Как я строил магическую империю 12 (СИ) - Зубов Константин

— Дай мне минуту, — отозвался хранитель.

Не сказать, что произошедшее было полной неожиданностью. Я даже на всякий случай подстраховался и на время своего отсутствия удвоил количество дозорных досок, в том числе патрулирующих территорию Нижегородской империи. Сейчас Гензо должен был узнать, не решил ли император воспользоваться тем, что главной боевой единицы Савино нет на месте.

— Все спокойно, начальник, — гораздо быстрее, чем через минуту, сообщил хранитель. — Никаких подозрительных перемещений войск не замечено.

Значит, просто разговор. Тоже хорошего мало, но это было неизбежно. И отказываться, разумеется, нельзя — это равносильно объявлению независимости моего графства и будет означать войну с Нижегородской империей.

Конечно, с учётом постоянной угрозы со стороны Перми, Орлов не сможет бросить на меня все силы, так что ещё неизвестно, кто выйдет победителем в потенциальном противостоянии, но тем не менее война в мои планы пока не входит. Я лелею надежду присоединить Нижегородскую империю мирно. По крайней мере, настолько, насколько это будет возможно.

Что самого плохого может случиться на этих переговорах? Император плюнет на правила дипломатии, станет задавать совсем сложные вопросы и, когда я начну ему врать, поймает на этом. После чего меня, скорее всего, арестуют.

Хреновенько, конечно, будет, если этим закончится, но я смогу сбежать из любой тюрьмы. И это значит, что остаётся только одна проблема — Мила.

— Виктория! — обратился я к сидящей передо мной подруге.

— Да? — испуганно выглянула она из-за спинки кресла.

— Что ты думаешь по поводу того, чтобы поменять дружбу Савино на службу императору Ярославу Евгеньевичу Орлову?

— Мне это не нравится! — Зелёные глаза Милы расширились. — Я вообще не хочу с ним встречаться! И не знаю, что ему говорить!

— А тебе и не надо с ним встречаться, — рассмеялся я. — За службу хотели отблагодарить только меня. Саня! — обратился я к пилоту. — Сейчас я укажу место. Медленно подлетаешь с открытыми стенами, спускаешься, но не садишься. Я спрыгну, и ты максимально резко взлетаешь и мчишь в сторону Савино. Я прикрою.

— Есть, ваше сиятельство!

— Гензо, пусть за мной вышлют другой транспорт.

— Щас вызову.

Я быстро проверил свою экипировку и костюм альта решил не менять — в нём большого секрета нет, а вот рюкзак с пирамидками и другими интересными устройствами, разумеется, придётся оставить.

— Подлетаем, Дмитрий Николаевич, — отрапортовал пилот.

— Вон полянка, в пятидесяти метрах перед их первой линией. Снижайся там.

— Есть!

Под нами медленно проплывали кажущиеся красными в лучах почти севшего солнца верхушки деревьев, а потом лес закончился, и доска пошла на снижение. Я до последнего сидел в кресле, а когда до земли оставалось четыре метра, резко встал и, не задумываясь, прыгнул.

Пилот выполнил распоряжение чётко — доска резко взмыла в небо, одновременно поднимая борта, а уже через минуту превратилась в точку на горизонте. Атаковать её никто не стал.

Что ж, одним неприятным вопросом у императора будет больше, зато у меня на душе гораздо спокойнее.

Я бодро зашагал к плотно стоящим нижегородским военным, и они разошлись, образовывая передо мной живой коридор.

Нет, моё имя и «за Савино» никто не кричал, но в основном ребята приветливо улыбались, а я много раз отчётливо слышал «это он» и даже несколько раз «спасибо, Дмитрий Николаевич». Я прошёл по коридору, потом мимо транспорта, а дальше увидел огромный красный шатёр с золотыми оленями на стенах. У входа меня ждали стража и Парамонов.

— Рад вас видеть, Дмитрий Николаевич, — как-то необычно низко поклонился он.

— Здравствуйте, Эдуард Иннокентьевич.

— Его императорское величество ждёт вас.

Один из стражей откинул полог, и я зашёл внутрь, Парамонов же остался снаружи. Видно, он присутствовал здесь только для того, чтобы я увидел знакомое лицо и не так нервничал.

