Про людей и ямадутов (СИ) - Косминов Алексей

— Командир! — раздался в рации голос, — буду корректировать тебя! Давай левее немного и выше!

Константин узнал говорившего, это был Денис Ростовцев, Точняк, виртуоз ПТУРов и РПГ. — Они уже у второй линии! Давай, давай! Огонь!

Константин бил одновременно из пушки и из пулемёта, слушал Точняка, передвигал ствол и снова бил. Он прикрыл глаза, что-бы лучше представить себе положение оружия в пространстве, но вместо картинки боя в сознании возник Тор. Костя снова смотрел, как бы из-за его плеча и видел, погруженную в землю бронепластину, перечеркнувшую тело друга.

Вдруг машина вздрогнула, как проснувшийся великан, и отсек наполнился радостным матом Камыша. Он лихо развернулся на месте, пропуская вдоль левых защитных экранов ещё одну гранату и покатился к пролому.

Снаряды к 30-ке кончились и теперь Башкир молотил вслепую из одного пулемёта.

— Попал! Вот же молодец! Попал, командир! — восторженно кричал в рации Ростовцев. Свалил одного! Аккуратнее только на выходе, они уже по флангам подобрались метров на триста.

Наконец БМП остановилась напротив проделанного танком входа. Башкир, довольно оскалясь, выпустил последнюю очередь и откинувшись в кресле, отпустил кнопку спуска. Дело было сделано. Спокойно, быстро и аккуратно. Теперь войти к ним будет очень непросто.

Башкир не брал с собой автомат, понимая, что он будет только мешать при посадке и выходе из башни. Расчёт был верным и сейчас он ловко выскочил в люк и не задерживаясь на верху быстро спрыгнул на плоскость корпуса. Затем вынул из подсумка гранату и выдернув чеку, отправил её в нутро машины. Взрыв уничтожит приборы управления и сдвинуть БМП с места будет уже невозможно. Камыш тоже покинул машину и уже стоял у пролома, наблюдая за командиром.

«Умеем и могём» — вспомнилась поговорка Тора, которой он часто отмечал успешно завершённые тренировочные и боевые задания.

Костя шагнул с брони, спрыгивая на землю, но одна из порванных стальных полос защитного экрана зацепилась острым краем за крепкую ткань тактических штанов. Тело, повинусь толчку двинулось вперёд, однако ноги остались на высокой надгусеничной полке. Внутри машины рванула граната. Башкир рухнул вниз лицом, с хрустом сложившись в пояснице. Когда к нему подбежал Камыш он ещё не понимал, что случилось.

— Ты чего это, командир⁉ Камыш протягивая руку для помощи, давай, давай! Нам же зайти надо!

Башкир попытался перевернуться на спину и вскочить, подтянув колени, однако ноги не последовали за движением корпуса, будто кто-то крепко прижал их к земле, и он нелепо дернувшись, остался лежать на животе. Константин удивлённо посмотрел сперва на замершего с вытянутой рукой прямо над ним Камыша, затем выгнул шею, заглядывая через плечо на переставшую подчиняться нижнюю часть тела и всё понял. Мехвод закричал, подзывая на помощь бойцов, кто-то подбежал, его перевернули и потащили в пролом, а Башкир молча скрежетал зубами и отчаянно пытался шевельнуть хотя бы пальцем. Всё было тщетно. Шлейф нервных волокон, передающих ногам приказы от мозга, был разорван разрушенными телами поясничных позвонков.

……………………………………………………………………………………………

«Боль». Да, да, именно так это называется. Давным-давно забытое ощущение, откуда то из прошлых жизней, сейчас остро и настойчиво напомнило Кинкару о себе. Он так долго был на службе у своего Господина, что успел забыть и то каково это и как это вообще называется. Тело ямадута было тонким и потому лишённым таких грубых чувств, как боль или наслаждение от соприкосновения с окружающим миром. Но Тело, данное Господином в наказание, похоже, воспринимало всё из чего был создан мир этой планеты.

Человек с оранжевым свечением, который явно пытался погубить Кинкара своим мечом, ошеломил болью своих ударов. Пол, на который снова и снова падал ямадут под градом этих ударов, тоже словно бил его своей твёрдостью и холодом. И всё же в череде этих потрясений Кинкар сумел заметить, что, как и раньше, способен слышать, что говорит этот человек. Слышать и понимать. Причём не только его внешнюю речь, но и внутреннюю, ту, что здесь называют мыслями. Мысли человека были чёрными, злыми и острыми, как лезвие меча, быстрого настолько, что ямадут едва успевал уклоняться. Именно благодаря услышанному, Кинкар понял, что человек хочет уйти, но при этом накормить страхом и страданиями Кинкара свой меч.

