Всё закончилось за несколько секунд. Пять неподвижных тел лежали на асфальте. Мы стояли, тяжело дыша, озираясь вокруг в поисках новых угроз.
— Чисто, — наконец сказал я. — Но шум мог привлечь других. Нужно двигаться.
Тела мы оттащили в сторону, освобождая путь. Я проверил гвоздезабиватель — осталось восемнадцать зарядов в магазине и ещё четыре запасных магазина. Должно хватить.
— В какую сторону? — спросила Саэко, вытирая боккен об одежду мертвеца.
— На восток, — ответил я, сверяясь с картой. — Сначала проверим дом Такаши, он ближе. Затем — особняк Такаги.
Мы двинулись дальше, углубляясь в мёртвый город. С каждым кварталом картина становилась всё более удручающей. Следы борьбы были повсюду — разбитые баррикады, сгоревшие автомобили, стены, испещрённые пулевыми отверстиями.
— Здесь была настоящая война, — заметил Такаши, указывая на перевёрнутый полицейский фургон.
— И мы проиграли, — мрачно добавила Саэко.
К полудню мы добрались до жилого района, где находился дом Такаши. Аккуратные одноэтажные домики с небольшими садиками — типичный пригород. Многие дома выглядели нетронутыми, словно их обитатели просто уехали на выходные.
— Вон тот, — Такаши указал на небольшой дом с синей крышей. — Мой.
Мы осторожно приблизились. Входная дверь была распахнута настежь — плохой знак. Внутри царил полумрак, жалюзи на окнах опущены.
— Я пойду первым, — Такаши шагнул вперёд, но я остановил его рукой.
— Нет. Я первый, ты за мной, Саэко прикрывает спину. Без геройства.
Он нехотя кивнул, и мы вошли в дом. Внутри всё было перевёрнуто вверх дном — разбитая мебель, разбросанные вещи, опрокинутые шкафы. Следы борьбы или ограбления.
— Мама? — тихо позвал Такаши. — Отец?
Тишина. Мы медленно продвигались от комнаты к комнате, проверяя каждый угол, каждый шкаф. Гостиная, кухня, ванная — пусто.
В родительской спальне на стене обнаружились брызги крови. Много крови. След вёл к кровати, где простыни почернели от высохшей жидкости.
— Нет... — прошептал Такаши, замерев на пороге.
Я жестом велел ему оставаться на месте, а сам осторожно приблизился к кровати. Под ней что-то темнело. Наклонившись, я увидел пистолет — обычный гражданский Nambu.
— Такаши, — тихо позвал я. — Твои родители имели оружие?
— Нет, — он покачал головой. — Никогда.
— Значит, чужое, — я осторожно поднял пистолет. Магазин пуст, затвор отведён назад — все патроны использованы.
Мы обыскали весь дом, но не нашли ни тел, ни следов пребывания мертвецов. Только кровь и разгром.
— Что здесь произошло? — Такаши выглядел потерянным.
— Не могу сказать наверняка, — ответил я. — Но, судя по всему, здесь была борьба. Возможно, ограбление. Крови много, но тел нет.
— Ты думаешь, они... ушли? Превратились?
— Или их забрали, — предположила Саэко. — Для эвакуации.
Такаши молча кивнул, но в его глазах читалось отчаяние. Он знал, как и я, что шансы найти родителей живыми стремительно таяли.
— Проверим подвал и гараж, — предложил я. — Затем соберём всё полезное и двинемся дальше.
В подвале мы нашли ещё больше следов борьбы — сломанные инструменты, разбросанные инструменты, опрокинутые полки. Но никаких тел или конкретных улик.
В гараже обнаружилась неожиданная находка — на стене, записка, прикреплённая кнопкой:
"Такаши, если ты это читаешь — мы с матерью эвакуировались с военными. Направляемся в лагерь Фукухара на севере. Если можешь — иди туда же. Мы будем ждать. Папа."
Такаши уставился на записку, не веря своим глазам. Я внимательно изучил бумагу — выглядела подлинной, написанной в спешке.
— Это почерк твоего отца? — спросил я.
— Да, — он кивнул, не отрывая взгляда от записки. — Это он. Они живы...
— Похоже на то, — осторожно согласился я. — По крайней мере, были живы на момент написания. Лагерь Фукухара... Нужно проверить, где это.
— На северном побережье, — Такаши сложил записку и бережно спрятал в карман. — Военная база, отец рассказывал. Там могли устроить лагерь для выживших.
Я кивнул:
— Возможно. Но сначала проверим дом Такаги. Затем решим, как действовать дальше.
Мы собрали всё полезное, что могли унести — консервы, теплые вещи, фонарики, батарейки. В кладовке нашлись даже нетронутые запасы воды и сухие пайки — видимо, семья Такаши готовилась к природным катаклизмам, обычным в Японии.
Перед уходом Такаши задержался в гостиной, разглядывая семейные фотографии. Он взял одну — он сам с родителями на фоне цветущей сакуры — и спрятал во внутренний карман.
— Я найду вас, — тихо пообещал он, обращаясь к улыбающимся лицам на снимке.
Мы покинули дом, полные смешанных чувств. Надежда боролась с тревогой, оптимизм — с реализмом. Я не хотел говорить Такаши, что шансы найти его родителей живыми всё ещё оставались минимальными, но и отнимать надежду не мог.
— Теперь к Такаги, — я сверился с картой. — Примерно три километра на юго-восток. Если поторопимся, успеем до темноты.
Мы двинулись по опустевшим улицам, каждый погружённый в свои мысли. Записка Такаши дала нам не только информацию, но и то, чего не хватало больше всего, — надежду. Впервые с начала апокалипсиса появилась мысль, что где-то может существовать безопасное место. Что не весь мир превратился в кладбище.
Но впереди нас ждали новые испытания и новые открытия. А солнце неумолимо клонилось к закату, приближая самое опасное время — ночь в городе мертвецов.
***
Сумерки упали на город внезапно, словно кто-то выключил свет. Серое небо стремительно чернело, а улицы погружались в густую тьму. Без уличного освещения, без света в окнах мертвый город превратился в лабиринт теней.
Мы не успели добраться до особняка Такаги. Сбились с курса, пытаясь обойти скопление мертвецов, и потеряли драгоценное время. Теперь предстояло пережить ночь среди руин, и во мне крепла уверенность — это будет не просто ночь.
— Нужно укрытие, — сказал я, вглядываясь в темноту. — Что-нибудь прочное, с одним входом.
— Там, — Саэко указала на трехэтажное здание через дорогу. Вывеска гласила "Отделение Токийского банка". — Банки строят крепкими.
Мы быстро перебежали улицу и оказались перед массивными стеклянными дверями. Закрыты, но не заперты. Тихо отворив одну, мы проскользнули внутрь.
