Клан Борзых 3: Комиссар (СИ) - Шаман Иван

Материал без оксидной плёнки срастался с себе подобным совершенно без следа. Не нужна была ни сварка, ни давление или трение. Подобное притягивает подобное — для металла это верно так же, как и для жидкостей. А вот с плетением углеродных трубок и атомарными композитами всё было сложнее. Их приходилось выстраивать ещё и по узорам, слоям и… а впрочем, важно ли?

К тому моменту, как над нами завис дирижабль, и лифт на тросах пристыковался к стене, у меня на коленях лежало единое устройство, связанное несколькими жгутами проводов, каждый толщиной в два пальца. Небольшое, я бы даже сказал компактное, дуло с единственным рычагом спуска. И ранец на лямках.

«Это не слишком надёжная конструкция. Я бы добавила для безопасности жёсткий каркас и бронированный корпус», — отображая чертежи из записей инженерного комплекса, говорила Сара. — «Всё же у нас получилось слишком кустарно».

— Можно подумать, у кого-то выйдет лучше, — пробормотал я.

— Ты что-то сказал? — спросила Жанна обернувшись. В этот момент лифт качнуло порывом ветра, и она мёртвой хваткой вцепилась в перила.

— Говорю, что можно не беспокоиться, лучше эти тросы всё равно никто не сделает, — попытался успокоить я инквизитора.

— Да уж…

Судя по всему, убедить её не удалось, но сейчас это было и не принципиально.

«Что со скоростью и точностью?»

«Километр в секунду на срезе ствола. Точность не гарантирую от слова вообще. Если попадёшь со ста метров — уже успех. С моей помощью и расчётом прицела могу гарантировать примерно семидесятипроцентное попадание в десятисантиметровую мишень. Но лучше не рисковать и использовать в катапульте дробь. Теперь подойдёт всё что угодно, начиная от камней и заканчивая болтами».

«Я бы предпочёл не одиночные выстрелы, а хорошую очередь».

«Зато вместо пригоршни гвоздей можно сунуть одну большую и тяжёлую пулю. Или даже стальную стрелу, весом под двести грамм. Но тут с точностью будет ещё хуже», — Сара показала несколько кругов разного диаметра и показала десяток мишеней на расстоянии от двадцати пяти до трёхсот метров.

«Сила и мощь! Вот только без толку, если не попадёшь».

— Старый, долго в облаках витать собираешься? — одёрнула меня Жанна, когда трос с лязганьем остановился и лифт вошёл в кабину гондолы. — Мы наконец на месте.

— Не сказал бы, теперь нам ещё лететь, — поправил её Кирилл. — Проволоку уже доставили, бухта в грузовом отсеке. Вам лучше подготовится.

Идти далеко не пришлось, место в гондоле дирижабля было сильно ограничено. Пара шагов и я оказался возле бобины плотно накрученной медной проволоки. Конец нашёлся очень легко — его приклеили бумажкой к боковой стороне. Взяв провод пальцами, попытался оценить его толщину.

«Чуть меньше миллиметра. Но двигатели коптера маломощные. Общее соотношение около семи грамм на метр», — наскоро рассчитала ассистент. — «При текущем соотношении грузоподъёмности и веса максимальная дальность лёта получается около трёхсот метров».

— На какое расстояние мы можем подойти к границе?

— Минимальное? Нам нужно поддерживать безопасную дистанцию. Так что не меньше двухсот метров. Кто знает, что оттуда выпрыгнет, — ответил Филинов не оборачиваясь. — Если найдётся какая-нибудь тварь, которая напрыгнет на баллон и проникнет через оболочку, мы его уже не сдержим.

— Ясно. Удерживать стабильную позицию сможете?

— В пределах пятнадцати-двадцати метров. Тут от ветра зависит, парусность большая, — сказал Кирилл, глядя на приборы. — Возле границы порывы до ста метров в секунду бывают, такое не выправить.

«Зато можно компенсировать длиной провода. Только дрон столько не вытянет».

«Нам же главное, чтобы жидкий металл на этой стороне остался, верно? Попробуем сделать несколько промежуточных подпорок в виде стальных жуков», — подумав, решил я. — «Какие есть схемы в инженерном комплексе?»

