чуть ли не такую же, как он — под двести гектаров. Число кажется большим, но, если сравнить с тем же Царским Селом, которое больше трёхсот занимает, то, вроде бы, не так уж и впечатляет.

Города, соответственно, мы практически и не увидели: что там ехать-то от Аэропорта Берлин-Темпельхоф до парка, то бишь, территории Академии — меньше пяти километров по знаменитым немецким «автобанам», широким и гладким. А, если ещё учесть, что наш кортеж никаким общим скоростным ограничениям не подчинялся: впереди нам дорогу на всём протяжении поездки расчищали полицейские службы. Соответственно, чёрные дорогие мощные автомобили двигались в своём собственном, комфортном им темпе далеко за сто двадцать, то удивлюсь, если путь в целом занял больше пяти минут.

Ворота Академической территории перед нами тоже открылись заранее и без лишних вопросов. Так что, въехали мы в них, пусть и сбавив скорость, но не останавливаясь. Так же и по самой территории двигались. Остановились только непосредственно перед парадным входом в административное здание. Где и высадились.

Дождавшись, пока мы все выйдем, машины доставившего нас кортежа организованно и неспешно отправились восвояси. А мы остались, разминая ноги и глазея по сторонам, благо поглазеть здесь было на что.

Административное здание Берлинской Кайзеровской Академии впечатляло. Впечатляло бы, если бы я несколько раньше не видел уже административного здания Царско-сельского Лицея. Но я видел. И мне есть с чем сравнить. Это было… несколько меньше. Имело иную планировку. И не смотрелось таким нарочито-роскошным: не было ни позолоты, не белого камня, ни мрамора, ни лепнины, ни изобилия статуй. Однако, и «простеньким» его тоже назвать язык не повернётся: «П»-образное «готическое», устремлённое к небесам каменное строение в четыре высоченных этажа, с остроугольной металлической крышей, с массой шпилей и кованных элементов, с колоннами и портиками. С круглой башней, возвышающейся над основной частью здания в середине «перекладины», оканчивающееся куполом.

В центре образованного «буквой» двора — большой фонтан с какой-то тёмной бронзовой статуей. Каменные, брусчатые дорожки и площадки, жухлый зимний газон с жалкими остатками снега на нём — «европейская» же зима.

А ещё, у самого здания — первый этаж по высоте чуть ли не в три раза больше остальных трёх, находящимся над ним, без того высоченным, что делало первый уже вовсе неприлично большим — метров десять-двенадцать, на вскидку. И окна у этого этажа: соответствующего размера. Красивые, больше арки порталов напоминают, чем окна. Однако, остеклённые.

Понятно, что под такие габариты цельного листа стекла никто изготавливать не станет, так как это слишком дорого, долго, сложно и нецелесообразно — малейшая трещинка, и весь лист рассыплется. Так что, нет ничего удивительного в том, что застеклены эти огромные арки-окна были витражным способом. То есть, площадь арки собиралась из десятков, точнее сотен небольших кусочков стекла разных цветов и форм, складывающихся в целы картины и сцены.

Картины, собранные из стёклышек в арках-окнах этого здания, изображали Одарённых разных Стихий, наглядно использующих эти свои Стихии. Пусть и немного схематично-художественно. По одному на каждое окно.

Здесь был Огневик. Был Воздушник, был Водник, был Одарённый Земли, был Одарённый Металла. Даже Одарённые Молнии и Света имелись.

Окон имелось много. Не все из них были хорошо видны с той точки, где мы в данный момент стояли, поэтому я даже не мог точно сказать, сколько их тут, на самом деле. А ещё я не знал: конкретные это исторические личности или просто какие-то обобщённые представления об образах Одарённых-стихийщиков здесь представлены?

Однако, в любом случае, смотрелось красиво. И познавательно. Даже появилось желание задержаться подольше и повнимательнее рассмотреть каждый витраж. Особенно Водный, который с моего места просматривался не ахти как.

Однако, было не совсем правильное время этим заниматься. Ведь парадные двери перед нами уже открылись. Навстречу прибывшим и глазеющим по сторонам нам, вышла небольшая делегация из встречающих местных, состоявшая из трёх мужчин и двух женщин, одетых несколько старомодно, но красиво, аккуратно и явно дорого. Все пятеро при оружии. Значки на одежде тоже были, но я пока что не особо приглядывался к ним.

Центральный из вышедшей на порог делегации остановился и произнёс довольно длинную приветственную речь. Притом, сделал это на достаточно неплохом русском языке, а не на немецком, как можно бы ожидать. Однако, речь была так скучна, торжественна и бессодержательна, что, как пуля снайпера: «в одно ухо влетела, в другое вылетела». Я почти ничего из неё не запомнил.

Одно я из всей речи понял: этот речепроизноситель — Директор Академии. Женщина рядом с ним — его зам. Оставшиеся двое мужчин и женщина — Начальники курсов. Соответственно, третьего, четвёртого и пятого. И, против правил жанра, женщина отвечала не за мой — третий, а за четвёртый. И, если всё пойдёт штатно, мне с ней пересекаться в этот год вообще не придётся. Что и к лучшему: итак уже слишком много представительниц «слабого» пола собралось в моём окружении, чтобы их количество ещё увеличивать (больше двух — уже много!). С мужиками договариваться проще — они предсказуемей и понятней.