— И молчал?
— А смысл? — пожал плечами Шедарис.
— И пошел…
— А что я, Симарглом обосранный или трус? С тобой, командир да не пойти… Вот только дойти бы, а там уж за всех поквитаемся…
— Ну, тогда пошли, — сказал Сварог вставая.
Впервые за все время их блужданий по этому сумасшедшему дому за дверью не оказалось лестницы! Длинный, очень длинный светло-коричневый коридор начинался сразу за дверью без единой ступеньки. Примерно треть его, близкая к ним, отгорожена темно-коричневой, странно бугристой каменной, кажется, стеной с аркообразным проемом. И кончается коридор дверью — такой же двустворчатой, аркообразной, как все прежние, но на сей раз она не из темного дерева — цвета золота, в тон все тем же ручкам…
— Шег… — сказал Сварог тихонечко, севшим голосом. — А не похоже ли, что мы дошли?
— Хорошо бы, хур Симаргл… — процедил Шедарис.
Они невольно ускорили шаг. Коридор был чист, тих и совершенно пуст. Чем ближе, тем лучше видно — проем не просто бугристый, стена покрыта выступами, напоминающими половинку желудя, — сплошь, сверху донизу, искусные здесь потрудились камнерезы, надо признать, времени и умения, несомненно, потребовалось…
ВВВ-зи-ууу!!!
Стена словно вскипела — то, что казалось половинками желудей, отделилось от нее, оставив бесчисленные ряды аккуратных ямок. Туча коричневых «желудей», на лету выпуская блестящие острия, рванулась навстречу с невероятной скоростью — так, что Сварог не успел ничего сделать…
Налетела — и отхлынула, как набежавшая на берег морская волна, разлетаясь во все стороны, падая на пол. Сварог ошарашенно огляделся. Весь пол перед ним усыпан неподвижными «желудями» с длинными блистающими иглами. А там, где только что стоял Шедарис…
То, что там лежало, весьма напоминало очертаниями человеческую фигуру, но сплошь покрытую «желудями», превратившими генерала в гротескную статую, совершенно неподвижную.
— Значит, вот так… — сквозь зубы сказал Сварог. — Ну что же, шагом марш…
Он шагал по коридору, твердо ставя ноги, держа топор наготове, в душе и в мыслях была совершеннейшая пустота, клокотавшая болью и яростью. Понятия не имел, чем для него это все закончится, но твердо знал, что обязан дойти и поквитаться за все и за всех, за прошлое и будущее…
Справа и слева — хаотично разбросанные черные ниши. Из них с пронзительным визгом на Сварога кинулась орава каких-то вертких тварей, проворных, ничуть не похожих на людей. Он взмахнул топором — и крошил, крошил, крошил… Разлетались бесформенные куски, фонтанами брызгала зеленая липкая жидкость, пятнавшая его одежду, попадавшая на кожу, — а он крушил, как берсерк, пока не увидел, что остался совершенно один посреди накромсанных кусков и луж зеленой жидкости.
Пошел вперед. Ниш по сторонам коридора больше не было. Дверь, когда он приблизился вплотную, показалась отлитой из чистого золота — но отворилась так же бесшумно и легко, как все прочие здесь. Еще не сделав ни единого шага, он уже понял, что наконец добрался…
Глава XV
ПЯТАЯ ЧЕТВЕРТЬ ПУТИ
Большой сводчатый зал. С двух сторон возле двери — два высоких стрельчатых окна, закрытых цветными витражами, — снова неприятные на вид черно-зелено-белые узоры, напоминавшие переплетение безголовых змей. Все остальное пространство обеих стен закрыто тяжелыми темно-фиолетовыми портьерами. Пол — мозаичный, черно-синий, выглядевший так, словно разноцветные кусочки разбрасывали пригоршнями, как сеятель зерно, и они так и остались там, где упали, образовав даже не узор, а хаотичную россыпь без складу и ладу.
