Она же и рассказала, что Кудесин изучает специальную литературу, ездит в старую городскую библиотеку, собирая информацию о роде Лютычей. Он созвонился со своими друзьями по кафедре, московскими коллегами и обещал помогать в любых вопросах относительно «природы существования магического существа».
Сама Ангелина Николаевна передавала ей для Лютыча орехи и фрукты. Гостинцы оказались отличным подспорьем для Маши, потому что орехи он щелкал как белка, хоть и дракон по природе.
Маша опасалась разговора с родителями, которые жили в этом же подъезде, но разговор с ними оказался самым простым из всего, что выпало на ее долю в эти дни. Она даже была пристыжена тем, что не рассчитывала на их понимание.
- Боже! – всплеснула мама руками, когда Маша показала ей Лютыча, - Он такой худенький! Чем ты его кормишь? Малыш, тебя не обижают?
Мама в один поток выдала ей и наставления относительно содержания Лютыча, и слова жалости к нему после того, как узнала, что он всего лишь пришелец из мира древнего рода, и взяла его на руки. Как мама поняла, что он маленький, если Маша даже не успела ей назвать его возраст, осталось загадкой.
- Ну, что ж, - вздохнула мама, - теперь мне понятно, о каком крокодиле вела речь Никитична. Едва я появилась во дворе, как она подошла ко мне и сказала, что ты принесла домой крокодила, и она обязательно сообщит об этом куда следует.
Лютыч жмурился от счастья, когда мама гладила его от головы до кончика хвоста, и как только она появлялась у них дома, просился на ручки – приподнимал передние лапы и отрывал их от пола, насколько мог. Иногда подлетал и заглядывал в глаза.
- Вот мы и дождались внучка, Валюша, - резюмировал папа, - будем воспитывать неизвестного королевича. Этому твоему Кудесину верить-то можно?
- Он кандидат магических наук, - объяснила Маша, - Других специалистов я искать не стану, тем более что его привела моя судья и ее муж. Они для меня же старались.
Папа на выходных соорудил для него деревянный домик, обитый изнутри старыми одеялами. Хотя, конечно, было бы легче купить на «Озоне» или в ближайшем магазине домик-лежанку для животных, но Маша оценила порыв папы и растроганно его обняла.
- Конечно, это не королевский дворец, но все-таки индивидуальное место, - серьезно говорил папа.
- Володя к Лютычу очень привязался, - объяснила мама.
Папина фраза про внука всерьез не обижала Машу, ее родители поженились рано, и в двадцать лет у них уже родилась дочь. Маше было тридцать, а она была не замужем и перспективы в этом плане были туманны как осенний лес.
Это было еще полбеды. Она чувствовала с маленьким Лютычем общность, потому что считала себя ущербной. Малыш не мог обращаться в человека и дышать огнем, что было заложено его природе, если верить Кудесину. А Маша в своем возрасте еще ни разу не забеременела, хотя и должна была. Последние два года она встречалась со своим бывшим одноклассником, парнем симпатичным и вполне приятным. Их встречи были необременительны, и Маша не настаивала бы на вступлении в брак и даже на признании ребенка, если бы беременность наступила. Конечно, она была нечестна по отношению к Саше, потому что вопросы предохранения взяла в свои руки, но и ответственность за рождение новой жизни приняла бы на себя.
Недавнее посещение женского врача и по совместительству маминой подруги Ирины Алексеевны, внушало надежду, но еще остался осадок сомнений – что-то не так.
- Рано говорить о бесплодии, поверь мне как врачу, Машуля. Просто нужен подходящий половой партнер. Мне как гинекологу и придраться не к чему.
- Да был у меня … партнер, - вздохнула Маша, складывая пеленку в пакет.
- Не всякое недоразумение половым партнером может быть, - весомо ответила Ирина Алексеевна, - значит, не подходит тебе. Да и вообще, сейчас в век высоких технологий и это не проблема, ЭКО через донорство всегда отличный вариант. Только, если надумаешь – не затягивай, пожалуйста.
«Я ущербная», - грустила Маша. Она не может сказать мне прямо о моей бесплодности, жалеет, потому что знает меня с детства. И вот в ее жизни появился тот, кто, как и она имел дефект.
Лютыч привык к ней. Доверившись Кудесину, Маша приняла как данность, что ее дракон по возрасту – мальчик лет пяти-шести.