— У него походный шатёр вполовину нашей усадьбы, — хмыкнул Гензо.

Ага. А ещё они припёрли здоровый стол и кресло, сверху которого была закреплена золотая статуэтка гарцующего оленя — символа Нижегородской империи. В самом же кресле сидел монарх.

Мужчина лет пятидесяти, весьма крепкий, с внимательными карими глазами и без единого седого волоса в коротких чёрных волосах и аккуратной бороде.

По правую руку от главы государства, рядом с накрытым к ужину столом, стоял светловолосый мужчина на вид лет сорока, но, возможно, и старше. И он тоже не сводил с меня взгляда светло-серых глаз.

— Рысев Михаил Ильич, — передал Гензо слова всё знающей Акаи. — Раньше возглавлял службу дознания. После того как началась перетряска и ловля шпионов, император его приблизил, и сейчас это его правая рука. Говорят, он один из сильнейших в империи магов.

Главных лиц империи, разумеется, охраняли. У входа стояли двое, и в метре за креслом императора ещё четверо. В пятерых из шести я ничего необычного не увидел — просто очень сильные маги-телохранители. А вот высокий худощавый темноволосый человек с длинной бородкой, очевидно, был магом контроля. Надо полагать, сильнейшим в империи, вряд ли кого-то другого выделили для встречи со мной.

Следуя этикету, который мне подсказала память Димы, я подошёл, остановился в двух метрах от стола и поклонился.

— Дмитрий Николаевич Акулов прибыл по вашему распоряжению, ваше императорское величество, — проговорил я.

— Невероятно, — покачал головой император и широко улыбнулся. — Я в первую секунду подумал, что это Николай Сергеевич воскрес! Одно лицо! И, насколько я слышал, характером вы, Дмитрий Николаевич, тоже в него.

— Я очень хотел бы быть похожим на своего отца. — Я снова поклонился. — И так же преданно служить империи, как и он.

В моём высказывании, конечно, была некая тонкость, ведь во время больших мятежей мой отец был на стороне восставшей провинции. Правда, потом всех немногочисленных выживших и даже погибших участников бунта амнистировали, а император признал, что повод для восстания был весьма серьёзный. Но запомнить он это, конечно, запомнил.

— Очень рад это слышать, Дмитрий Николаевич. Пожалуйста, присаживайтесь, — Орлов указал мне на скромное кресло напротив. — Я хотел бы выпить и пообщаться с самым сильным из моих графов в неформальной обстановке. По крайней мере, насколько это возможно.

— Разрешение сесть напротив императора — это большая честь, — подсказал Гензо. — А уж выпить с ним — это вообще за гранью.

— Благодарю, ваше императорское величество. — Я подошёл ближе и сел.

Михаил Ильич, похоже, был правой рукой императора во всём. Именно он взял запотевший графин с прозрачной жидкостью и твёрдой рукой наполнил две рюмки.

Выбрать закуски мне не дали — на большой тарелке передо мной уже лежало несколько свёрнутых блинов, щедро переложенных чёрной икрой, соления, буженина и несколько жареных перепёлок. Разумеется, ни следа яда в угощениях я не нашёл — травить меня не собирались. По крайней мере сегодня.

— Итак, Дмитрий Николаевич, — с максимально торжественным выражением лица Орлов взял рюмку. — Именно вы обнаружили первое убежище «Центра». Помогли нам вскрыть предательство «Монолита». Провели несколько великолепных операций как до войны, так во время неё… Я хочу поблагодарить за все это и выпить за вас!

— Служу империи, — ответил я, мысленно добавив: «Своей».

Император протянул рюмку, я стукнул по ней и выпил, после чего взял блин и откусил. Как и предполагалось, внутри тоже оказалась чёрная икра, наверное, единственное, чего я давным-давно не ел.

— Когда ты займёшь его место, будешь жрать её каждый день, — хихикнул Гензо.

«Не говори под руку, мне сейчас смеяться нельзя», — мысленно ответил я, с наслаждением жуя редкий деликатес.

С минуту, согласно протоколу, мы наслаждались едой, а потом император вытер рот салфеткой и снова посмотрел на меня. В этот раз никакой улыбки на его лице не было.

— Очень жаль, что ваша подруга… Виктория, если не ошибаюсь, не смогла зайти.