Осиротевший барон Кост цин Дьедонне никого ни о чем просить не стал, его слуга уведомил Армию, что господин изволит выбрать их временными попутчиками на какой-то неопределенный срок. Еще барон надрался, поминая Барабана, до такого состояния, что ему всерьез готовились копать могилу, но то ли Пантократор в атрибуте Упокаивающего решил: еще не время, то ли феноменально здоровая наследственность опять выручила — Кост выжил. И забрал себе лучшего коня из трофейных, в чем ему не препятствовали.
А дальше стало интереснее…
* * *
Арнцен Бертраб с повязкой на голове казался еще более смешным, только лицо у него было грустное и потерянное. Дядька избежал серьезных травм, отделавшись ушибами, но взгляд имел виноватый и побитый, хотя вроде бы и не с чего. Оба косились друг на друга и Бьярна, гадая, что понадобилось зловещему старику.
— Рассказывай, — сумрачно приказал Бьярн Дядьке.
— Чегось?
— Не придуривайся, ты около законных родичей терся, язык навострил. Так что все эти «тута», «тама» и «чегось» засунь себе… — Бьярн криво усмехнулся. — Я видел, как ты парня сначала под топорами оставил, но затем вытащил. Будто совесть заела. Так что рассказывай.
Младший Арнцен удивленно выпучил глаза, задвигал челюстью.
— Ну а чего тут говорить-та… — забормотал Дядька, однако с такой неуверенность, так рыская взглядом, что даже Елена, вообще не умевшая читать по лицам, все поняла. Ну, или почти все.
— Эх… — тяжело вздохнул искупитель. — Вот всегда так, никто свои грехи не признает, думает, что несказанное равно неслучившемуся. А Господь то все видит. От Него ладошкой не закрыться.
Елене показалось, что сейчас рыцарь попросту врежет старому «няню», однако Бьярн удивил — в очередной раз. Страшный искупитель глянул на понурого бородача едва ли не с отеческой укоризной и мягко спросил:
— А дай-ка я угадаю. У парня матери нет, есть мачеха, верно?
— Д-да…
— И, наверное, верховодит в замке всем и всеми?
— Ага, — проворчал «нянь», уставившись в земляной пол.
Молодой рыцарь переводил недоуменный взгляд с искупителя на старого помощника и морщился, напрягая не слишком изощренный ум в попытке понять суть разговора.
— И детишки, небось, от второго брака имеют место быть? — еще участливее вымолвил Бьярн.
— Ага, — повторил бородач еще тише.
— Сколько?
— Д-двое. Было три малышка, но младшенькую, девчонку, Параклет прибрал. Горячка…
— И правило первого наследника? — кивнул Бьярн. — Владение отходит первенцу, остальным по мелочишке, чтобы не пошли по миру?
На сей раз его собеседник ничего не сказал, только ниже опустил голову.
— Хе. Еще вот что. Брательник твой хорошо должен получать с арендаторов. А смотрелся нищим, простому мессеру был рад. Жена с долгами в дом вошла? — продолжал выспрашивать Бьярн.
— Да…
Рыцаренок, жалкий и недоумевающий, по-прежнему щелкал челюстью, не в силах что-то произнести.
— Понятно, — задумчиво сказал Бьярн. — Ну, так я и думал. Старший сын отправляется стоять насмерть против банды «живодеров». А при нем сбродная команда, абы что нашлось. Тут фуфло на просвет видно, — искупитель повернулся к рыцаренку со словами. — Ну что, понял, наконец?
— Н-нет, — выдавил тот, пуча недоуменные глаза как лягушонок. — Извольте объясниться…
— Баламошка наивная, — беззлобно сказал искупитель, ухмыляясь половиной лица. Рыцаренок встрепенулся, желая сатисфакции, однако наткнулся на колючий, неприятный взгляд изувеченного бойца. Ни у кого не было сомнений, что случись драка — Бьярн уделает юного противника безоружной рукой и не напрягаясь.
— Сиди, пустая голова-бестолковка, — все так же беззлобно посоветовал старый убийца, опять вздохнул и таки снизошел до пояснений. — Мачеха твоя с двумя парнями. Им бы в люди, да в рыцари. Но у папеньки доходов вроде и много, а расходов еще больше. И на пути у младшеньких — сын от первого брака. Старший. Ненужный. Дальше сам догадаешься?