Вечером она усаживалась на диван, подхватывала Лютыча к себе под бок и включала телевизор. К ним присоединялись кот и домовой, и вот в этой теплой компании они смотрели мультфильмы.
- У него нужно формировать правильный вкус с самого детства. Мы же не знаем с тобой, когда он обратится в настоящего человека. Поэтому не будем терять времени, ведь, даже через мультфильмы он познает жизнь.
Маша скачала советские мультики от «Простоквашино» до «Ну, погоди», и вечерние киносеансы стали их традицией. Лютыч смотрел в телевизор завороженно, иногда ей казалось, что он моргает. Постепенно она поняла, что под фырканьем маленького дракончика надо понимать смех.
Маша гладила его по теплой коже и называла своим малышом.
Он возмущался, бил хвостом по полу, стучал маленькими лапками и фырчал.
- Ну, хорошо, ты не малыш. Ты взрослый парень.
И он кивал, дескать, наконец-то ты правильные вещи говоришь.
Когда Маша брала работу с собой, Лютыч беспокойно бегал вокруг нее и соревновался с котом, кому из них прилечь на документы, разложенные на столе.
А у Маши как раз случилось обострение любви к работе, и она принесла с собой дело, чтобы составить новые запросы и разложить старые. Дело не представляло особого интереса, потому что все было на поверхности, и Оболенцев вместе с Соболевым, как магические следователи, полагали, что после неудачи с предыдущим делом реабилитировали себя перед Трибуналом.
Пока она работала, Лютыч бегал по комнате, иногда взлетал к столу и заглядывал в документы.
Она заметила, что он очень активный дракончик. Лютыч все понимал и иногда даже выражал свое мнение.
Как-то, собираясь на работу, Маша примеряла золотые сережки и назвала Лютыча золотцем и золотым мальчиком. Дракончик обозлился и зарычал.
- Что? Не называть тебя так? – удивилась она.
Лютыч закивал и долго еще обиженно шипел.
Значит, кто-то называл его так, и это связано с неприятными воспоминаниями. Но было еще кое-что: читая одну книгу, главной героиней которой являлась девушка по имени Злата, Маша произнесла ее имя.
- Ох, Злата, что же творишь? И зачем тебе это изменник, Злата?
Ее маленький воспитанник вскочил, заворчал и затеребил лапками.
- Чего это ты разошелся так? Имя знакомое что ли?
Он закивал и изобразил рычание.
- Это твоя мама? – в ответ яростное шипение.
Так, следующим вариантом она предположила сестру – Лютыч прикрыл мордашку лапками. Значит, нет. Маша выяснила, что это даже не подружка по играм.
- Это просто плохая тетя? – наконец задала она правильный вопрос.
Она угадала, потому что Лютыч не только кивнул, но и, схватив какую-то бумажку, протоптался по ней лапками.
- Ну, прям такая плохая? – улыбнулась девушка, - Навыдумываешь тут. А я тебе прям так легко и поверила!
«Жила я себе спокойно и провинциально, а тут и королевич - фантазер нарисовался!» - подумала она. Ведьминская чуйка ее не подводила никогда – самое интересное еще впереди. В тот день, когда в ее жизнь ворвался Лютыч, многое ушло на второй план.
Карьерные притязания Маша оставила в прошлом. Лютыч был ни при чем, она, шагнув за тридцатилетний рубеж, отчаянно хотела ребенка. Она изнывала от тоски по маленьким ручкам, держащим игрушку и топающим в доме ножкам. Машу умиляли малыши в колясках, детские песенки о хрюшечках, и она жутко завидовала мамам, которые крепко держали за руку свое чадо. Но до стадии «пусть будет ЭКО», она еще не дошла. Значит, не припекло еще, решила она.
Мамины слова о Лютыче как о внучке были для нее сигналом, мама просто боялась, что Маша в заботе о драконьем королевиче найдет замену настоящему материнскому счастью.
От Кудесина не было никаких известий, хотя Маша ждала хоть какой-нибудь информации. Малыш Лютыч, которого она иногда по привычке называла драконом, хоть и казался радостным, но был вырван из привычного окружения. Кудесин обещал изучать вопрос по возвращению Лютыча домой, а для этого было нужно понять, как он мог очутиться во дворе дома по переулку Цветочному.
