Жатва душ. Несущий свет (СИ) - Сугралинов Данияр

— Может, уборщики работают, — невесело пошутил я.

— Или здесь кто-то живет, — прошептала немка. — Выбили зомби и закрылись. Хорошо, что мы заперли дверь.

— Как бы нас не выбили, — сказал я, беспрестанно оглядываясь. — Есть тут одна бандитская группировка, так у них натуральное рабство. Старшие качаются, остальные служат. Это они меня чуть не убили.

— Какой ужас! — возмутилась Керстин, перехватывая Дитриха поудобнее. — Но почему они это делают? Почему, когда надо быть вместе и помогать друг другу?

— У меня было кое-что ценное, с чем я не хотел расставаться, — почти не солгал я. — Так что, даже если встретим выживших, радоваться рано.

Из помещения для персонала мы вышли на первый этаж правого крыла в длинный коридор. Тут все было лакшери: пол под мрамор, картины на стенах, дорогие двери в номерах, светящиеся точки в потолке, похожие на звезды.

В лаундж-зоне обнаружились следы борьбы: перевернутая пожухшая пальма в разбитом горшке, земля рассыпана по белому ковру под медвежью шкуру, белый кожаный диван подран и заляпан кровью, стеклянный столик разбит и по полу разбросаны ракушки, кораллы и прочие элементы декора.

Крош вдруг зашипел. Я замер, прислушиваясь. Из-за ближайших дверей доносилось шарканье, стук и знакомое «Уэ-э, уэ-э». По всей вероятности, там были бездушные.

Интересно, могут ли они издохнуть от голода?

— Идем тихо, — прошептал я и повторил, когда Дитрих невольно застонал: — Очень тихо!

Но Керстин все равно ахнула, увидев следующий номер через приоткрытую дверь. Пол там был весь в крови, и лицом вниз лежал чей-то облепленный мухами труп. Он уже разложился, тянуло падалью.

— Это… это… номер Ингрид! — испуганно пробормотала Керстин. — Мы с ней вместе сюда летели.

— Не думайте сейчас об этом, — оборвал ее я. — Сосредоточьтесь на Дитрихе.

Наконец мы добрались до холла с панорамными окнами. Роскошь, но заброшенная — окна заколочены, завалены креслами-шкафами-диванами так, что свет еле пробивается. Похоже, кто-то пытался забаррикадироваться…

— Однозначно, тут есть выжившие, — констатировал факт я.

Стоило пересечь холл и добраться до коридора к восточному крылу, как мы уткнулись в баррикаду! Настоящую, из мебели, металла и колючей проволоки. И за ней кто-то был.

— Стоять! — раздался властный голос. Говорили по-английски, но, кажется, с французским акцентом. — Кто такие?

В просвете между нагромождениями мелькнуло дуло дробовика, а потом лицо немолодого чернокожего мужчины.

Анри Ренар, 49 лет

Активная одушевленная оболочка: 100%.

Ничего себе! Человек с ружьем — и не претендент? Как такое может быть? Я поднял руку и спокойно ответил:

— Мы живые. У нас раненый, ему срочно нужна помощь.

— Сколько вас?

— Трое. И котенок, — сказал я, кивнув на Кроша.

Котенок выступил вперед, словно понимая, что речь идет о нем, но мужик его проигнорировал. Всмотрелся в нас, особенно в Дитриха, напрягся, спросил:

— Что с ним?

— Ожог бедра от кислотного плевка зомби. Проело глубоко, началось заражение. Нужны антибиотики.

— Кислотный плевок? — недоуменно пробормотал он. — Мертвецы теперь и на такое способны?

— Вроде того, мы называем их тошноплюи, — сказал я, переводя на английский название зомби дословно.

— Эй, чувак! — крикнул он кому-то. — Позови доктора Рихтера! Срочно!

Потом снова обратился к нам:

— Оружие есть?

Я показал тесак.

— Только это.

— Положи на пол и отойди. И вообще все выкладывайте.

Бесполезно было спорить. Тут или подчиняться, или отступать. Решение надо принимать быстро. Я решил рискнуть. Опустил Дитриха, скрепя сердце выложил тесак, нож, остатки продуктов, флягу — все, что имел.

— Это все, — сказал я, отступая.

— Хорошо, — кивнул он. — Рэмис, открывай!

