Анна (СИ) - Катани Лилиан

— Анна, если бы ты всегда была такой милой, мы бы ещё в июле дом продали, — сказал Вильям, потягивая коньяк на террасе.

— Другие мне не нравились!

Это была правда. Я своим видом или аурой распугивала покупателей. То им окна не нравятся, то камин, то цена. Эта семья согласилась на предложенные условия и даже пообещали заплатить половину суммы в сентябре, а вторую половину в ноябре. В то время как другие хотели скидки в тридцать процентов и рассрочки платежа в несколько лет.

— Даже Грейнджеры?

— Особенно Грейнджеры! Их дочурка меня в бешенство приводит.

— Чем?

— Тем, что она дятел!

— При чём здесь птица?

— В России так называют людей, которые наушничают и ябедничают. Про таких говорят: «Стучит как дятел».

— Разве это плохо, что она рассказывает учителям обо всех происшествиях? — спросила Джесс, неспешно попивая вино.

— Она действует выборочно. Рассказать, что её друзья прогуляли, списали, нарушили правила — ни-ни. Нажаловаться на других — в порядке вещей. И ладно бы ябедничала про что-то стоящее: подрались, отобрали деньги или учебники. Так ведь нет — молчит об этом, знает, что старшекурсники ей устроят kizkiny mat, а наябедничать, что я на астрономии учебник забыла и пользовалась чужим — святое.

— Тебя не устраивает, что Гермиона не закладывает своих друзей и не связывается с отморозками? — спросил Вильям.

— Ты мне подмену понятий не делай, я тоже этот трюк знаю! Меня не устраивает, что она выполняет лишь то, что выгодно лично ей, не думая о других, а также, что на её выходки закрывают глаза.

— То есть, тебя не устраивает то, что она заботиться о себе и своих друзьях?

— Меня не устраивает, что она подставляет других людей и выезжает за счет этого. Если борешься за справедливость, то делай как положено, а не лицемерь. В глаза скажет одно, а за спиной другое, прикроется Поттером и сидит, типа, королева. Про то, что два парня с её факультета фактически травят конфетами с начинкой других детей и отбирают деньги — ни слова, а пожаловаться на то, что мальчик с моего факультета ходит не в школьной форме — нормально.

— Какие-то несопоставимые вещи ты сравниваешь.

— Не знаю. Может и несопоставимые, но я считаю, что она дятел, который мать родную продаст, если будет выгодно.

— Я так и не поняла, почему дом-то Грейнджерам не продавать?

— Меня не устроил пирог с магическими добавками, который они принесли — это раз. Второе — предварительное соглашение содержало в себе скрытые магией пункты.

— Хм, а почему не сказала? — напрягся Вил.

— Честно — забыла.

В тот день, когда проходили соревнования по маутин-байку, к нам заявилась чета Грейнджеров, благо без дочурки. Принесли пирог, на который среагировали серьги-артефакты, а в самом контракте были подпункты, проявляющиеся, только когда я брала в руки документ. Если контракт лежал на столе, то данные условия не высвечивались. На тот момент усталость и разочарование от проигрыша были сильные, поэтому опекунам было сказано не заключать контракт, а пирог отправился в мусорку. Вильям и Джессика считали, что милая голодная девочка его съела. Я не знаю, что там были за добавки — может, вкус улучшающие, а может, яд, но рисковать не стала.

— Анна, — сказала Джесс, — давай ты больше не будешь забывать такие вещи.

— Постараюсь, — ответила я.

Мы поболтали ещё минут сорок и разошлись по спальням. Судя по ушам Василия, которые как локаторы поворачивались в сторону выхода из комнаты — ночь у опекунов была бурной.

* * *

По сложившийся традиции утро первого сентября было мерзким — холодно, дождь и туман. В этом году я хотела доехать до школы автобусом, но Миллисент отсоветовала. Во-первых — не поймут, а во-вторых, контракт со школой предполагает прибытие студента в Хогвартс первого сентября на поезде, так что пришлось грузить чемодан в багажник, кота в салон, Воровку, которая отказалась лететь по такой погоде, в клетку, и выдвигаться. Вильям ехал медленно и аккуратно по скользкой дороге, периодически сигналя зазевавшимся пешеходам, лихим водителям и просто знакомым. Мы распрощались у входа на девятую платформу, и я, посадив птицу на плечо, толкала тележку в сторону разделительного барьера. Волшебный перрон, несмотря на то, что до отхода поезда оставался ещё целый час, просто кишел народом — дети, родители, питомцы. Очень много малышей-первокурсников. Флинт говорил, что в этом году поступает почти девяносто детей! К поезду прицепили ещё три вагона, надпись на которых гласила, что они предназначены для будущих первокурсников.

