Душелов. Том 6 (СИ) - Faded Emory

— А зачем это?

— Поиск вероятных улик.

«Улики? Так они всё-таки заметили пропажу медикаментов и ищут их?»

— Меня что, подозревают? Мы же с Элисом только с патрулирования вернулись…

— Ничего личного. Мне приказано осматривать всех, вот я и осматриваю, — и, задумавшись, спросила: — Кстати, а где он?

— Дома остался.

— Почему?

— Да просто… устал немного. Вот и остался…

Девушка, выгнув брови, посмотрела ей в глаза. Сердце Ханнелы моментально забилось на невероятной скорости. Все её мысли в миг оказались забиты тем, что их вот-вот раскроют и на этом для них всё будет кончено. А в итоге… девушка усмехнулась и, хитро улыбаясь, проговорила:

— Сразу после патрулирования его вымотала? А? — слегка ткнула она локтем её в грудь. — Да ты, я смотрю, совсем ему продыху не даёшь, подруга. Неужели решила наконец взять всё в свои руки и выполнить поручение главы?

— Ха-ха… ха-ха… — ужасно наигранно засмеялась она. — Ну да… вроде того…

— Ну ты даёшь! Хотя если бы он достался мне, я бы тоже его полностью высушивала… — и вернувшись в реальность из фантазии: — Повезло тебе всё-таки с ним!

— Ага. Так что, я могу пройти?..

— Да, конечно! — и проговорив это, отошла в сторону, пропуская её в школу.

— Спасибо… — выдохнула она, проходя внутрь.

— Да не за что. И кстати…

Ханнела, остановившись, развернулась к ней.

— Ты чего такая нервная-то? Ещё и вся бледная какая-то…

— А… ну… устала просто тоже. Сама понимаешь — сначала патрулирование, а потом ещё с Элиасом всё утро напролёт, ха-ха-ха… — заулыбалась она, как дурочка.

— Ха-ха, ну да, понимаю.

И лишь после этого девушка наконец отвернулась от Ханнелы, которая, в свою очередь, вновь выдохнув и попытавшись успокоиться, направилась в столовую на выдачу еды.

— Как думаешь, она справиться? — спросила Ева, открыв очередную дверцу кухонного шкафа.

— Сложно сказать — у нас всё ещё слишком мало данных, — сидя на стуле за столом, смотря в потолок, ответил я.

— А по-моему, ответ очевиден: она такой же прямолинейный человек, как и парень — оба ни лгать нормально, ни скрывать не умеют. Может, сегодня и не проколится, но это лишь вопрос времени, а нам ведь ещё здесь несколько дней торчать, да? — и увидев мой кивок, продолжила: — Уверен? Препараты ведь хорошо подействовали, он даже очнулся. Так, глядишь, к ночи уже поправиться более-менее. Ну, в крайнем случае ещё таблетками закинеться. Как по мне, так идеальнее момента, чтобы свалить отсюда, уже не будет.

— Нет. Препараты точно не могут ему так быстро. Учитывая темп его восстановления, минимум ещё день нужен. И это только чтобы у него шансы пережить путь появились. В идеале, нужно хотя бы дня три.

— Да какие, нахер, три дня? Ты сейчас серьёзно? Хорошо, если мы продержимся так ещё ночи две, но больше — точно нет. И это я не про риск, что тебя поймают на патрулировании, и даже не про очевидную проблему в неумении лгать этой дуры, которая точно вскоре проколится на чём-то. Я о том, что завтра, край — послезавтра, начнутся массовые проверки людей и их домов, ввиду отсутствия каких-либо других улик. А если это произойдёт — нам точно конец, ведь ни отпустить этих двоих вместе, ни спрятаться в этом доме — у нас ничерта не выйдет.

— Поэтому я и думаю, как нам выбраться из этой ситуации.

— И что, по-твоему, есть какой-то другой выход из этой ситуации, кроме как побег?

Опустив голову и повернув её к ней, я посмотрел ей в глаза, спокойно спросив:

— Хочешь сказать, такая, как ты, его не заметила?