Часть баррикады отъехала, образуя проход. Появился седовласый мужчина с восточными чертами лица, в белой рубашке, сквозь которую просвечивали черные кольца волос и толстая золотая цепь. Ох и знакомый стиль у этого чувака! Знакомый и, можно сказать, родной.

Рамиз Гусейнович Алескеров, 63 года

Активная одушевленная оболочка: 100%.

Опа! И этот всего лишь оболочка. Где же претенденты и чистильщики?

— Проходите, — сказал он с таким акцентом, как если бы Мимино заговорил на ломаном английском. — Медленно. По одному.

— Сперва муж! — взмолилась Керстин. — Он умирает!

За спиной Рамиза появился высокий худощавый мужчина в очках и медицинском халате и парень, похожий на Джимми из мультика «Остров сокровищ», с раскладными носилками.

— Я доктор Рихтер, — представился длинный. — Это мой ассистент Бобби. Давайте не будем терять время.

И доктор, и его помощник были нулевками.

Они тут же унесли Дитриха, Керстин побежала следом. Я остался с седовласым.

— Русский? — неожиданно спросил он.

— Да, — удивился я и спросил, повторив произношение чернокожего, чтобы не светить умение видеть профили: — Ты тоже, Рэмис?

— Сам он Рэ́мис! — выругался седовласый. — Меня зовут Рами́з, я из Баку. Азербайджанец, хотя для этих… все мы русские. Давай проходи, гостем будешь.

Ага, значит не Мимино, а Рубик Хачикян, который «я тебе один умный вещь скажу, но ты не обижайся».

— Ну, тогда салам алейкум, Рамиз.

— Алейкум ассалам, — ответил он, улыбаясь. — Наш человек!

Я шагнул через порог и ошалел. За баррикадой был совсем другой мир! Чистые коридоры, самодельные плакаты с правилами на стенах, написанные по-английски. Пахло едой и моющими средствами.

Больше всего убили «Правила проживания в сообществе Калигайахан». Я остановился возле плаката. Писал их явно человек серьезный и уже после Жатвы. Запрещалось драться, к примеру, а нарушение каралось изгнанием. Также карались и менее серьезные провинности, например, отсутствие гигиены или отказ выполнить поручение общины, но вчитаться я не успел. Рамиз посоветовал не обращать внимания, так как тот, кто писал, уже покинул этот мир, а остальным плевать. Все решается в общине коллективно.

— Короче, добро пожаловать, — с широкой улыбкой сказал Рамиз. — Наш маленький, так сказать, оазис в аду.

— Сколько вас здесь? — спросил я, оглядываясь.

— Тридцать два человека, включая трех детей. Плюс вы трое, если решите остаться. Ну, или двое, если тот немец не поправится.

— Лучше бы ему поправиться, — сказал я, но не стал объяснять, что Дитрих пилот. — Ты сказал не обращать внимания на правила, но ведь какие-то есть?

— От каждого по способностям, дорогой, — обтекаемо ответил Рамиз, — каждому по потребностям… в разумных пределах, понимаешь?

Я кивнул, и в этот момент к нам подошла пожилая филиппинка в опрятном платье. Сразу было видно, что она вращалась в высшем обществе — по походке, манерам, ухоженности.

Эстер Мангахас, 66 лет

Активная одушевленная оболочка: 100%.

— Рэмис, кто эти новые люди? — спросила она на английском.

— Люди, Эстер, не зомби. Пара пожилых немцев и русский. Немец ранен, доктор Рихтер занимается им. А это…

— Денис, — представился я. — Денис Рокотов.

— Милости просим, Дэннис, — улыбнулась Эстер, переиначив мое имя на свой лад. — Я была менеджером отеля. А теперь просто старая женщина, поддерживающая порядок.

Такая… нормальная. Будто конца света и не было.

— Должно быть, вы голодны, — продолжила она. — Позвольте предложить завтрак.

Рамиз кивнул, похлопал меня по плечу.

— Иди с Эстер. Я проверю твоих друзей.

— Они не совсем друзья, — уточнил я. — По сути, вчера встретились.

— Неважно, — пожал плечами Рамиз. — Сейчас любой живой — почти друг.

Слова его меня поразили. То ли совсем тут народ непуганый, а Папаша и другие хищники почему-то до этого отеля не добрались, что, конечно, очень странно, то ли… То ли они что-то скрывают. Силу? Или заманивают наивных дурачков, а потом убивают?