Нашлось несколько десятков, начиная от классического вертолёта, до стальных насекомых. Учитывая, что к каждому прилагалось описание, в котором в том числе была устойчивость к боковому ветру, выбрали схему стрекозы. А когда прибыли на место, стало понятно, что использовать придётся куда больше одного промежуточного звена.

Из-за пожарища внизу поток поднимающегося ветра был такой, что дрону приходилось идти на спуск с усилием. Но время от времени огонь расходился в стороны, затихал, и тогда вся конструкция рушилась на несколько десятков метров, чтобы в следующую секунду снова взмыть вверх.

— Держи ровнее свою удочку, иначе может отрезать гранью! — предупредил Филинов, когда я повёл дрона на сближение.

После недолгого обсуждения было решено проводить разведку днём. Чтобы обеспечить лучше качество съёмки. И всё было б великолепно, если бы днём размер прохода за грань не уменьшался в несколько раз. В результате пришлось опуститься на опасно низкую высоту и работать в шлейфе горячего воздуха.

Дроны выпорхнули один за другим, вися словно поплавки на длинной удочке. Их сносило в то вверх, то вниз, провод опасно провисал, но в целом конструкция работала нормально, и через десяток минут я сумел загнать ведущую птичку за грань.

Серые всполохи, отражающие пламя, исчезли, резко сменившись яркой изумрудной листвой от горизонта до горизонта. Вначале меня даже дезориентировало: ведь даже небеса были не привычно голубыми, а бирюзовыми, но чем дольше я всматривался, тем больше видел различных цветов и отдельных растений.

— Что там? Есть картинка? — обеспокоенно спросила Жанна, которая в отличие от Кирилла была ничем не занята и могла только ждать.

— Да, вывести не на что, но там лес. Сплошной. Температура выше, чем у нас градусов на пять. Фактически джунгли. Птиц и животных не вижу… — начал описывать я, вглядываясь в листву.

«Отработай фильтры, надо понять, что выделяется на общем фоне», — приказал я Саре, и в следующую секунду калейдоскопом пронеслось несколько десятков наложенных ограничений. В одном из них я без труда различил движущиеся сгустки концентрированного тепла, выше окружающей среды. Но когда переключился обратно, увидел лишь бочкообразные стволы.

— Не знаю, что это за чертовщина, но, кажется, этот лес теплокровный. Или они гниют изнутри. Или… — договорить я не успел, один из стволов наклонился и в дрон ударила тугая струя. Я едва вывел птичку из-под удара, когда в воздухе зависло, медленно опускаясь, кислотное облако. — Они меня видят!

— Кто?

— Деревья! Не знаю как, но они видят дрон и целятся в него! — выпалил я, резко смещая аппарат в сторону.

Плотные серные струи, оставляющие за собой кислотные облака, били одна за другой, оставляя всё меньше пространства для манёвра, а через десяток минут мне пришлось выводить дрона.

— Всё, больше не могу. Вытаскивайте! — скомандовал я, и Жанна начала бешено крутить ручку бобины, скручивая проводку.

Одна за другой стрекозы втягивались в грузовой отсек и возвращались ко мне, восполняя запас жидкого металла. Я уже решил, что всё закончилось, когда птичка оказалась на нашей стороне, но в этот момент пламя разом погасло на нескольких десятках метров.

Дрон упал к самой земле, и тут же нечто рвануло вверх на добрый десяток метров, и сигнал пропал. Я даже не успел осознать, что это было. К счастью, оставались записи, которые я тут же скинул на флешку и протянул её Кириллу. А перед глазами прокручивалась замедленная съёмка с камеры. И разинутая пасть с тремя рядами острых зубов.

Глава 17

— Ты потерял дрон? Провод оборван!

— Вот, здесь всё, — проговорил я, отдав карту памяти Филинову. — Разбирайте сколько угодно. Но кажется, этот сезон будет ещё жарче предыдущего.

— Что ты увидел?

— Живой лес. Бродящие деревья. Прыгающие хищные цветы. Не знаю, что произошло в том мире и что привело к такой катастрофе, но нам придётся готовиться куда усерднее. Одними рвами и замороженной землёй тут не обойтись.

Внизу отчётливо громыхнуло, потоки топлива лишь увеличились, да только огонь будто не доставал до земли. Под нами расползалось зелёное поле, но радости от этого я не испытывал ни на грош.