Несколько секунд она молча смотрела мне в глаза, а потом, цыкнув, захлопнула дверцу шкафа и, пройдя к столу, уселась за него напротив меня, наконец ворчливо ответив:

— До последнего надеялась, что тебе это дерьмо в голову не придёт. Куда проще будет просто сбежать. Серьёзно. Мы же сделали всё возможное, чтобы спасти этого пацана. Алиса вон даже в саморефлексию свалилась после своего ночного рейда. И что, этих усилий недостаточно? Смертей тех людей недостаточно? Да где же та граница, когда жизнь этого, едва знакомого нам пацана, перестанет перевешивать всё, что есть?

— Тебе ли не всё равно?

— Мне-то может и всё равно, а тебе? А Алисе и Карэн? А пацану, которому придётся потом жить с осознанием того, что ради его жизни столько людей помрёт? Может, пойдём и спросим у них, что они по этому поводу думают? — и спросив это, начала подниматься.

— Стой.

— Почему это, ха-ха? — усмехаясь, встала она и направилась в гостиную.

— Стой, — сказал я уже грубее, поднявшись со стула и схватив её за запястье.

Только после этого она остановилась и, обернувшись ко мне, посмотрела на меня.

— Так что, ответишь почему я должна остановиться? То ты всё сам решал, едва ли советуясь с кем-то; то вдруг с чего-то решил дать право выбора Карэн и Алисе, что-то красноречиво лепетая о важности их мнений; то сейчас опять всё в одиночку решаешь. Интересно даже… ты хоть сам осознаешь, как выглядишь со стороны? — приподняла она схваченную руку, показательно посмотрев на запястье. — Ну и? Отпустишь меня, придерживаясь своих собственных слов, или воспользуешься правом главного и прикажешь, остаться тут и молчать, соответственно отринув все те гордые словечки?

— Сядь, — отпустил я её руку, указав на стул, где она только что сидела.

— Вот как? Может, тогда хотя бы причину назовёшь? Очень уж хочется понять тебя, — и так не дождавшись от меня ответа, договорила: — Сам не знаешь? Какая мерзость. Ещё и решаешь, кому жить, а кому умереть. В Бога решил поиграть? Посмешище, — и пройдя, присев на стул, в конце добавила: — Надеюсь, ты хотя бы запомнишь лица всех тех, кто погибнет из-за твоего единоличного решения. Всё-таки даже такая мерзкая дрянь, вроде меня, помнит имена и лица всех убитых…

Глава 18

Раздалось три быстрых стука в дверь. За ними последовала тишина — ни снаружи, ни изнутри дома не доносилось ни единого звука. Следом это повторилось ещё два раза. И лишь после этого Ханнела, находящаяся перед дверью, открыла её.

Первое, что она увидела — это, конечно же, Элиас, встречающий её с большим облегчением на лице. Но сразу следом за ним, нарушая мгновение идиллии, её взор упал на других людей, находящихся в гостиной их дома.

Пускай и старательно не подают вида, но поголовно каждый из них сейчас был на самом деле напряжен и готов, в случае необходимости, даже убить, стоило только ей или Элиасу сделать хоть что-то провокационное, или просто излишне странное.

И это просто не может не напрягать её до такой жути, которой она не испытывала даже в смертельных сражениях. Одно дело такое сражение на грани, которое длиться, зачастую, всего несколько мгновений, а совсем другое — быть на грани уже почти половину дня…

Это не просто выматывает. Это буквально давит, подобно какому-то ужасно мощному, механическому прессу, что пока что работает в самом слабом режиме, и это хоть как-то терпимо. Но в любой момент режим работы может переключиться на максимальный, и от участи быть раздавленными ни её, ни Элиаса уже ничего не спасёт.

Из-за этого, пока Ханнела шла обратно домой из школы, где все только и обсуждали произошедшее, кажется впервые за всю свою жизнь, она перестала мыслить рационально. Вместо этого на протяжении всего пути она представляла, что всё это нереально. Что всё это сон. И скоро он закончится. Стоит только ещё немного подождать и уже вскоре она проснётся в своей тёплой кровати с крепко обнимающим и прижимающимся к её груди Элиасом.

Где-то в глубине души она, разумеется, всё понимала, однако пребывание в этой краткосрочной иллюзии было слишком приятным, чтобы её разрушать. Впрочем, стоило ей войти в дом и вновь увидеть лица этих людей, как иллюзия спала сама собой. А на смену ей пришло уныние и рациональное осознание происходящего в их жизнях ужаса.

— Как ты? — только подойдя к ней и протянув руку к пакету, сразу же обеспокоено спросил Элиас на их родном языке.