«Повелитель». Это слово тоже было в мыслях человека. Слово звучало без любви, без понимания и уважения, а только страх, только поклонение. Как повиновение дрожащей собаки перед огромным и жутким хозяином, как рабство. Для своего повелителя этот человека собирал страдания с помощью своего меча.

Потом между ямадутом и человеком вспыхнуло громкое и горячее маленькое солнце. Кинкар не знал, что это был взрыв гранатометного выстрела с термобарическим зарядом. Однажды Кинкар наблюдал за рождением новой звезды в бескрайней галактике другого мира. Это было красиво и завораживающе. Но это маленькое солнце было совсем рядом в момент своего рождения и потому, наверное, ямадут узнал настоящую боль.

Сперва сознание его улетело в молчаливую, чёрную пустоту без мыслей и ощущений, а потом ощущения вернулись, словно для того, чтобы показать ему всю страшную правду о его наказании. Тело горело, пульсировало. Тело кричало болью каждой мельчайшей своей частицей.

Ужас состоял так же в том, что боль возрастала и ширилась. Сперва Кинкар чувствовал себя просто красным, пульсирующим шаром, а со временем начинал постепенно воспринимать своё новое тело. Словно он рос, словно тело росло, а с ним возрастала боль. В какой-то момент он уже чувствовал руки, затем ноги, спину и живот. Осознавая свою форму он понимал: вся она состоит из боли. И вот, через бесконечный, безвременный океан мучений, он открыл глаза.

Ямадут узнал это место. В этом зале он был, в этом зале человек с оранжевым свечением напал на него. Постепенно зал наполнился разными звуками, точнее он начал им воспринимать и различать. Неподалёку были люди, они громко разговаривали и лязгали железом. Кинкар понял, что лежит на полу, том самом, таком же холодном и твёрдом, как при первом знакомстве. Он заставил себя осмотреться. Простое движение глаз и незначительные повороты шеи, вознесли его на новый уровень страдания.

Слева чёрный и неживой лежал тот самый человек, бывший в свечении. Каким-то необъяснимым образом Кинкар почувствовал, что теперь этот человек — пустая и мëртвая оболочка. Лишь затем он заметил в скрюченной обгорелой руке меч. От клинка исходило густое серое свечение. Значит меч был жив и, вероятно, всё ещё продолжал выполнять свою тёмную работу.

Справа, возле портала с большой дверью к которой, как вспомнил Кинкар, стремился человек с мечом, лежал воин. Несмотря на то, что лежал он прямо и неподвижно, словно покойник, ямадут сразу понял, что он жив и что это именно воин. Слабое красное мерцание покрывало тело.

Воин повернул голову и Кинкару и пустым взглядом посмотрел ему в глаза. Боль этого воина в яростном потоке самых разнообразных мыслей полилась на ямадута. И он понял, что узнаёт в этом потоке своё горе и отчаяние. Так же, как и он, этот воин мучился виной не выполненного дела, потерей и разочарованием. Боль, грубая, физическая тоже доставляла ему страдания, но Кинкар видел: стыд и самобичевание за невыполненный долг, за чужие жизни, жгли его сильнее.

Внезапно в глазах воина мелькнула осознанная мысль и он посмотрел на Кинкара совсем иначе, словно только что увидел, посмотрел с тревогой и подозрением.

…………………………………………………………………………………………

За стеной, прямо за проломом Панда уже слышал громкие голоса: бойцы подкрепления добрались до стен и, похоже, обсуждали как быть дальше.

Скоро в проломе показался тактический шлем, но уловка не сработала. Опытные ребята Панды по характеру его движения поняли, что шлем не на чьей-то дурной башке, а на конце ствола автомата. Ни одного выстрела не прозвучало, в зале повисла полная тишина. Осмелев в проломе мелькнули две руки и в зал влетели гранаты. Замкнутость помещения усилило мощь взрывного воздействия, но к этому парни тоже были готовы. Осколки провизжали, рассекая воздух и клюя колонны, но не нашли ни одной жертвы. Лишь когда первая двойка храбрецов полезла в проход, по ним ударило сразу четыре ствола. Коротко задергавшись от попаданий, бойцы расслабленно затихли, заперев собой единственный вход в зал.