У противоположной стены — высокий черный трон, спинка заканчивается остроконечными столбиками, поставленными «шалашиком», меж ними и человеческой фигурой на троне тот самый намозоливший глаза герб. Ну что же, со свиданьицем…
Человеческая фигура на троне пошевелилась. Послышался сухой, язвительный, неприятный голос:
— Ну что же вы стоите, дорогой гость? Разрешаю приблизиться. Только убедительно прошу не переступать Черты, это в ваших же интересах…
Сварог, опустив руку с топором, пошел к трону чуткой походкой хищного зверя, уже отчего-то совершенно не опасаясь очередных подвохов — почему-то возникла стойкая уверенность, что больше их не будет. Сошлись лицом у лицу…
Ага, это, надо полагать, и есть Черта — полоса тускло-золотистого цвета, чуть-чуть выступающая над мозаикой — округло, словно верхушка тонкий трубы. Остановившись перед ней и оказавшись уардах в семи от трона, он во все глаза разглядывал сидевшего на нем человека. Кто бы это ни был, он выглядел совершенно как человек: невысокий, пожилой на вид (сколько ему миллионов лет от роду?), узкое лицо с застывшим на нем выражением хронического недовольства всем на свете, как у язвенника со стажем, острый подбородок, туфлеобразный нос с глубокими морщинами, идущими от его крыльев ко рту, маленькие колючие черные глазки, выглядит чистейше выбритым, а вот старательно расчесанные длинные черные волосы падают гораздо ниже плеч. На голове — та самая корона с герба. Узорчатый черно-зеленый камзол, вызывающий ассоциации со змеиной кожей, черные шаровары, черные низкие сапоги. А еще он горбат, и горб немаленьких размеров, так что сидит он, чуть отстранившись от высокой спинки кресла, в которую горб упирается. Рот маленький, бледный. Никаких украшений. Узкие ладони с длинными пальцами, причем все, кроме большого — одинаковой длины, с черными ногтями, казавшимися аккуратно подстриженными. Так вот ты какой, северный олень… Тварь, погубившая его лучших друзей…
Сварог постарался отрешиться от любых эмоций, сохранить совершеннейшее хладнокровие: он всего лишь добрался и не более того, главное не сделано…
— Ну, что вы молчите? — спросил человек на троне. — Столько трудов потратили, добираясь сюда… Не боитесь же вы меня? Чего-чего, а страха на лице у вас нет…
— Это не вас ли кличут Безумным Зодчим? — спросил Сварог.
— Иногда и так, — кивнул человек на троне. — Правда, сам я категорически не согласен с эпитетом «Безумный». Помилуйте, ну ведь ничем не заслужил… Предпочитаю, чтобы меня именовали просто Зодчим. Что же вы не задаете вопросов? Чуть ли не все ваши предшественники обожали задавать вопросы, хотя в толк не возьму, какую в этом они видели для себя выгоду… Но такова уж человеческая натура, надо думать: даже оказавшись здесь, задавать вопросы, как будто это поможет или спасет… Не стесняйтесь, мне все равно нечем заняться, а впереди у меня — Вечность. («Ну, это мы еще посмотрим, сколько тебе осталось той вечности», — подумал Сварог угрюмо). Впрочем… Сначала, я сам задам парочку вопросов, любопытства я не лишен, в чем подобен людям… Что с вами со всеми там случилось, в большом мире?
— То есть? — искренне не поняв вопроса, спросил Сварог.
— Ваша компания — первая за много, невероятно много лет. Когда-то ко мне едва ли не вереницей тянулись глупцы, желавшие меня убить. Их становилось все меньше и меньше, в конце концов перестали приходить… Вряд ли из страха: я достаточно долго прожил, чтобы уяснить: человек — странное животное, он продолжает лезть даже туда, откуда, о чем ему точно известно, не возвращался живым никто из его предшественников… Что же там у вас случилось?
— Как бы вам сказать… — пожал плечами Сварог. — Дорогу завалило. Можно и так выразиться.
— Ага… А вы, значит, сумели пробраться вместе с вашей весьма интересной собакой?
— Сумели, — кратко ответил Сварог.
— Уж не означает ли это, что ко мне вновь потянутся гости?
— Вполне возможно.
— Замечательно, — на узком лице появилось нечто напоминающее довольную улыбку. — Просто замечательно! Не скажу, что я способен скучать в точности, как человек, но что-то похожее на скуку все же испытываю. Так давно не было гостей… У вас, право, великолепный топор. Таких красивых и не видел, хотя ко мне приходили… да с чем только ко мне не приходили… Не угодно ли полюбоваться?