Девочки, теперь уже четвертого курса, в этом году тусуются в вагоне Пуффендуя. В принципе — логично. Наш факультет самый нейтральный из всех, а Дафна Гринграсс уладила возможные проблемы и вопросы со стороны других факультетов, старост и обслуживающего персонала поезда.

Купе С, D, E, в которых будет ехать наш женский коллектив, были расширены, добавлен столик. Предполагается, что поедет двадцать девочек — по шесть-семь человек в купе. Первой пришла Миллисент. Её внешний вид можно было описать фразой — краше в гроб кладут. Подруга сильно похудела, волосы колтуном, форма старая и висит как на вешалке, под глазами мешки.

— Всё так плохо? — тихонько спросила я её, боясь получить ответ.

— Очень, — ответила подруга, обнимая Васю.

Милли знала, что засранец живой, а также то, что кто-то сердобольный его лечил. Рыжий сразу включил мурчалку и устроился на её коленях.

— Давай я форму подгоню и тебя в порядок приведу…

— Не получится, — перебила Булстроуд. — Я уже несколько раз её переделывала.

— Получится, — ответила я, запуская руку в рюкзак.

Как знала, закинула запасной комплект, и через десять минут Милисента уже была одета в хогвартскую форму без опознавательных знаков в виде герба факультета, а я заплетала подруге косички, пока та наносила тональный крем и пудру (спасибо Джессике, положившей это в косметичку).

— Что с бабушкой?

— Возраст, проклятие и магия рода тянут из неё все силы. Я, пока дома была, свои тоже отдавала, а сейчас… Наверное, бабушка не доживёт до конца учебного года.

— Немного не поняла, что там с магией.

Милли вздохнула и вкратце обрисовала ситуацию. Род в волшебном мире — это не пустой звук и не бахвальство. Если ты принадлежишь к какому-либо роду, то у тебя, помимо большего резерва и способностей, есть определённые обязательства перед магией. Их можно сравнить, ну, к примеру, с обязательствами перед огородом. Хозяин участка может не соблюдать правила безопасности, не убирать сорняки или, наоборот, пользоваться пестицидами. Кому от этого хуже будет в конечном итого? Ну, если глобально, то, к примеру можно сравнить обязанности корпорации Бритиш Петролеум перед экосистемой. Они могут не соблюдать правила безопасности, не реагировать на разлив нефти в океане и выбрасывать в атмосферу вредные примеси со своих заводов. Тогда будет экологическая катастрофа. И компания, хочешь не хочешь, соблюдает правила и обязанности по отношению к природе. Обязательства перед родом, его магией и алтарным камнем чем-то схожи с ситуацией Бритиш Петролеум или, если попроще, с огородом и растениями в нём. Магия как окружающая среда — вроде и бездумна, но в тоже время есть закономерности. Род требует магии, продолжения магии в детях, вливания магии в алтарный камень и проведения родовых ритуалов. Если с детьми всё понятно, то с камнем и ритуалами далеко не так просто.

Алтарный камень по своей сути — это резервный фонд, который накапливает магическую энергию, чтобы в критической ситуации отдать её представителю рода. Чистокровные считают, что одна из причин, по которой я выжила на пожаре, — та самая родовая магия, поддержавшая моё тщедушное тельце, правда, о том, что роду Блэк я не принадлежу, как-то забывают, ну, не об этом речь.

Камень в обычном состоянии тянет магию из членов рода — немного, на пару-тройку люмосов, но каждый день. Пребывание в Хогвартсе «закрывает» канал передачи магии в алтарь (у школы свой «камень» есть, его тоже кормить нужно). Милли отдавала энергию за себя и за бабушку, замкнув всё на себе. За это время, что Миллисент была дома, бабушка окрепла, стала ходить и даже провела пару ритуалов.