Юноша выпучил глаза еще сильнее, получилось забавно и в иных обстоятельствах могло бы вызвать здоровый смех… Если бы за потешным видом не скрывалась обычная и некрасивая драма.
— Нет, — прошептал рыцаренок побелевшими губами. — Нет… но как же… батюшка ведь…
— Дай-ка я погадаю дальше, — хмыкнул Бьярн, поворачиваясь к «няню». — Мачеха намекать ничего не стала, приказала просто — парень вернуться живым не должен. Иначе самого со свету сживет и никто тебе не заступа. С одной стороны хоть и брат, но все ж единоутробный, не признанный. С другой жена из правильной семьи, тронь такую пыню, можно и самому головы не сносить. Чью сторону барон возьмет, гадать не нужно. Так?
Молчание было ответом. Красноречивое и трагическое молчание.
— И что же ты приказ не выполнил? — безжалостно поинтересовался искупитель. — Ведь почти сделал, самую малость осталось.
— Не смог… — Дядька часто моргал красными веками, выцветшие от возраста зрачки расширились. — Я же… он же у меня на руках… считай, как сын…Кого Бог дал, все поумирали. А тут… от коротыша подстольного до мужчины, все у меня на глазах. Под моим приглядом… Как же я его…
— Хм… — нахмурился Бьярн. — Тогда интересно. Кто же тебе назначил приговор исполнять? Я думал, мачеха, но сомнительно теперь. Бабы не умные, но хитрые. Ты парню как отец, выходит, на такое дело тебя посылать опасно. Для дела.
— Брат, — прогудел едва слышно Дядька. — Они с женой долго ругались насчет этого…
— Ну вот, теперь все на своих местах, — удовлетворенно вымолвил Бьярн. — У батьки совести, надо полагать, мал-мала осталось. Против супружницы и семьи ейной не решился пойти. Но сына отправил с единственным человеком, который мог его уберечь. Видать на ум твой понадеялся, что вам хватит разумения бежать, не оглядываясь. Мешочек с добрым серебром дал на дорожку?
— Дал… сказал, мало ли что…
— Семейка, — качнул головой Бьярн. — Кстати, у них там все по любви или у нее кулак, что стальная рукавица, стиснет — не вырваться?
— И так, и этак бывает, — глухо ответил «нянь». — Прикипел брат к ней. Но и скотская природа ее значение имеет. Может баба то по душе нахлестать, то приласкать.
— Женщины… — вздохнул Бьярн. — Ты внемлешь?
Юный рыцарь лишь кивнул, как игрушка-болванчик с головой на крученой нитке. На красивом юном лице застыла гримаса неприкрытой душевной боли.
— Извините, молодой господин… — пробормотал Дядька, обращаясь к воспитаннику. — Простите меня…
Арнцен рванулся с места, занес кулак, чтобы врезать попечителю.
— Сядь, фофан, — резко и хлестко приказал Бьярн.
— Да как вы себе поз…
— Сядь, — с жуткой настойчивостью повторил рыцарь. — Иначе ногу сломаю.
Юноша покривился, скользнул взглядом по мечу искупителя, который Бьярн, как обычно подтачивал между делом. Медленно, через силу Арнцен выполнил приказ.
— Этому человеку ты обязан, — негромко и тяжело напомнил Бьярн. — Он мог тебя бросить, но сохранил жизнь глупому простофиле. Точно зная, что после такого обратно уже не вернется. Теперь только в бега, как можно дальше отсюда, лучше всего в другое королевство. Такое и молодому да сильному нелегко, а старику тяжко вдвойне. Хотя бы по заветам Пантократора следует воздать спасителю добрым словом за доброе деяние. Хотя бы. И ты не подумал, что человека ближе и роднее у тебя не осталось? Все, кончилась твоя кровная родня. Вышла вся. Только дядьке есть до тебя дело, только его ты живым радуешь.
Рыцаренок захлопал глазами, такие мысли ему в голову очевидно не приходили.
— Но… отец… — выдавил он.
— Отец твой дурак и трус, — безжалостно констатировал Бьярн. — Есть с пяток способов, как тебя оставить без наследства и притом в живых. Да хоть прямо сказать: сын, никак не можно тебе тут дальше быть, изведут родичи. Вот деньги, вот конь, вот спутник верный, теперь сам по себе, что на меч возьмешь, с того и будешь жить. Бог нам судья, а тебе подмога. Но барон ни то, ни се, жене зад подставил, а ответственность на брата переложил. Так отцы не поступают.
